Два последних года Дион ездил в кондитерскую Чинетти на Седьмую авеню, чтобы полакомиться и получить указания либо от федерала, либо от какого-то копа, кого из своих он должен сдать следующим.
Джо сложил записку, убрал в бумажник, затем сунул картонку, вощеную бумагу и останки торта обратно в коробку. Закрыл, уселся в кресло среди розовых кустов, но осознание того, что он совершенно одинок в этом деле – невозможно быть более одиноким, – придавливало к земле. Потому он встал и засунул свою скорбь и свой гнев в новый потайной карман, спрятанный глубоко в душе. К тридцати шести годам, двадцать из которых он провел по ту сторону закона, у него образовалось немало таких карманов. Они были затянуты и рассованы по всем уголкам. Он подумал, что если все они однажды вдруг лопнут, то их содержимое его убьет. Либо так, либо у него кончится место для этих карманов и он задохнется от нехватки воздуха.
Он уснул у себя в кабинете, сидя в большом кожаном кресле. Среди ночи он открыл глаза, и мальчик стоял у камина, в котором остались лишь тлеющие угли. На мальчике была красная пижама, такая же как у Джо в детстве.
– Неужели это возможно? – спросил Джо. – Ты мой близнец, умерший еще в утробе? Или ты – это я?
Мальчик присел на корточки и подул на угли.
– Никогда не слышал, чтобы к кому-то являлся его собственный призрак, – сказал Джо. – Не думал, что такое бывает.
Мальчик оглянулся на Джо через плечо, как будто говоря: «Всякое бывает».
В темноте комнаты были и другие гости. Джо чувствовал их присутствие, хоть и не мог разглядеть.
Когда он снова посмотрел на камин, угли догорели, а за окном занимался рассвет.
Дом, где он прятал Диона и Томаса, находился в Насарено, в самом центре провинции Гавана. Позади оставались столица Гавана и Атлантика, впереди раскинулись горы, джунгли, а за ними – искрящееся на солнце Карибское море. Дом стоял посреди огромной плантации сахарного тростника, потому Джо его и выбрал. Изначально дом был построен для испанского команданте, возглавлявшего войска, посланные усмирить мятеж кубинских работников, вспыхнувший здесь в 1880-х. Казармы тех солдат давным-давно развалились, поглощенные джунглями, но дом команданте еще стоял во всем своем изначальном великолепии: восемь спален, четырнадцать балконов, высокая железная ограда с воротами.
Сам эль-президенте – полковник Фульхенсио Батиста – выделил Джо дюжину солдат, которые могли бы отбить любую атаку Рико Диджакомо и его бойцов, если бы они вдруг отыскали это место. Но Джо знал, что настоящая опасность исходит не от Рико, даже если бы тот и сошел с яхты целым и невредимым. Опасность исходила от Мейера. И не снаружи, а от кого-то из этих прекрасно вооруженных солдат, которые уже были внутри.
Томаса с Дионом он нашел в спальне у Диона. Тот учил мальчика играть в шахматы – самого его вряд ли можно было бы назвать сносным шахматистом, но правила он знал. Джо поставил на пол бумажный пакет из магазина. В другой руке он принес медицинский чемоданчик доктора Блейка, который тот отдал ему в Айборе. Он стоял в дверях с этим чемоданчиком, глядя на них, а Дион рассказывал Томасу о причинах нынешнего европейского конфликта. О недовольстве Версальским миром, о вторжении Муссолини в Эфиопию, об аннексии Австрии и части Чехословакии.
– Еще тогда надо было прекратить все это безобразие, – говорил Дион. – Если позволить вору воровать, он не остановится, пока не отрежешь ему руку. Но что будет, если ты пригрозишь отрезать ему руку, прежде чем он потянется к лакомому куску, и он по твоим глазам поймет, что ты говоришь серьезно? Он найдет способ обойтись меньшим.
– Мы все потеряем? – спросил Томас.
– Что потеряем? – спросил Дион. – Во Франции у нас нет недвижимости.
– Но почему тогда мы воюем?
– Ну, мы-то воюем с японцами, потому что они на нас напали. А Гитлер, мелкий говнюк, охотится за нашими кораблями. Но истинная причина состоит в том, что он просто полный придурок и его нужно послать подальше.
– И это все?
– Почти. Иногда кое-кого просто необходимо послать подальше.
– А почему японцы так злятся на нас?
Дион раскрыл рот, чтобы ответить, но тут же закрыл. Спустя минуту он сказал:
– Знаешь, я и сам не знаю. Они, конечно, японцы, то есть они не такие, как мы с тобой, но должен же быть смысл. Нет, я понятия не имею, с чего они на нас взъелись. Хочешь, узнаю?
Томас кивнул.
– Договорились. К следующей партии я выясню о япошках и об их подлостях все, что нужно знать.
Томас засмеялся и произнес:
– Шах и мат.
– Вот так, исподтишка? – Дион посмотрел на доску. – Да ты, наверное, сам наполовину японец.
Томас обернулся к отцу.
– Папа, я выиграл.
– Я вижу. Молодец.
Томас соскочил с кровати:
– Мы скоро уедем отсюда?
Джо кивнул:
– Да, уже скоро. Может, пойдешь умыться? Кажется, миссис Альварес уже накрывает для тебя обед.
– Хорошо. Пока, дядя Дион.
– Пока.
– Шах и мат, – сказал Томас, уходя. – Ха!
Джо поставил магазинный пакет к изножью кровати, а медицинский чемоданчик – на ночной столик. Снял с колен Диона шахматную доску.
– Как ты себя чувствуешь?
– С каждым днем все лучше. Слабость еще есть, но в целом терпимо. Я тут составил список людей, которым мы точно можем доверять. Некоторые из Тампы, но большинство из Бостона. Если бы ты отправился туда и уговорил их приехать в Тампу через месяц или, может, полтора, мы могли бы вернуть себе город. Некоторые из этих парней дорого возьмут за свои услуги. Например, Кевин Бёрн, которому нужно кормить восьмерых детей, он не бросит свою империю в Маттапане ради одного лишь хорошего отношения. Придется отвалить ему вагон денег. И Микки Адамс тоже обойдется недешево, но если они согласятся, их слово будет дороже золота. А если откажутся, то никогда никому не скажут, что ты приезжал. Такие парни, как они…
Джо положил шахматную доску на комод.
– Я вчера встречался с Мейером, Карлосом и Сэмми Репой.
Дион поудобнее устроился на подушке.
– Встречался с ними?
– Да.
– И как все прошло?
– Я еще жив.
Дион фыркнул:
– Не могли же они тебя пришить.
– На самом деле, – сказал Джо, присаживаясь на край кровати, – погребальный комитет был в сборе. И я добрый час провел с ним на яхте.
– Так ты встречался с ними на яхте? Ты что, спятил?
– У меня не было выбора. Когда Комиссия приказывает явиться, лучше явиться. Если бы я не пришел, они бы уже прикончили всех нас.
– Прорвавшись через такую охрану? Очень сомневаюсь.
– Это охрана Батисты. Батиста берет деньги у меня, но Батиста берет деньги и у Мейера. Это значит, что, если ему придется выбирать между нами, он предпочтет того, кто в данный момент платит больше, а там пусть Бог рассудит. Никому и не придется прорываться через охрану. Нас перебьет сама охрана.
Дион снова поерзал на постели, вытащил из пепельницы половинку сигары и заново зажег.
– Значит, ты был на совещании.
– И Рико Диджакомо был.
Дион поднял глаза поверх клуба сигарного дыма, когда сигара наконец разгорелась и табак затрещал.
– Подозреваю, он был несколько раздосадован из-за брата.
– Мягко сказано. Он пришел туда, чтобы снять мне голову с плеч.
– Как же тебе удалось ее сохранить?
– Пообещал им твою.
Дион снова заерзал на постели, и Джо понял, что он пытается заглянуть в пакет.
– Ты пообещал им мою?
Джо кивнул.
– Джо, почему ты так поступил?
– Иначе мне было бы не уйти с той яхты.
– Джо, что в этом пакете?
– Мне ясно дали понять, что покушение на тебя Рико спланировал и провел не по своей инициативе. Оно было санкционировано.
Дион сидел, обдумывая его слова, глаза у него сделались маленькими, взгляд отстраненный, лицо бледное. Он продолжал раскуривать сигару, но Джо сомневался, что он сознает это. Прошло минут пять, прежде чем Дион заговорил:
