– Привет, входи, – отозвался он спокойно, делая вид, что с головой занят сборами. – Ступай осторожно. Здесь зона военных действий.
Она вошла на кухню и застыла в дверях. Он наблюдал, как ее глаза пробежали по открытым ящикам, кипам газет, рулонам упаковочной бумаги и остановились на сложенных запечатанных ящиках у стены. Он уже легко читал ее лицо и с болью наблюдал, как застыла, а потом и погасла ее улыбка, а взгляд стал ледяным.
– Ты уже пакуешь вещи?
– Да, – ответил он, стараясь выглядеть беспечным. – Время подпирает.
– Я думала… – Фэй откашлялась и скрестила руки на груди – этим жестом она обычно защищалась, чтобы скрыть расстроенные чувства. Джек отвел глаза и с удвоенным усилием стал рвать скотч.
– Мне казалось, ты уезжаешь в сентябре.
– Фэй, – он положил руки на газеты, – начало сентября уже на следующей неделе.
– Да, но только первое сентября. Ты ведь не уедешь первого?
– Придется. Моя работа в проекте закончена. А в Европейском центре ядерных исследований собирается старая команда, мы открываем лабораторию по изучению кварков. Меня пригласили в качестве консультанта.
Джек видел, что Фэй потрясена, и торопливо продолжил, швыряя книги в ящик:
– Это открывает большие возможности. Видела бы ты ускоритель частиц, который там установлен. Только представь, эта огромная махина, миля в поперечнике, самое большое и мощное сооружение в мире. Я тоже вложил деньги в его создание. В день, когда мы раскроем природу черных дыр, мы сможем понять целостную картину мира. Представляешь, как это увлекательно! – Он вздохнул, чувствуя неловкость за наигранный энтузиазм.
– Значит, ты скоро уедешь. – Она сжала руки и закусила губу, что было признаком сильного волнения. – Тогда, думаю, мне пора начинать готовить ужин. – Фэй потерла виски. – Ужин. За всей суетой я совсем забыла о нем.
– Да, да, верно. Это же знаменательный день для тебя! Ты подписала контракты с той чайной компанией, ведь так? Нам хотелось бы узнать все подробности. – НАМ? Ему и детям? Подумать только, он уже воспринимает их как свою семью!
– Ну, все прошло довольно гладко, – ответила Фэй, запинаясь. – Даже не верится. Похоже, я остаюсь в Лондоне. – Приподнятое настроение, с которым она влетела в эту просторную теплую кухню, чтобы поделиться с Джеком радостной новостью, испарилось в тот же момент, когда она увидела очевидные признаки его отъезда.
Глядя на упаковки, выстроенные вдоль стены, Фэй подумала, что вся ее жизнь – это череда крепко перевязанных ящиков. Она упаковала свои чувства, наглухо перевязала их, аккуратно наклеила ярлыки и отправила куда-то далеко. Каждый имел пункт назначения. Ее мечты были так давно и далеко спрятаны, что она уже не знала, где их искать. И главное, для чего? И вот она стоит здесь, абсолютно опустошенная. Уже так много лет она была сосредоточена на повседневных проблемах, на заботе о детях, оплате счетов, поиске работы, что незаметно намертво отгородилась от любых неконтролируемых проявлений радости, любви и нежности.
Джек подбросил моток скотча вверх, словно мяч.
– Не хлопочи сегодня, – предложил он. – Я пойду и куплю нам что-нибудь готовое, согласна?
– Нет, наверняка найдутся несколько яиц и сыр. Еще хлеб. Я только пороюсь в шкафу и подумаю, что из этого можно сделать. Мне бы хотелось приготовить что-нибудь на твоей старой плите, учитывая, что через неделю такого шанса уже не будет.
Фэй увидела, как он нахмурился и сжал губы. Чувство глубокой печали подкатило к горлу, и слезы навернулись на глаза. Она отвернулась к плите и положила ладони на теплый металл.
Джек уедет уже в среду? То, что он исчезнет из их жизни так скоро, казалось ей совершенно невозможным. Джека не будет, и никто не соберет их вместе субботним утром, чтобы отвести в парк? А утром никто не бросит с крыльца небрежное «привет» и не прошепчет «до свидания» вечером в саду? А добродушное подшучивание друг над другом, полное недомолвок? Это означало, что их общение в большой теплой кухне дома номер четырнадцать, где она готовила, а он играл с Мэдди, Томом и Наной, закончилось, и единственное счастье, которое она когда-либо знала в кругу семьи, скоро исчезнет навсегда. Джека не будет в ее жизни? Ей было невыносимо думать, что он ее покинет.
Фэй оглянулась через плечо и по выражению лица Джека заметила, что он тоже никак не может поверить в происходящее. Он упрямо выдвинул подбородок, его глаза лихорадочно блестели. Они так долго шли рука об руку, и каждый старался не нарушать пространство другого, что не заметили, как сбились с пути.
Молчание было прервано громким топотом по лестнице и собачьим повизгиванием. Через мгновение с деловым видом появилась Мэдди, а за ней Нана. Увидев нагромождение коробок и беспорядок на кухне, она остановилась как вкопанная и озадаченно посмотрела на взрослых.
– Эй, что здесь происходит? – спросила она, уперев руки в бока. Будучи ребенком с характером, она имела смелость озвучивать то, о чем Фэй не смела и подумать.
На секунду Джек растерялся, потом пояснил:
– Да вот, собираюсь уезжать, малыш.
Брови Мэдди сошлись ниточкой на переносице, что означало сильное недовольство.
– Правда?
– Ладно, дети, – вмешалась Фэй, – поскольку обед немного задерживается, почему бы не поставить чайник и не выпить горячего чая? Сегодня прохладный вечер. По прогнозу погоды, может упасть давление… – Она понимала, что несет околесицу, лишь бы сгладить неловкое молчание.
– Мне все равно, что будет на ужин, лишь бы побыстрее, – сердито заявила Мэдди, прошла к пластиковой банке с кормом для Наны и достала чашку. Она часто скрывала ранимость за гневом. – Я умираю от голода. И Нана тоже.
Говоря это, она добавила немного воды в сухой собачий корм и размешала его. Нана отчаянно ерзала и облизывалась, но все же не нарушила команду «сидеть». Фэй и Джек в это время молча стояли, опустив руки и наблюдая за девочкой.
– Вы же знаете, собак надо кормить вовремя. – Мэдди вещала чопорным тоном, копируя манеру Венди. – Они скулят, когда очень голодны, и я должна точно соблюдать время кормления. Обычно я так и делаю, правда? – Нана фыркнула и опустила голову. – Видите ли, за щенками нужно очень хорошо ухаживать. Они же как маленькие дети. Нельзя просто полюбить их и научить их любить вас, а потом перестать о них заботиться, правда? Это очень жестоко по отношению к щенкам, вы так не думаете? Я хочу сказать, что им не понятно, что взрослые должны уезжать, чтобы работать. Они просто видят, что человек, к которому они привязались, исчез. Интересно, будет ли Нана бегать, обнюхивая все и скуля в поисках меня и Тома? А Венди? Что, если нам тоже придется снова переехать? Бедная Венди, всеми брошенная, и только миссис Джеркинс и миссис Ллойд рядом. Вам не кажется, что это жестоко? – С этими словами она закрыла лицо руками и разразилась безутешными рыданиями.
Фэй бросилась к ней и заключила в объятия. А затем, совершенно неожиданно для себя, хотя на это были тысячи причин, она разрыдалась сама, держа на руках свою маленькую девочку и укачивая ее, в то время как Джек взял на руки щенка и стоял, демонстрируя полную беспомощность.
Глядя сквозь пелену слез, как нежно он гладит скулящую Нану, как две пары карих глаз взирают на нее в растерянности, Фэй разрыдалась еще сильнее. Она подумала, что этому большому ребенку и в голову не приходило, что обе женщины сейчас на кухне плакали потому, что были по уши влюблены в Джека Грэхема.
Когда слезы иссякли, Джек присел и одной рукой привлек к себе Мэдди так, чтобы она устроилась на его коленке. Пока она шмыгала носом и шумно вытирала слезы, Нана с энтузиазмом лизала ее щеки. Джек подумал с тоской, что уже второй ребенок из семьи O’Нил плакал на его руках на этой неделе. И это было естественно, спокойно и как-то правильно, что они искали у него утешения. Его чувство к их матери стало еще глубже. Новые эмоции тревожили душу. Даже пугали. Сильно пугали. У него возникло нестерпимое желание побросать оставшиеся вещи в ящики и уехать сегодня же вечером, пока он еще мог это сделать.
