– Buenos dias, señor. Cómo puedo ayudarle? [41] – сказал Себастьян.
Дженис дожидалась, пока мистер и миссис Ферер не закончат говорить.
– Volvere’ en un momento [42], – сказал Себастьян и отправился в кухню.
– Чего же хотят наши французы? – спросила миссис Тиббет, разбивая еще яиц.
– Они не французы – испанцы. А хотят они слегка поджаренного черного хлеба, пару яиц всмятку и две чашки черного кофе.
– Что-нибудь еще?
– Да, указаний, как проехать к посольству Испании.
– Дженис, принесешь им кофе и тосты, а я сварю яйца.
– Может, я на что сгожусь? – спросил Себастьян.
– На столе в холле телефонный справочник. Отыщи в нем испанское посольство, затем найди карту и покажи им, как туда добраться.
– Кстати, – Себастьян выложил на стол шестипенсовик, – они дали мне это.
Мисс Тиббет улыбнулась:
– Твои первые чаевые.
– Первые в жизни заработанные деньги. – Себастьян подтолкнул монету через стол. – Так что я остался должен вам только три шиллинга и шесть пенсов.
Он вышел из кухни, взял в холле справочник и, найдя на карте посольство Испании, рассказал мистеру и миссис Ферер, как добраться до Чешем-плейс. Через несколько минут он вернулся в кухню со вторым шестипенсовиком.
– Продолжай в том же духе, – сказала миссис Тиббет, – и мне придется сделать тебя партнером.
Себастьян снял куртку, закатал рукава рубашки и подошел к раковине.
– Что это ты задумал?
– Мыть посуду. – Он включил горячую воду. – Разве в кино не так поступают постояльцы, когда им нечем оплатить счет?
– Держу пари, что и это занятие для тебя в новинку, – сказала миссис Тиббет, кладя два тонких ломтика бекона рядом с яичницей из двух яиц. – Первый стол, Дженис, мистер и миссис Рэмсботтом из Йоркшира. Из их речи, кстати, я тоже не понимаю ни слова… А скажи-ка, Себастьян, – обратилась к нему она, когда Дженис вышла из кухни, – на каких еще языках ты можешь говорить?
– На немецком, итальянском, французском и идише.
– На идише? Ты еврей?
– Нет, евреем был один из моих школьных дружков, он учил меня ивриту во время уроков химии.
Миссис Тиббет рассмеялась:
– Знаешь, тебе и впрямь надо отправляться в Кембридж, и чем скорее, тем лучше: ты не годишься в мойщики посуды.
– В Кембридж я не еду, миссис Тиббет, – напомнил ей Себастьян. – И никого, кроме себя самого, не виню. Тем не менее планирую съездить на Итон-сквер и попытаться выяснить, где живет мой друг Бруно Мартинес. К утру пятницы он должен будет вернуться из школы.
– Неплохая идея, – сказала миссис Тиббет. – А он узнает наверняка, что тебя исключили или только… как правильно сказать?
– Временно отчислили, – подсказал Себастьян.
На кухню влетела Дженис с двумя пустыми тарелками: самая искренняя похвала повару. Она вручила их Себастьяну, потом забрала вареные яйца.
– Пятый стол, – напомнила ей миссис Тиббет.
– А девятый хочет еще корнфлекса, – сообщила Дженис.
– Так возьми из кладовой новую упаковку, сонная тетеря.
Себастьян управился с мытьем посуды после десяти.
– Что еще? – спросил он.
– Дженис пылесосит столовую и затем накрывает к завтрашнему завтраку, пока я мою кухню. Выписка в двенадцать, и, когда гости уедут, мы меняем постельное белье, стелем кровати и поливаем цветы в заоконных ящиках.
– А что вы мне поручите? – спросил Себастьян, расправляя рукава рубашки.
– Садись на автобус до Итон-сквер и выясни, вернется ли твой друг в пятницу. – (Себастьян надел куртку.) – Но сначала заправь свою кровать и убедись, что в твоем номере порядок.
Он засмеялся:
– Вы говорите прямо как моя мама.
– Приму твои слова как комплимент. Возвращайся, пожалуйста, до часу, потому что я ожидаю приезда немцев и ты можешь пригодиться. – (Себастьян направился к двери.) – Постой, тебе понадобится вот это, – добавила она, протягивая ему два шестипенсовика. – Или до Итон-сквер и обратно ты идешь пешком?
– Спасибо, миссис Тиббет.
– Тибби. Поскольку ты явно собираешься быть нашим постоянным клиентом.
Себастьян опустил монеты в карман и расцеловал ее в обе щеки, что впервые заставило миссис Тиббет замолчать.
Не успела она опомниться, как он уже вышел из кухни, взбежал по ступеням к себе в номер, заправил кровать и прибрался, затем вернулся в холл еще раз свериться с картой. Он удивился, узнав, что Итон-сквер пишется не так, как название школы, откуда исключили его дядю за какой-то проступок, о котором в семье никогда не говорили.
Перед уходом Дженис посоветовала ему сесть на автобус номер 36, сойти на Слоан-сквер и дальше прогуляться пешком.
Первое, что заметил Себастьян, когда закрыл за собой дверь гостиницы, – это как много людей стремительно передвигаются во всех направлениях и насколько все непохоже на Бристоль и бристольцев. На остановке он встал в очередь и понаблюдал, как подошли и отошли несколько красных двухэтажных автобусов, прежде чем появился 36-й. Юноша забрался внутрь, поднялся на верхнюю палубу и занял место впереди, чтобы хорошенько видеть все происходящее сверху.
– Куда едем, молодой человек? – спросил его кон дуктор.
– Слоан-сквер. И пожалуйста, вы не могли бы дать мне знать, когда будем туда подъезжать?
– С вас двухпенсовик.
Себастьян увлеченно крутил головой, проезжая мимо Мра морной арки, вдоль Парк-лейн и вокруг уголка Гайд-парка, но затем попытался сосредоточиться на своих дальнейших действиях. Он знал лишь, что Бруно жил на Итон-сквер, однако номер дома ему не был известен. Оставалось надеяться, что эта Итон-сквер – площадь небольшая.
– Слоан-сквер! – прокричал кондуктор, когда автобус по дошел к остановке напротив книжного магазина «У. Х. Смит».
Себастьян сбежал по ступеням и, спрыгнув на тротуар, огляделся в поисках какого-нибудь ориентира. Его взгляд остановился на здании театра «Ройал-Корт», афиша которого звала посмотреть Джоан Плоурайт в пьесе «Стулья». Он сверился со своей картой, прошел мимо театра и свернул направо, прикинув, что до Итон-сквер осталось пару сотен ярдов.
Очутившись на месте, Себастьян замедлил шаг в надежде увидеть красный «роллс-ройс» дона Педро, но машины нигде не было. Стало ясно, что, если только ему не повезет, выяснять, где живет Бруно, придется несколько часов.
Шагая по тротуару, он обратил внимание на то, что почти половина домов переоборудована в многоквартирные, а у дверей висят таблички с именами жильцов и кнопками звонков. На другой половине домов имена не значились – были только медные дверные молотки или звонки, подписанные «Для торговцев». Отец Бруно вряд ли стал бы делить с кем-то входную дверь.
Себастьян поднялся на верхнюю ступень дома номер 1 и нажал кнопку звонка для торговцев. Через несколько мгновений на пороге возник дворецкий в длинном черном сюртуке и белом галстуке, напомнив ему Марсдена в Баррингтон-Холле.
– Я ищу мистера Мартинеса, – вежливо сказал Себастьян.
– Джентльмен с таким именем здесь не проживает, – ответил дворецкий и закрыл перед Себастьяном дверь, прежде чем тот успел поинтересоваться, не знает ли он, где живет мистер Мартинес.
В течение следующего часа Себастьяну пришлось испытать все: от слов «Здесь такой не живет» до захлопнутой перед лицом двери. Близился к концу второй час поисков, когда он добрался до дальней оконечности площади, и там на его вопрос горничная ответила вопросом:
– Это тот самый иностранный джентльмен, который ездит на «роллс-ройсе»?
– Да, он самый, – закивал Себастьян с облегчением.
– Думаю, вы найдете его в доме сорок четыре, две двери отсюда. – Девушка показала вправо.
– Большое спасибо, – поблагодарил Себастьян.
Он быстро направился к дому номер 44, набрал в легкие воздуха и дважды стукнул медным молотком.
Прошло какое-то время, прежде чем дверь открыл мощно сложенный мужчина заметно выше шести футов и больше похожий на боксера, чем на дворецкого.
