— А-а-а, поняла. Да, помню. Но давай в другой раз, а то я уже смеяться устала. Ты меня вконец уморил сегодня, — это правда, сил уже нет ржать. Недельную норму перекрыла точно.
ЧжуВон легко соглашается.
— Всё равно мне пора, — он с явным сожалением смотрит на часы, — проводишь меня?
Надежды, что питали этого юношу, жестоко обрубаю на корню.
— Нет. У меня уже сил нет. Мама тебя проводит, — мамин осуждающий взгляд парирую, — Знаю я его, сейчас целоваться полезет. Тебя-то не станет к стенке прижимать… ну, я надеюсь, хи-хи-хи.
Подловила я его, подловила. Сумела угадать его подлые намерения, убеждаюсь по лёгкому разочарованию, мелькнувшему в глазах. Мама на мои слова как-то оживлённо хихикает и провожает оппу до двери.
— Сильно не плачь без меня! — кричит напоследок ЧжуВон и, наконец, уходит.
У-ф-ф-ф! Прямо облегчение испытываю. Всё-таки утомил он меня, больную и слабую. Немного голова болит, но краткие приступы всё реже и реже. Может этот последний?
Особняк семьи ЮЧжин
25 декабря, примерно то же время.
ЮЧжин с утра закрыла несколько позиций на бирже, открыла новые, показавшиеся перспективными. Неудовлетворённо любуется суммой выигрыша около восьмидесяти тысяч долларов и снова углубляется в анализ рынка. С огромным сожалением глядит на одну валютную пару, пропустила начало перспективного движения. И что особенно досадно, предварительная картина годилась в качестве яркой иллюстрации для всех учебников. Классический вид двойной вершины, признак близости начала сильного движения. Эх, если бы она не прохлопала этот момент, могла бы оседлать волну и даже при неточной игре сняла бы тысяч сто пятьдесят за пару суток.
ЮЧжин всерьёз подсела на игру. Как оно и бывает, на самом деле, она проиграла уже чуть больше полумиллиона и выиграла чуть меньше шестисот тысяч. Выигрыши и проигрыши по итогу набегают в результате длинных списков закрытых позиций.
Девушка оставляет слежение за курсами. Пока Нью-Йоркская биржа не открылась, рынок шевелится слабо. Через час подключится Лондон, тогда можно усилить внимание. А сейчас…
ЮЧжин берётся за телефон. Она придумала, как сбить рост популярности Агдан. ЮЧжин улыбается, она умна и образована, она сотрёт эту дрянь в порошок.
— Привет, Кондор, — ох, уж этот Кондор. Парень считает выбранный псевдоним очень красивым, но, видимо, не знает, что кондор это стервятник. Птичка, питающаяся падалью. Малосимпатичный образ.
Кондор откликается и начинается длинный инструктаж. ЮЧжин продумала новую стратегию, противостоять которой не просто. Лично она способов не видит. Кондор должен будет донести до всех своих птенчиков суть новой тактики. Наёмники в чатах фанатов, например тех же SNSD, не должны особо светиться. Только время от времени надо вбрасывать раздражающую инфу об успехах Агдан. Желательно делать это на фоне неудач любимой группы.
Да, вот так! Она сыграет на зависти и ревности конкурентов. Немногочисленные айдолы и группы с репертуаром от Агдан тоже не останутся без внимания. ЮЧжин мелко захихикала. Этим вообще придётся не сладко, они будут терпеть мнения о том, что только синглы от Агдан держат их кумиров на плаву. Мнения эти будут выражаться с максимальной вежливостью. Где-то намёками.
Общая стратегическая линия: «Агдан — превыше всего! Она — сияющая вершина к-поп, все остальные у её ног ползают (вместе с их ничтожными фанатами, хи-хи-хи!)».
Хотя понадобится ли всё это? ЮЧжин бросает быстрый взгляд на большое кресло, в каркасе сиденья которого лежат в тайнике полмиллиона долларов. Надо брать уроки актёрского мастерства, скоро придётся выражать глубочайшие соболезнования ЧжуВону-оппе по поводу трагической гибели его невесты. Придётся напрячься. Изобразить соболезнование, сочувствие и жалость к юной девушке и спрятать поглубже бурное ликование.
Особняк семьи ЧжуВона
25 декабря, вечер.
В кабинете госпожи МуРан двое, она сама и её любимый внук. Сидят за бумагами рядом с компьютером. МуРан поглядывает на монитор с лёгкой неприязнью.
— Так и пришлось на старости лет изучать эти творения тёмных демонов, — старуха кивает на экран.
— Может светлых ангелов? — улыбается ЧжуВон.
— Нет, внук. Как-то раз что-то запустила, это порождение тьмы повесило табличку «Идёт загрузка. Подождите одну минуту» и стрелка по кругу бегает. Прождала час, ничего не происходит. Прокляла этот ящик, выключила его и пошла смотреть дораму. Светлые ангелы так с людьми не поступают.
В другое время ЧжуВон засмеялся бы, но после общения с Агдан тоже выработал весь суточный ресурс организма для смеха. Поэтому только слабо улыбнулся.
— Да, хальмони, к сожалению, так бывает.
— Как у тебя с ней? Ты не передумал? А то сейчас всё приготовим, а она тебе вдруг надоест?
ЧжуВон хмыкнул немного грустно.
— В жизни всё бывает, хальмони. Но пока такое впечатление, что меня уносит под гору всё быстрее и быстрее. Не похоже, что всё остановится. И желания нет останавливать.
— Химия есть, внук? — МуРан смотрит испытующе и внимательно.
— Пока нет, хальмони, — ЧжуВон отвечает прямым открытым взглядом, — Но я же говорил. Рубильник у неё в руках. Как только включит — я сгорю.
— Ты хотел сказать «загоришься»? — поправляет МуРан.
— Нет. Такое чувство, что моментально сгорю. Если я включусь, а она отвергнет меня, мне конец.
МуРан отворачивается, пытаясь справиться с подступающими в глаза слезами. Настолько её потрясло выражение глаз и лица внука. До пронзительной жалости и огромной гордости за него. Бесстрашное спокойствие человека, идущего навстречу смертельной опасности, знающего о ней и ни на мгновенье не сбавляющего шаг. Если Агдан не оценит его отвагу, она никогда ей этого не простит.
— Хальмони, что с тобой? — беспокоится ЧжуВон.
— Ничего, — отмахивается МуРан, — молодость вспомнила.
Чтобы успокоиться МуРан затевает чаепитие. Опытные служанки приносят всё быстро и споро.
— Скажи, внук, — побрякивая ложкой, начинает очередной раунд МуРан, — Ты ходишь вокруг неё, даришь подарки, водишь в рестораны. Тратишь на неё время, деньги, энергию…
— Хочешь спросить, стоит ли она того? — в голосе ЧжуВона слышалась изрядная доля иронии.
— Нет. Я хочу спросить, а она что-то тратит на тебя? Что-то она для тебя делает?
— Делает, — особо не задумываясь, отвечает ЧжуВон, — Во-первых, ты забыла о военном марше. Она ведь даже юридические права на него мне подарила. Между прочим, мне по службе здорово помогло. Что еще… ну, там по мелочи. Ножи из Японии привозила, книжки свои приносила почитать, когда я в госпитале лежал…
Тут ЧжуВон хмыкает и замолкает. МуРан ждёт.
— Я тебе говорил, что приехал от неё, но не говорил, что у них обедал.
— Что такого в том, чтобы гостя накормить? — удивляется МуРан, — Обычная вежливость.
— Необычная. Она знает, что я люблю свиные шкурки, у них не было, и её мама помчалась в магазин. Они вместе быстро сделали моё любимое блюдо. Получилось не хуже, чем в ресторане.
— Ты любишь свиные шкурки? — МуРан очень удивляется, — А почему никогда не говорил?
— Никто не спрашивал…
— А она откуда знает? Спрашивала? — МуРан продолжает изумляться.
— Нет. Просто видит, что я всё время в ресторанах заказываю, — ЧжуВон смеётся при этих воспоминаниях, — И так смотрит на меня, с выражением «разве это едят?»! Ха-ха-ха!
— Холь! — опять изумляется Муран.
После чаепития они опять принимаются за бумаги.
— Вот здесь и здесь можно увеличить отчисления. Пройдёт как увеличение расходов на охрану. Избыток сосредоточим на этом счёте, — бормочет МуРан.
— Всё это мелочи, — размышляет ЧжуВон, — Давай в лоб выведем деньги под мой стартап с друзьями. А потом спишем, как зависшие из-за неопределённой ситуации на рынке.
— Соображаешь, — одобряет МуРан, — гараж и технику в ней можно непосредственно на тебя переписать. Давно, кстати, пора.
