— Конечно — это вы, моя богиня красоты: о вас мои надежды и мечты.
— Я польщена и смущена, сердце в груди трепещет…
— К вашим ногам, любовь моя, я сброшу с неба месяц: из ветра я сплету аркан и им поймаю облака, чтоб солнце не скрывали от тебя.
— Мой смелый лорд, мой дикий зверь, вы надо мной смеётесь?
— Ни в коем случае, госпожа, я говорю серьёзно. Хотите сердце из груди, своей я вырву и сожгу? Всё в доказательство любви, я вам не лгу.
— Не нужно жертв, мой милый лорд, я вам на слово верю…
— Моя богиня красоты, вы милосердны и милы…
— Мой лорд, мы будем вместе — я и ты.
Наша маленькая импровизация закончилась перед дверями в трапезную, и прежде чем войти внутрь я наклонился к супруге, чтобы быстро поцеловать её в щёку. Вот так, улыбаясь и посмеиваясь мы вошли в светлый зал, где за столом уже сидели двое сыновей в белых рубашках и чёрных лосинах, и лапочка-дочка Лисанна в белом платице принцессы.
— Доброе утро, — пристукивая тростью в такт шагам, киваю Драко и Скорпиусу. — Хорошо спалось, лисёнок?
— Ага! — радостно улыбаясь в ответ, маленькое чудо посмотрела на нас своими лучистыми глазками, заставляя ощутить как в груди вспыхивает тёплый огонёк…
— Отец, я не еду в Хогвартс? — требовательно спросил мой первенец, тем самым разрушая мягкую атмосферу идилии.
— Для начала: доброе утро, Драко, — добавляю в голос твёрдости, а на лицо надеваю маску аристократичной невозмутимости.
— Прошу прощения, — стушевался ребёнок, опуская взгляд к столу. — Доброе утро, отец, матушка.
— Хорошо, кивнув, смягчаю выражение лица и тон, ощущая как пальчики Нарциссы предупреждающе впились в мою руку. — Драко, мы ведь только позавчера с тобой говорили о том, как именно нужно выспрашивать интересующую тебя информацию.
Подведя супругу к свободному стулу, стоящему рядом с местом дочери, помогаю ей сесть и пододвигаю стул к столу. Заняв своё место во главе стола, вопросительно изгибаю брови и поощрительно киваю.
— Отец, сегодня мне пришло письмо о зачислении на первый курс Шармбатона, и я всего-лишь хотел узнать, правда ли это, либо какая-то ошибка, — более сдержанно произнёс наследник.
«Блековская импульсивность… Для боевых магов — неплохо, для политиков и управленцев — смерти подобно. Боюсь, если он не научится её сдерживать, то титул наследника придётся передать Скорпиусу… чего делать не хотелось бы. Нужно связаться с Гринграссами: у них старшая дочь до сих пор без жениха. Пусть пообщаются пару лет, может быть из этого что-то и выйдет. Всё же более подходящих нейтралов в Англии не найти», — все эти размышления пронеслись в моей голове за секунды, параллельно тому как формулировался ответ.
— Здесь нет никакой ошибки, Драко: ты и твои друзья будете учиться во франции, как минимум этот год. Твои брат, сестра и матушка будут жить в нашем особняке у моря, так что тебе не будет одиноко в чужой стране. Я же должен вплотную заняться делами рода. Политическая обстановка сейчас такова, что старые семьи не могут себе позволить отправлять детей в школу, управляемую лидером наших оппозиционеров. Я ответил на твой вопрос?
«А ведь как порой хочется использовать аргумент вроде «Я твой отец и мне лучше знать». Останавливает только понимание, что таким образом ребёнок не только не научится правильно думать, но и доверять родителям перестанет».
— Я всё понял, — отозвался сын. — Просто… В этом году в Хогвартс поступает Гарри Поттер и я подумал…
— Что вы сможете подружиться, — приподнимаю уголки губ в улыбке. — Увы, сын, далеко не всегда всё идёт так, как мы того хотим. Остаётся искать плюсы в той ситуации, которая имеется сейчас.
«А ещё, никакой герой магической Англии не станет дружить с сыном УПСа, когда станет известно о возвращении Тёмного Лорда. Лучше уж предотвратить такую дружбу, чем потом наблюдать за тем, как она превращается в ненависть. Да и после установления нашей власти и возвращения детей на родину, дружбу можно будет начать на совсем иных условиях».
(6)
И снова я шагаю через каминную сеть, ощущая, как меня тянет через невидимую трубу, а в следующую секунду делаю второй шаг, выходя из камина в атриуме министерства. Мимолётно опираюсь на трость, тем самым удерживая равновесие, и хищным взглядом скольжу по пространству зала, желая убедиться в том, что никто не заметил лёгкого проявления слабости.
«Обязательно подам заявку на то, чтобы этот раритет сменили на Исчезательные Шкафы. Традициям нужно следовать тогда, когда это не доходит до маразма, мешающего жить», — пассом руки избавляюсь от золы на обуви и гордо выпрямив спину, направляюсь к посту охраны.
Атриум министерства магии — огромное, пафосное и абсолютно безвкусно оформленное место: каждый раз как попадаю сюда задумываюсь о том, что здесь одновременно работали два дизайнера, один из которых стремился привнести максимальную утилитарность, а второй вдохновлялся картинками сказочных замков из магловских книжек. Чего стоит только статуя из трансмутированного золота, изображающая из себя фонтан? Магическая ценность у этого металла почти нулевая, электропроводность чуть лучше чем у стекла (из-за чего его даже маглы не купят), а художественная ценность вовсе отсутствует. Впрочем, за золотого домового эльфа, из ушей которого бьют струи воды, какой-нибудь цирк, может, и заплатит.
— Имя, цель посещения? — безразличным голосом спросил немолодой уже маг, жестом указывая на артефакт, который напоминает весы из магловского магазина.
— Люциус Малфой, — положив волшебную палочку на платформу для груза, отвечаю работнику министерства столь же безразличным тоном. — У меня встреча с начальником ДМП, встреча с министром и визит в отдел по образованию.
— Мистер Малфой, — мужчина оживился. — Возьмите бирку и проходите.
Приняв бумажку, которую следует надеть на волшебную палочку, миную турникет и рамку детектора опасных артефактов, созданную на основе Вредноскопа (понятия не имею, на каких принципах работает эта штука, собранная в Отделе Тайн и способная отреагировать на ножницы, если их взяли с собой с целью причинения вреда человеку).
— Уизли, — заскочив в кабинку лифта, киваю рыжеволосому низкорослому мужчине в клетчатом костюме.
— Малфой, — в тон мне ответил отец самой многодетной магической семьи Англии.
— Неважно выглядишь, Артур, — замечаю почти дружеским тоном.
— Из-за вашего финта, Люциус, министр нас всех решил… — собеседник эмоционально взмахнул руками, изобразив нечто неопределённое. — Вот скажи мне: зачем это было делать?
— Я — лидер партии умеренных консерваторов, — усмехаюсь уголками губ. — Тебе напомнить, кто в неё входит?
Уизли дёрнул щекой и спросил:
— Неужели это всё из-за алтарей тёмных?
— Не только, Артур, — отвечаю чуть более холодно. — Алтари — это, конечно, важно, но куда сильнее меня беспокоит то, что в последние десять лет Англия набрала сильный светлый перекос, а тёмная магия подпадает под ограничения и запрещается. Да сейчас тёмной магией клеймят даже то, что ей не является, а дети верят в то, что «убивающее проклятье раскалывает душу».
К концу моего монолога мой голос перешёл на подобие рыка, а пальцы правой руки до судорог стиснули навершие трости.
— Люциус, ты и сам должен понимать, что тёмная магия опасна и её нужно ограничивать… — попытался возмутиться глава семьи Уизли (чтобы там ни думала о себе его жена).
— Артур, — резко успокаиваюсь и продолжаю ровным тоном. — Ты, как глава отдела по борьбе с неправомерным использованием магии на магловской территории, как никто другой должен понимать, что обученный тёмный маг гораздо менее опасен для общества чем необученный светлый. Я понятия не имею, что задумал Дамблдор, готовя поколение нейтрально-светлых и светлых волшебников, которые не понимают того, что такое тёмная магия, но буду с этим бороться всеми возможными силами. Не бывает блага для всех, Артур, а попытка его навязать обычно делает только хуже.
