Почему вдруг «Питмен-Хауз» будет лучшим хозяином, чем Вестминстер? Справедливо сказано, признал Марк. За агрессивность он даже благодарен. И в то же самое время, улыбнулся он, сказано несправедливо. Нас объединяют взаимовыгодные интересы — а таких уз никогда не может быть между центральной властью и отдаленным регионом. В современном мире гарантом стабильности и долговременного экономического процветания являются скорее транснациональные корпорации, чем старомодные национальные государства. Достаточно сравнить «Питко» с метрополией: что расширяется, а что неуклонно съеживается?
А вы что с этого имеете? Стабильные взаимовыгодные результаты, как здесь уже говорилось. Если выложить все наши карты на стол, мы, наверное, попросим отменить кое-какие маловажные статьи устаревшего законодательства о застройке, большинство которых было продиктовано презренным Вестминстером. А в какой форме, будь то официальная или неофициальная, «Питко» собирается влиять на новый парламент нашего Острова? Ни в какой. По мнению «Питмен-Хауза» разделение властей между экономической движущей силой и выборным органом власти — краеугольный камень здоровой современной демократии. Конечно, вы могли бы оказать сэру Джеку любезность, предложив ему какой-нибудь бумажный титул или чисто номинальную должность.
— Типа пожизненного президента? — вскричал какой-то горлопан.
Марк в жизни так не веселился. Приступ кашля и слезы на глазах выглядели совершенно неподдельными. Нет, насчет президента он сболтнул под давлением минутного порыва, учитывая пробный, ни к чему не обязывающий характер этих бесед. Будьте покойны, сэр Джек ничего подобного не предлагал — да с ним вообще ни о чем таком не заговаривали. Честно говоря, единственный способ заставить сэра Джека занять эту должность — припереть его к стенке. Пусть Совет примет соответствующий Указ или что угодно — название придумайте сами.
— Указ Совета о присвоении ему статуса пожизненного президента?
О Господи, кажется, он нечаянно направил беседу в неподходящее русло. Но — учтите, сейчас просто праздно теоретизирую — возможно, найдется какое-нибудь церемониальное, не противоречащее вашей будущей конституции звание. Кто там был в этих старых английских графствах? Дядька с мечом и шлеме с плюмажем? Лорд-Лейтенант. Нет, слишком уж отдает метрополией; Марк сделал вид, словно перелистывает исторический обзор доктора Макса. Ага, у вас были капитаны и губернаторы, верно? Оба варианта сойдут, хотя «капитан» в наше время звучит как-то легковесно. И при условии, что все понимают: полномочия сэра Джека, теоретически закрепленные замысловатой вязью на оправленном в слоновую кость пергаменте, в реальности никогда не будут реализованы. Разумеется, каретой он обеспечит себя сам. И мундиром. Только не подумайте, будто мы с ним это обсуждали.
Тем временем будущий Губернатор зрел своим орлиным оком пророческие видения. Всегда заглядывай за горизонт. Играй по маленькой, а мысли по-крупному. Пусть мелкота мечтает о грошах и медных пуговицах — грезы сэра Джека исчислялись миллионами долларов. Храбрость и еще раз храбрость; подлинный творец играет по своим правилам; где сила, там и закон. Банки и фонды, доверившись транснациональному размаху «Питко», слали деньги вагонами; но лишь всплеск вдохновения — удивительно, как порой схожи фантазия финансиста и душа художника! — надоумил его ссудить эти капиталы (слово, всегда вселявшее в сэра Джека томную страстность) одной из своих собственных дочерних компаний на Багамах. Естественно, это означало, что со всех будущих доходов от этих вложений маклерам «Питко» полагаются комиссионные. Сэр Джек саркастически-сочувственно тряхнул головой. Увы, комиссионные нынче высоки. Сами стонем.
Следующий вопрос: что делать сразу после Дня независимости? Допустим, что новый парламент Острова, имея полное право наплевать в лицо общественному совету сэра Джека, изберет курс национализации. Банки и акционеры не обрадуются — но что тут поделаешь? К сожалению, Остров пока не подписал ни одного из международных правовых соглашений. А затем — когда дитя натешится вдоволь — сэр Джек будет вынужден воспользоваться своими чрезвычайными губернаторскими полномочиями. Вследствие чего весь Остров практически — и юридически — перейдет в его собственность. Конечно, расплатиться с кредиторами он пообещает. Со временем. Сунет им некий процент с суммы. После долгой и тщательной реструктуризации долга. О, как сладко воображать все это! Подумать только, как все в штаны наложат. Юристы будут блаженствовать, как козлы в огороде. Должно быть, в крупных финансовых центрах он станет «персоной nоn grata». Что ж, Остров еще не подписывал никаких договоров о выдаче преступников. И не подпишет! Упереться, пока сами не предложат уладить дело по-хорошему. Или просто послать всех на хер и окопаться в «Питмен-Хаузе-2». В конце концов, дни Vanderlust[22] для него миновали…
Вот только… не слишком ли сложен этот план, не слишком ли конфликтен? Как бы не пришлось жалеть, что его бойцовский характер задурил мозги собственной мудрой старой голове! С национализацией надо бы поосторожнее. В наше время порядочный турист пугается одного этого слова — и, кстати, не зря. Нельзя оставлять детей без присмотра. Надо смотреть на вещи шире. В чем его главная цель? Наладить Остров, как машину. Отлично сказано. И если текущие прогнозы относятся к той же Вселенной, что и наша планета, Проект имеет все шансы на сногсшибательный успех. Сэр Джек — такой уж был у него характер — всегда учитывал вероятность того, что инвесторов придется разочаровать. Но что, если его Последняя Великая Идея и вправду сработает? Что, если получится выплатить инвесторам проценты — и даже дивиденды в придачу? Что, если — выворачивая пословицу наизнанку — где закон, там и сила? Вот была бы хохма…
— Скажите, доктор Макс, вы эту историю выдумали? — спросила Марта. Они ломали напополам сандвичи из сыра с питой на галерее (с легкозаменяемым в случае повреждения настилом из массива древесины ценных пород) над искусственным болотом. Доктор Макс был одет по-дачному: кардиган с треугольным вырезом, на шее — желто-крапчатый галстук-бабочка.
— Это которую же историю?
— О женщине с корзинкой яиц.
— Вы-ы-думал? Я историк. Официальный Историк, если вы не запамятовали. — Доктор Макс несколько минут дулся, но обида была ненастоящая, «на телекамеру». Жуя питу, он задумчиво смотрел на воду. — Меня слегка покоробило, что никто не попросил меня сослаться на источники. Источники глубоко почтенные, если не сказать «свято-правдивые».
— Я не хотела… Понимаете, я решила, будто вы это выдумали, поскольку это было бы очень умно.
Доктор Макс надулся вновь — значит, то, что он сделал в действительности, неумно, или же от него, видите ли, никто не ждет умных поступков, или же…
— Видите ли, я предположила, будто вы это выдумали, поскольку у фиктивного Проекта и логотип должен быть фикцией.
— Вы переоце-е-ениваете мой ум, мисс Кокрейн. Разумеется, Килверт не видел своими глазами белье этой летуньи, а только описал его с чужих слов, но есть некоторая вероятность, что нечто похожее, выражаясь на народном языке, «действительно произошло».
Марта полизала свои передние зубы, между которыми застрял остов листка фиалки.
— И все же, как вам кажется, Проект — фикция?
— Фик-ция? — Доктор Макс просиял. Любой прямой вопрос, лишенный откровенно оскорбительных обертонов и предполагающий возможность длинного ответа, приводил его в хорошее расположение духа. — Фик-ция? Нет, я бы так не сказал. Нет-нет, отнюдь. Проект вульгарен — да, в том смысле, что он основан на огрубляющем упрощении всего, что только можно. Умопомрачительно коммерческий в скромном понимании такой жалкой сельской мышки, как я. Ужасный во многих своих побочных проявлениях. Направленный на манипуляцию людским сознанием — по своему основному философскому принципу. Все это — да, но фикция? Не думаю.
«Фик-ция», как я понимаю это слово, предполагает измену подлинности. Но — спрашиваю я себя — применимо ли это семантическое значение к данному случаю? И не является ли сама идея подлинности в каком-то плане фикцией? Я вижу, мисс Кокрейн, мой парадокс для вас несколько ярковат и спеловат.
