— Ого! — Даже через столько лет это имя звучало весомо.
— Да! Ну, за Кей Ти!
Мы подняли стаканы, выпили.
— Эх, какая красотка! — Борис хлопнул стаканом о стол. — У меня от нее аж голова шла кругом. Только б дышать с ней одним воздухом!
— Ты с ней спал?
— Нет… Блин, я старался, конечно… Однажды она, правда, мне подрочила — у ее братишки в спальне, она тогда упоротая была, в хорошем настроении.
— Блин, вот я не вовремя уехал.
— Это уж точно! Я обкончался еще до того, как она молнию расстегнула. А уж карманных денег сколько Кей Ти давали! — Он схватил мой пустой стакан. — Две тысячи в месяц! И это только на шмотки! Только у Кей Ти шмоток уже было столько, что, блин, куда больше?! Короче, к Рождеству я жил как в кино — знаешь, когда там денежки дзынькают и везде знак доллара. Телефон разрывался. Я всем лучший друг! Девчонки, которых я в глаза раньше не видел, вдруг целуют меня, снимают с себя золотые цацки, суют их мне! Я жрал всю наркоту, какая только есть, каждый день, каждую ночь, полоски резал длиной в ладонь, а деньжищ все равно куча. Я был как школьный Тони Монтана! Один парень подарил мне мотоцикл, другой — подержанную тачку. Собираю шмотки свои с пола, а из карманов сотенные вываливаются, и я без понятия, откуда они.
— Так, слишком много всего, слишком быстро.
— Ха, рассказывай! Я вот так и учусь! Опыт, говорят, лучший учитель, обычно так оно и есть, но хорошо, что этот опыт меня не убил. Иногда, после пары кружечек пива… я, бывает, нарежу линеечку, может, две. Но так-то по-крупному я завязал. Начисто себя всего выжег. Встретил бы ты меня лет пять назад. Я был весь, — он втянул щеки, — такой. Но, — тут официант поднес еще селедки с пивом, — хватит об этом. Вот у тебя, — он оглядел меня с ног до головы, — что? Я смотрю, ты неплохо устроился, а?
— Да вроде ничего.
— Ха! — Он откинулся назад, положил руку на спинку диванчика. — Дивный старый мир, да? Антиквариатом торгуешь? У старого гомика? В долю взял?
— Верно.
— Жулья, говорят, навалом.
— И это верно.
Он окинул меня взглядом.
— Ты счастлив? — спросил он.
— Не особо.
— Слушай! У меня отличная идея! Давай ты на меня работать будешь!
Я расхохотался.
— Нет, без шуток! Нет, нет. — Я попытался было его перебить, но он настойчиво велел мне помолчать, налил еще стопку, пододвинул мне стакан. — Сколько он тебе платит? Я дам в два раза больше.
— Нет, я люблю свою работу… — я так старательно выговаривал слова — неужели я нажрался так, как говорю, — мне нравится это занятие.
— Да? — Он поднял стакан. — А чего тогда ты не счастлив?
— Не хочу об этом говорить.
— И почему это?
Я отмахнулся.
— Потому что. — Сколько стопок мы выпили, я сбился со счету. — Просто потому.
— Если не в работе дело, тогда в чем? — Он заглотил еще стопку, театрально запрокинув голову, потом принялся за свежую порцию селедки. — С деньгами проблемы? С девчонкой?
— Ни то, ни другое.
— Так значит, с девчонкой, — торжествующе сказал он. — Я так и знал.
— Слушай, — я допил остатки водки, хлопнул по столу… нет, ну какой же я гений все-таки, я не мог сдержать улыбки, мне в голову пришла лучшая за сто лет идея, — хватит уже. Пойдем, поехали! У меня для тебя большой, большой сюрприз!
— Поехали? — спросил Борис, заметно ощетинившись. — Куда поехали?
— Пойдем со мной. Сам все увидишь!
— Я тут хочу остаться.
— Борис!
Он сел на место.
— Так, забей, Поттер, — он поднял руки, — просто расслабься и все.
— Борис! — Я поглядел сначала на толпу в баре, словно ожидая массовых протестов, потом на него. — Да меня уже тошнит от этого места! Я тут сижу уже долго!
— Но, — он явно сердился, — я для тебя весь вечер освободил! У меня дела были! Ты уходишь?
— Да! И ты со мной. Потому что, — я раскинул руки, — ты должен увидеть сюрприз!
— Сюрприз? — Он отшвырнул скомканную в шарик салфетку. — Какой сюрприз?
— Увидишь! — Да что с ним такое? Он что, веселиться разучился? — Давай, пошли отсюда.
— Почему? Сейчас?
— Да потому! — Бар — сплошной темный рев, я давно не был так в себе уверен, давно так не радовался собственной сообразительности. — Пошли! Допивай!
— Нам правда нужно уйти?
— Да ты обрадуешься. Честное слово. Пойдем! — Я ухватил его за плечо, потряс — дружелюбно, как мне думалось. — Слушай, ну без дураков, офигительный сюрприз, ты не поверишь!
Он отодвинулся, скрестил на груди руки, подозрительно на меня уставился:
— Ты, похоже, зол на меня.
— Борис, да что за херня. — Я так напился, что не смог встать — ноги не слушались, пришлось держаться за стол. — Не спорь. Просто пошли со мной.
— Я думаю, ошибкой будет куда-то с тобой идти.
— Эй! — Я прикрыл один глаз, поглядел на него. — Так ты идешь или нет?
Борис холодно посмотрел на меня. Ущипнул себя за переносицу, спросил:
— А куда поедем — не скажешь?
— Нет.
— Не возражаешь, если мой водитель нас туда отвезет?
— Твой водитель?
— Ну да. Он стоит в паре кварталов отсюда.
— Твою мать! — я отвернулся, расхохотался. — У тебя есть водитель?
— Так что, ты не против?
— Да с чего бы? — ответил я после короткой паузы. Я хоть и пьяный был, но тут насторожился: он смотрел на меня со странной немигающей расчетливостью во взгляде, какой я у него раньше не замечал.
Борис допил водку, встал.
— Ладно, — сказал он, покручивая в пальцах незажженную сигарету, — поехали, разберемся с этой чушью.
6
Борис встал так далеко, когда я открывал входную дверь дома Хоби, как будто думал, что стоит мне повернуть ключ в замке, и весь дом взлетит на воздух. Его водитель припарковался перед домом во втором ряду, стоял в клубах картинного дыма. Пока мы ехали, Борис говорил с водителем только на украинском: даже с моими двумя семестрами разговорного русского я не смог ничего разобрать.
— Заходи, — сказал я, с трудом сдерживая улыбку.
Неужели этот придурок думал, будто я на него наброшусь, или его похищу, или еще там что? Но он так и стоял на улице, оглядывался через плечо на водителя — Генку, Юрия, Георгия, хер там знает, как его зовут.
— Да что с тобой? — спросил я.
Не набрался бы я так, уж верно разозлился бы, что он такой параноик, но сейчас меня это только смешило.
— Ну-ка скажи, зачем мы сюда приехали? — спросил он, так и не двинувшись с места.
— Увидишь!
— Ты живешь здесь? — подозрительно спросил он, заглянув в гостиную. — Это твой дом?
С дверью я нашумел посильнее, чем думал.
— Тео? — позвал Хоби откуда-то с другого конца дома. — Это ты? — Ага.
Хоби был одет к ужину — костюм, галстук — вот черт, подумал я, у нас что, гости, и тут меня стукнуло, что вечер только-только наступил, а мне казалось — уже часа три ночи.
Борис осторожно проскользнул в дверь позади меня, руки в карманах пальто, дверь оставил нараспашку, оглядывает базальтовые вазы-урны, канделябр.
— Хоби, — сказал я — он вышел в коридор, вздернул брови, за ним опасливо цокает миссис Дефрез, — Хоби, привет, помнишь, я тебе рассказывал о…
— Попчик!
Маленький белый комок, который прилежно дотащился из коридора до входной двери — вдруг замер на месте. И тут пискливый вой — и он что было сил (а сил уже никаких на самом деле не было) припустил к двери, а Борис, заухав от хохота, шлепнулся на колени.
— Ой! — Он схватил пса, Попчик вертелся, крутился. — Ты растолстел! Он растолстел! — с возмущением сообщил Борис, когда Попчик рванувшись вперед, облизал ему лицо. — Ты его раскормил! Да-да, привет, gloupysh, ты маленький пушистик, привет! Помнишь меня, да? — Он перекатился на спину, растянулся, хохоча, на полу, а Попчик, все так же радостно подвывая, прыгал на нем. — Он меня помнит!
Хоби поправлял очки — его это все явно забавляло, а вот миссис Дефрез, которая, слегка нахмурившись, стояла у Хоби за спиной, видимо, находила мало забавного в том, что мой гость, от которого несет водкой, катается с собакой по ковру.
