– Нет-нет, – сказала Эдит. – В сущности, совершенно не важно. Мы все равно уже опаздываем. Даже и не знаю, зачем мы заглянули.
Она небрежно поцеловала Джейн, а Саймон отчаянно подмигивал рядом с ней, все еще надеясь, что его возьмут внутрь, и все еще не понимая, что происходит. И вот они снова оказались одни. Служитель, все такой же безупречно вежливый, очень хотел прийти к удовлетворительному завершению ситуации:
– Леди Бротон, мне очень жаль…
Эдит кивнула:
– Мы как раз уходим.
Они вышли за дверь и подошли к лестнице, как вдруг Эдит окликнули.
– Эдит?
Они подняли глаза – и вот он, долговязый Томми Уэйнрайт, спускается им навстречу:
– Вот не ожидал увидеть тебя здесь.
Он улыбнулся вполне дружелюбно и пожал Саймону руку. Его жена Арабелла, будучи значительно холоднее по характеру, чем ее муж, молчала.
– Вы уже уходите? – спросил Томми.
– Да, – ответила Эдит, но не успела она глазом моргнуть, как Саймон предпринял еще одну попытку закончить вечер так, как запланировал.
– Эдит думала, что сможет нас провести, но не смогла, – заявил он, чем подарил Арабелле Уэйнрайт замечательный анекдот и притчу о падении Эдит в одной фразе.
Томми улыбнулся:
– Тогда позвольте мне.
– Нет, правда, это не важно, – запротестовала Эдит.
– Ну же, – сказал Саймон.
Арабелла мягко проговорила:
– Если она не хочет…
Было ясно, что она не больше, чем Джейн Камнор, мечтает, чтобы кто-нибудь увидел, как она сопровождает Эдит Бротон и ее нового любовника в «Аннабелс», но Томми был сделан из более крутого теста. Несколько минут спустя он уже снабдил всех напитками, и они сидели у подножия гигантского Будды в маленькой красной курительной комнате, сбоку от бара. Саймон видел в Арабелле вызов своему обаянию, и не успели они сесть, как он уже пригласил ее на танец. Может быть, из тех соображений, что уж пусть лучше ее заметят танцующей с незнакомцем, чем сидящей с Эдит, она согласилась, и Томми и Эдит остались одни.
– Как поживаешь?
Эдит пожала плечами:
– Да ты же знаешь.
– Это верно. – Он улыбнулся ей довольно-таки по-доброму. – Не принимай газетную шумиху близко к сердцу. Уж я-то знаю, с моей работой. Сегодня – скандал, завтра – бумажный мусор. Люди забывают почти все.
Эдит кивнула. Она прекрасно знала, что, хотя в целом это правда, в жизни конкретного человека так случается очень редко. Она была отмечена скандалом, и потому, если она еще когда-нибудь будет светиться в газетах, ее имени всегда будет сопутствовать небольшой абзац о ее расставании с Чарльзом, до конца жизни.
– Ты видел Чарльза в последнее время?
Томми кивнул:
– В «Уайтс» на прошлой неделе. Выпили по стаканчику.
– Как он?
– Не поет, как птица, но, думаю, он справится.
Эдит вдруг охватила ностальгия по Томми, и по «Уайтс», и даже по Джейн Камнор, которой она кивнула через комнату, но и не попыталась подойти. Полгода назад она посидела бы здесь с Томми, перебирая последние сплетни из жизни общих знакомых, и, что бы она ни говорила сейчас, ей было бы довольно уютно. Но сегодня в этом особого смысла не было. Это уже чужой для нее мир, и они оба об этом знали. А что до Чарльза… Бедный старина Чарльз. Чем он это все заслужил? Просто с ним было скучновато. Вот и все преступление. А потом вернулся Саймон и, к большому облегчению Арабеллы, повел Эдит танцевать.
Она молчала в машине по дороге домой, хотя и улыбалась Саймону, чтобы развеять его страхи, будто она на что-то злится. Когда она отпирала дверь в подъезд на Эбери-стрит, Саймон позволил руке, которой до этого обнимал ее за талию, скользнуть на ее ягодицы и мягко поглаживал их, пока они шли через небольшой холл к своей квартире. Эдит чувствовала, как внизу живота становится теплее. Саймон наклонился и поцеловал ее сзади в шею, слегка коснувшись языком. Они едва вошли в дверь, а она уже страстно целовала его. Прижимаясь к нему, она чувствовала его большой, твердый член.
– Дорогая, – шепнул он с улыбкой человека, который с удовольствием предвкушает, понимает и любит свою работу.
Они занимались любовью три раза этой ночью, по инициативе Эдит. Саймон не помнил, чтобы она раньше отдавалась этому с такой страстью. Она опускалась на него сверху, снова и снова, стараясь как можно глубже вобрать его в себя. Потому что ей вдруг стало совершенно ясно, что именно такое решение она приняла. Когда она возвращалась домой с Чарльзом, вечер заканчивался, как только за ними закрывались двери. Когда она выходила с Саймоном, вечер – это было нечто, что надо переждать, а потом они снова смогут остаться наедине. Судьба подарила ей выбор между светской и личной жизнью. Ни один ни второй мужчина, похоже, не мог обеспечить ей и то и другое. «Итак, – думала она, лежа на спине, глядя на светлеющее небо и слушая, как рядом тихо посапывает Саймон, – я выбрала счастье в личной жизни вместо блеска на публике и рада своему выбору». Она и была рада – ночью, когда лежала обнаженная и удовлетворенная, вдали от мира.
А потом наступало утро, и решение приходилось принимать заново.
Часть третья
Dolente-Energico
Глава семнадцатая
Я не видел Эдит еще несколько месяцев. Осенью мне дали роль злодея в одном из этих сериалов, которые оптимистично называют «для семейного просмотра», потому что никто не может понять, к какой категории их отнести. Снимали на натуре в Гемпшире, и поэтому какое-то время я почти не бывал в Лондоне. Я снял домик в Итчен-Аббас, и Адела приезжала ко мне, когда могла. Как-то в ноябре мы обнаружили, что она беременна, и мысль, что моя жизнь собирается совершить еще один качественный скачок, порядком вымела у меня из головы все прочие мысли. Мы десятками покупали книги, чтобы побольше узнать о нашем новом положении, и целыми вечерами выискивали, почему у Аделы металлический привкус во рту или боли в спине. В целом достаточно безрезультатно, потому что в ответ почти на любые вопросы мы получали «причина пока неизвестна». Но зато мы были веселы и при занятии.
Об Эдит, Саймоне и Чарльзе мы почти ничего не слышали. Газеты оставили их в покое, поскольку никаких признаков развода не наблюдалось, и, предположительно, они все берегли вторую часть истории до того момента, когда дело дойдет до суда. Однажды я написал Чарльзу, так как в каком-то неизвестном журнале по искусству увидел объявление, что продается портрет одного из Бротонов, и подумал, что ему или его родственникам это будет интересно. Естественно, я также поделился нашими новостями и чуть ли не на следующий день получил ответ, довольно трогательное письмо с наилучшими пожеланиями. «Как вы правы, что не стали ждать слишком долго, – писал он. – Жениться – это очень хорошо, но только появление ребенка создает настоящую семью. Я тебе в этом завидую». Не то чтобы я был полностью согласен с этим взглядом, но я воспринял его, мне кажется, правильно, как комментарий относительно его собственных семейных разочарований. В заключение он попросил связаться с ним, когда мы вернемся в город, и я решил так и сделать. Я чувствовал, что к тому времени мы с Чарльзом вдвоем прошли через достаточно многое, чтобы нас можно было назвать друзьями даже по английским стандартам, и потенциальная неловкость попытки добиваться дружбы сильных мира сего мне, кажется, больше не грозила. Я обратил внимание, что он не упомянул Эдит; о ней и у нас не было никаких новостей. Слухи утверждали, что они с Саймоном все еще вместе и что благодаря своей дурной славе – или, возможно, таланту – он получил постоянную роль в одном полицейском сериале. Я решил, что свяжусь и с ней, когда приеду в Лондон, так как был не намерен оказаться в роли того, кто бросает друзей, когда их положение становится менее влиятельным, но на деле не я, а моя супруга возобновила знакомство.
Мы только-только вернулись в Лондон, когда Адела получила приглашение кузины на весеннее дефиле Харди Эмиса. Эта родственница, Луиза Шоу, управляла хозяйством одного из младших членов королевской семьи, и то ли по этой причине, то ли (вероятнее) потому, что была постоянной покупательницей, она попала в нужные списки, и ее приглашали на подобные блестящие мероприятия, и нередко на очень неплохие места. Они с Аделой дружили с детства, вследствие чего она регулярно делилась с моей женой своей удачей.
