Моё собственное сердце мгновенно уходит в пятки.
Окончательно утратив контроль над собой, я одним резким движением расстёгиваю ремни безопасности и подскакиваю на ноги.
Но не успеваю сделать ни единого шага к носилкам — очертания тесного салона вертолёта начинают плыть перед глазами, а низ живота внезапно пронзает резким спазмом острой боли, словно от удара ножом.
Последнее, что я успеваю увидеть — насмерть перепуганное бледное лицо кудрявого миротворца, бросившегося ко мне… а потом сознание угасает за считанные секунды, и наступает кромешная темнота.
Смутно слышу странный мерный писк.
Веки словно налились свинцом, а в ушах неприятно шумит — открыть глаза удаётся только с третьей попытки. С трудом проморгавшись и едва сумев сфокусировать затуманенный взгляд, я вижу над собой кристально чистую белизну.
Странно.
В первую минуту мне даже кажется, что я умерла и попала в некое подобие чистилища, но потом мозг начинает работать в полную силу, и до меня доходит, что это всего-навсего выкрашенный белой краской потолок.
Абсолютно не чувствую своего тела — стиснув зубы, пытаюсь пошевелить хотя бы пальцем. Вроде бы получается, но в правой руке на сгибе локтя возникает слабая колющая боль.
Делаю глубокий вдох и титаническим усилием воли перевожу взгляд вниз, безуспешно пытаясь проанализировать происходящее.
Оказывается, я лежу на больничной койке, в руку воткнута иголка от капельницы, а на указательный палец надет датчик сатурации.
— Привет. Ты как, оклемалась? — откуда-то сбоку доносится незнакомый женский голос. Сглотнув вязкую слюну, я не без труда поворачиваю голову к источнику звука, чтобы увидеть темноволосую девушку с раскосыми глазами, сидящую на соседней койке. Она тепло улыбается с таким идиотски-приветливым выражением лица, словно увидела старую знакомую. — Вэл сказала, что у тебя была угроза выкидыша, но теперь всё обошлось.
В голове спутанным калейдоскопом закручивается неясные хаотичные воспоминания — тест с двумя полосками, заброшенный супермаркет, разрастающаяся кровавая лужа на грязном кафельном полу… Безжизненное бледнеющее лицо Торпа. Шум вертолёта. Остановка сердца.
Oh merda. Разом вспомнив всё случившееся, я резко сажусь в постели, отчего датчик сатурации слетает с указательного пальца и срывается куда-то вниз. Необдуманно порывистое движение сиюминутно отзывается новым приступом головокружения, заставившим меня зажмуриться — незнакомая девчонка тут же укоризненно цокает языком.
— Не вставай лучше, — участливо советует она, сползая со своей койки и медленно приближаясь ко мне, неловко подволакивая левую ногу. — Надо дождаться кого-то из врачей. Правда Юджи и Вэл освободятся только к вечеру… У нас посевная неделя в разгаре. Сама понимаешь, любые свободные руки на вес золота. Зато вам повезло — в этом году впервые сажаем пшеницу, осенью будет настоящий хлеб, представляешь?
Oh merda, что за чушь она несёт?
Едва понимаю половину сказанного — все мысли крутятся вокруг доморощенного героя. Где он? Что с ним? По всей видимости, я нахожусь в неком подобии больничного крыла, но раз его здесь нет… Господи. Всё внутри пронзает острой вспышкой боли, многократно превышающей любую физическую.
Вцепляюсь обеими руками в края постели, лишь бы только не рухнуть в обморок. Нельзя снова отключаться, категорически нельзя. Я должна выяснить, что случилось с Торпом.
— Жаль, я ничем не могу им помочь. Вчера на охоте угодила в свой собственный капкан, ну не идиотка ли? — девчонка продолжает безмятежно болтать и демонстративно вытягивает левую ногу, туго перебинтованную в районе лодыжки. — Но это ничего, скоро заживёт. Кстати… Говорят, вы прямо из Штатов сюда добрались? С ума сойти, как вы вообще справились? Ах, да, я же не представилась. Меня зовут Йоко, а тебя?
— Где… — мой голос звучит совсем сипло и едва слышно. Приходится прокашляться, чтобы продолжить, но невыносимо болтливая Йоко бесцеремонно меня перебивает.
— Хочешь узнать, где ты находишься? — ошибочно предполагает она, усаживаясь на край моей кровати и расслабленно откидываясь на спинку. — Это бывшая военная база ВВС Канады. А теперь тут живём мы. Ну, в смысле все выжившие. Правда военных по-прежнему больше, чем всех остальных… Поэтому дисциплина строгая, но вы привыкнете. К тому же, у нас есть и ученые и врачи и даже…
— Нет, — отрицательно мотаю головой и тянусь к иголке капельницы, чтобы выдернуть её из вены. В другое время я бы наверняка проявила побольше интереса к рассказу новой знакомой об устройстве изумрудного города, но прямо сейчас все мои мысли занимает только одно. — Где раненый человек, который был с нами?
— А, ты про заражённого? — Йоко чудовищно медлит с ответом, и мне чертовски хочется хорошенько её встряхнуть, чтобы наконец узнать правду. — Он в карантинной зоне. Но тебя туда не пустят. Нужно подождать минимум три дня, чтобы убедиться, что…
— Он жив? — вопрос слетает с пересохших губ совершенно непроизвольно.
Глупое слабое сердце на секунду замирает, а потом делает невообразимый кульбит в грудной клетке и заходится в бешеном тахикардичном ритме. Девица с раскосыми глазами взирает на меня как на идиотку, прежде чем тихонько рассмеяться и наконец ответить.
— Ну конечно, жив, иначе бы…
Дальше я уже не слушаю.
Одним рывком отбрасываю тонкое одеяло, пропахшее горьким ароматом медикаментов, и опускаю на холодный пол босые ноги. От резкого изменения положения очертания просторной палаты начинают ощутимо плыть перед глазами, но мне тотально наплевать на любые недомогания. Осознание, что хренов герой действительно выжил, лихорадочно бьётся в затуманенном сознании подобно метроному — и заставляет меня отчаянно стремиться к нему. Как можно скорее.
Мне жизненно необходимо увидеть его прямо сейчас — только тогда я окончательно смогу поверить, что худшее осталось позади.
Поэтому я решительно устремляюсь к выходу из палаты, напрочь игнорируя Йоко, которая пытается меня остановить. Но травмированная нога не позволяет ей быстро перемещаться — когда я выхожу за дверь и оказываюсь в длинном пустом коридоре, девчонка неизбежно отстаёт. Голова по-прежнему жутко кружится, поэтому мне приходится держаться за стену, чтобы не рухнуть на пол.
На больницу это место непохоже.
Скорее на лабораторию — множество толстых металлических дверей с круглыми окнами и кодовыми замками, ослепительно яркий свет длинных белых плафонов, удушающий запах хлорки и неизвестных химикатов.
Не имею ни малейшего представления, в каком направлении мне нужно идти, чтобы отыскать карантинную зону, но бездействие кажется слишком мучительной пыткой. Поэтому продолжаю двигаться по коридору, напряжённо стиснув зубы и стараясь не обращать внимания на откровенно дерьмовое самочувствие.
Но каким-то непостижимым образом мне везёт.
Проходя мимо очередного пересечения коридоров, боковым зрением замечаю ярко-красную надпись «Осторожно, карантин», горящую над металлическими двустворчатыми дверями, возле которых топчется вооружённый человек в форме спецназа.
Разумеется, он тоже меня замечает.
— Мисс, немедленно вернитесь в свою палату! — приказывает спецназовец безапелляционным тоном. Какая наивность. Можно подумать, я стану ему подчиняться. Можно подумать, в этом мире действительно может найтись сила, способная меня остановить.
Решительно сворачиваю в нужный коридор и на ватных ногах приближаюсь к мужчине, прожигая его холодным немигающим взглядом исподлобья. Тот выглядит немного растерянным, явно не понимая, что должен предпринять в такой нестандартной ситуации — впрочем, это даже хорошо. Его неуверенность может сыграть мне на руку.
