– До какого числа ты умеешь считать?
– До 17.
– Браво, значит, ты далеко не дурак. Значит, можешь понять наше открытие. Мы всегда ограничивали наше воображение прогрессией первых цифр. Когда человек открыл 15, он стал мыслить до 15! Потом человек стал развиваться и открыл 16, потом 17, потом…
– Вы умеете считать после 17?
– Конечно.
– А вы можете мне сказать, сколько будет 9 + 9?
– Конечно.
Эти монахи, стоящие вне закона, потешались над его невежеством. Они насмехались над ним. У Винсента было неприятное чувство, что эти монахи открыли что-то, о чем он и не подозревал.
Они еще минуту колебались, а потом продекламировали:
– 9 + 9 =… 18.
Так вот оно что, 18, 1 – 8. 18, делящееся на 9, на 6, на 3, на 2, на 18, на 1. Какое красивое число!
Винсент едва не лишился чувств, а маленький толстяк продолжал:
– Но это еще не все. Мы знаем также, сколько будет 9 + 10, и даже 10 + 10, и даже 10 + 11.
Это уже было чересчур.
– Я вам не верю. За пределами десятка ничего не существует.
– Да нет, существует двадцать. Два раза 10 = 20.
Винсенту захотелось зажать уши. Это и вправду слишком, слишком много знаний, полученных слишком быстро. У него кружилась голова.
Труаен подошел к нему.
– Вот что мы поняли благодаря животному, похожему на козу или на газель и которое, однако, просто число. Необъятный континент знаний открывается перед нами. А мы прошли всего одну маленькую тропинку.
– 667700996 было нарисовано людьми, преисполненными знаний (может быть, людьми будущего, ненадолго вернувшимися в свое прошлое). Они забыли там этот предмет и открыли нам, что человек будущего умеет считать до 667700996!
Винсент закричал от боли. Ему казалось, что в его мозгу распахнулась огромная дверь, высвободив три четверти возможностей, что до этого дня лежали спрессованными в закоулках его сознания.
Он плакал. Новые знакомые развязали его и помогли подняться. Теперь он мог стоять, голова его прояснилась: он был готов смело выступить навстречу безбрежному морю цифр больше десятка.
– 667700996, конечно… Это не коза, это число.
Винсент подошел к окну. Он опьянел от знаний. Его мозг получил сразу тонну информации, до сей поры выделяемой ему по каплям.
Он посмотрел на свое одеяние, испещренное знаками отличия монастыря Цифры. Потом увидел сквозь стекло необъятный горизонт, мир, полный бесконечных чисел, и пошатнулся, теряя равновесие.
Границы его разума раздвинулись. Так значит, все знания, которые ему давали ученые с солидными дипломами и внушительными титулами, давали, словно бесценные сокровища, были всего лишь тюрьмой. Он униженно благодарил каждый раз, когда ему чуть-чуть удлиняли поводок, который так и оставался поводком.
Мы можем жить без поводка.
Не нужно быть мудрецом, чтобы знать. Достаточно быть свободным. С-В-О-Б-О-Д-Н-Ы-М.
Существует лишь одна наука, подумал он, наука свободы мыслить самому, без заданных рамок, без кланов, без хозяина, без всяких априори.
Число 17 не означало благородного титула в иерархии, число 17 не представляло собой интеллектуального подвига, число 17 было его тюрьмой. Сокровище, полученное им, оказалось ничтожными азами бескрайнего моря цифр и чисел. Он думал, что владеет континентом, а на самом деле лишь ступил на его берег.
Винсент посмотрел на линию горизонта и снял монастырское одеяние. Он больше не хотел быть монахом-солдатом. Его разум стал свободным. Он мог объять мир без цифровых ограничений. Его мысль могла покинуть тело и парить над бесконечностью чисел.
Трое ученых обняли его.
– Нас снова четверо знающих, брат Винсент, но, как только монахи Цифры узнают, что ты не выполнил миссию, они назовут тебя еретиком и пошлют к нам новых убийц.
Винсент никогда больше не видел ни архиепископа-барона, ни свою семью, ни своих детей. Он встретил принцессу Катрин, которой открыл тайну бесконечности чисел. У них родились дети. Детей он научил тому, что мысль, как и цифры, не терпит никаких ограничений.
Так Винсент стал главой еретиков. Город Пармиль восстал против архиепископства и создал независимое правительство со своими законами. Его символом стала голова газели с длинными рогами. Крошечная нация изучала числа дальше 20.
Поэтому маленькое государство быстро стало изгоем среди других стран.
Была послана огромная армия для его уничтожения, но граждане сплотились и благодаря своей храбрости и решимости отбросили вражеские войска.
Архиепископ решил сменить тактику. Если город не удается покорить, надо лишить его влияния.
Отрицать его право на существование и понемногу захватывать его территорию. Создать у него под боком другое государство, которое будет постоянно и во всеуслышание заявлять, что дальше цифры 10 не существует ничего.
Это будет достойным ответом.
Народ, населяющий новое государство, получил имя десятичников. У них было запрещено упоминать о цифрах, больших, чем 10. «Цифра 10 – самая Великая. И нет ничего превыше ее». Таков был их девиз.
Идеи пармильянцев распространялись медленно: они были сложны для простых умов, а десятичников поддержали власти всех государств, в чьих интересах было держать народ в невежестве.
Повсюду стали убивать тех, кто был знаком с числами 11, 12, 13, 14 или 15.
Винсент признался себе, что начатое им движение вызвало в ответ взрыв фанатизма, возвращающего к незнанию.
Десятичники больше не скрывали своих замыслов. Волна жестокости заставила всех, кто мыслил за пределами 10, замолчать или затаиться.
Государство пармильянцев выстояло, несмотря на беззакония и террор против него. Его граждане продолжали изучать числа и открывать чудеса, такие, как магия Пи или Золотое сечение. Они поняли возможности иррациональных чисел и прикоснулись к бесконечности, разделив однажды число на ноль.
А террор десятичников тем временем усиливался. Народ все больше подчинялся им, поскольку страх всегда сильнее, чем любопытство, а трусость – чувство заразное. К тому же десятичники были мастерами дезинформации. Они не только убивали, они обвиняли в собственных преступлениях пармильянцев. Никто не решался противоречить им. Даже в недрах архиепископства никто не говорил больше о существовании цифр больше 10: «Все равны, и все в тени цифры 10» было начертано на стенах города. А также: «Смерть пармильянским еретикам».
Пармиль оказался в изоляции от остальных народов, словно пораженный заразной болезнью – болезнью знания.
Никто не поддерживал город, но город продолжал жить, а с ним жила и искра знания чисел. Пусть и горящая среди тех, кого становилось все меньше и меньше.
Много позже старый и убеленный сединами Винсент был убит на улице среди бела дня фанатичным десятичником.
Падая, он успел подумать: «В борьбе за развитие разума недостаточно поднимать потолок, надо еще следить за тем, чтобы пол не провалился».
Песня бабочки
– Это совершенно невозможно! Экспедиция на Солнце неосуществима, – уверенно заявил генеральный секретарь НАСА, расхохотавшись.
Идея была действительно несуразная. Экспедиция к Солнцу!
Человек, сидевший справа от секретаря, – офицер НАСА по особым поручениям – примирительно сказал:
– Надо признать, что генеральный секретарь прав. Путешествие к Солнцу невозможно. Астронавты сгорят, как только приблизятся к его поверхности.
– Земляне не знают слова «невозможно», – возразил маленький тучный человечек и полез в свой оттопыренный карман за арахисовыми орешками, которые принялся спокойно грызть. Его звали Симон Кац.
Генеральный секретарь НАСА обеспокоенно поднял бровь.
– Профессор Кац, вы хотите сказать, что действительно намерены отправить межпланетную экспедицию к Солнцу?
Симон Кац невозмутимо ответил:
– Рано или поздно это путешествие состоится. В конце концов, Солнце – это объект, который в небе видно лучше всего.
