одна из лучших подруг БонСу. Сейчас после ее смелого и эпического полета-наступления в стиле «македонской фаланги», что пришелся в брюхо Хван ЧунгГум … извините Шарбьи, к ЧэИн я отношусь с определенной долей симпатии.
Заинтересовался, так сказать ее личностью. Вечно выпрашивающая еду, с чувством перманентного и непроходящего голода, это был интересный человеческий экземплярчик, со своим характером. Что удивительно, количество съеденной ей еды никак не влияло на ее худобу, у ней там походу не желудок, а термоядерный реактор … ну или прожорливые глисты.
Даже попала она в тюрьму за еду! Как рассказала мне по большому секрету БонСу, ЧэИн организовала банду пацанов чуть младше себя, которые пытались украсть где-то со складов европейские сладости … ну вот хоть где-то в Корее есть вменяемые личности, коим не нравятся все корейское, но это так, ироническое отступление.
В общем, они и сторожа как-то подпоили снотворным, которое добавили в спиртное, и уже даже на склад пробрались, и начали процесс экспроприации чьих-то заморских конфет или что там было? … но вот что-то пошло не так…В общем, всех накрыли и повязали. И теперь чалиться ей на нарах почти пять лет …
Когда я слегка удивлённый спросил у БонСу, а не до х.. хрена ли за налет на «шоколадную фабрику?» БонСу меня любезно просветила: оказывается, у нашей любительницы сладкого уже был условный срок за кражу чего-то там еще, тоже кстати какой-то фигни, типа банок с закрутками и кимчи из погреба одной вредной аджумы.
Так вот, новое ее преступление было совершено еще в момент действия условного срока за предыдущее, и оставшийся не отбытый условный срок приплюсовали к новому, но уже понятно, что совсем не условно. Более того, так как новое преступление совершенно по той же статье уголовного кодекса, что и не погашенное преступление, то по закону - это рецидив. Человеку уже все, клеймо на всю жизнь! Вор-рецидивист! А таким людям впаивают по всей строгости совсем не гуманного корейского законодательства!
К тому же там какая-то еще фигня была с захватом заложника, и не важно, что при этом и ружье было не настоящее, и что больше это было ребячество, но вот сам факт, как говорится. Так что, как заверила меня БонСу, «пятерик за желание попробовать заморских конфет, это она еще оказывается хорошо отделалась!
Ну что мне на это сказать? Только одно. Я просто охреневаю «дорогая редакция» от таких «гуманных» законов и «справедливых» корейских судов. Хотя, впрочем, одна несомненная польза от этой худой ЧэИн была. Она подрабатывала за мной этаким … утилизатором тюремной еды.
Когда на завтрак, обед, ужин (нужное почеркнуть) подавалось то, от чего моя славянская душа выражала протест во всей доступной форме, все эти кимчи, рис и прочее корейское г… национальное угощение тюремного розлива, то в зависимости от пригодности и аппетитности угощения у него было два пути: либо это пайка сразу уходила в пользу голодающих тюрьмы Анян в лице ЧэИн, или я, съев, как правило половину этого «изысканного» тюремного лакомства, остатки также передавал в пользу все тех же голодающих, точнее опять же в пользу вечно голодной любительницы сладкого.
Мне кажется, если бы ей сейчас сказали: «Пак ЧэИн, ты свободна!» То совсем не факт, что этот худой «утилизатор» обрадовался бы такой щедрости.
Даже представляю ее ответ: «Как это свободна? А питание? Я без пропитания долго оставаться не могу! Где же это я буду харчеваться?»
Представив себе такой «шариковский» спич от просительно смотрящей на меня ЧэИн, я хихикнул.
Хотя о чем это я? Не конечно же, зная ее историю, она точно не останется здесь. Ветром помчится на свободу! БонСу говорила, что у нее дома остались еще две младших сестренки и братик, а также мама, работающая на тяжелой работе и несколько … злоупотребляющая алкоголем.
Отца у них нет. ЧэИн при всех своих «пищевых» недостатках все-таки девка-то неплохая, смелая, и при этом чувствует большую ответственность за своих младших сестер и брата, и даже за маму. Поэтому свобода для нее это в первую очередь возможность помочь своим родным и близким там.
Хотя, она им и так помогает! И это еще один интересный фактик в ее копилку. С нами она бывает относительно не часто, в группе не танцует. Только по выходным тусит, причем не всегда, и по вечерам я вижу ее в нашей компании не сказать, что часто, не считая конечно приема пищи в столовой, там ЧэИн что говорится – «всегда!»
Я как-то «случайно» спросил у БонСу, где ЧэИн? Чем она все время занята, где пропадает? И услышал ответ, который заставил посмотреть меня на Пак ЧэИн совсем другими глазами. Оказывается, работая на швейном производстве тюрьмы можно и заработать. Если, к примеру, выполнять норму по пошиву, то можно будет получать хоть какой-то минимум на свой лицевой счет. При этом часть заработанного разумеется будет забирать Корейское государство.
А если ты эту самую норму перевыполняешь, то все заработанное сверх нее поступает тебе на счет в полном объеме. Казалось бы, ну платят тут какие-то корейские копейки за каждую там пару рукавиц, но опытные и хорошие мастера могут за смену их нашить много, очень много! Значительно больше положеной нормы!
К тому же рукавицами ассортимент не ограничивается, возможна и сдельная оплата труда. К примеру, на рабочие костюмы или рубашки тут цена за единицу намного весомей! Но тут работают действительно те, кто что-то реально может, люди с руками в нужном месте, такие как … Пак ЧэИн! Она, кстати, научилась шить уже здесь, в тюрьме. Училась, как мне сказали, с упорством, вызывающим уважение даже у корейцев. А это совсем не мало, уж поверьте мне!
И мастера из числа наемного персонала Анян на работе ее ценят как одну из лучших в своем деле. Оказывается, что черную блузку и желтую беретку для моей песни от «Zaz» – «Что потом?»,
