Грифо остановился. Он набросил веревку на ствол оливкового дерева, так что у его пленника оставалось шагов десять свободного движения, и связал ее концы крепким узлом. На этом участке кладбища хоронили некрещеных. Здесь должен был исчезнуть и труп Розвиты. «Если земля не исторгнет этот ядовитый подарок», – подумал Танкмар. Он с отвращением опустил тело Розвиты на землю.
Грифо, хрюкая, вытащил деревянную полевую фляжку из холщового мешка, откупорил и сделал два больших глотка. Напиток заставил его свинячьи глазки засветиться. Затем он выудил из мешка какую-то миску и бросил к ногам Танкмара.
– Здесь мы и похороним старуху. Вырой яму в земле ее старой миской или используй свои руки – мне все равно. Если попытаешься сбежать, то вскоре снова сможешь отдохнуть возле своей мертвой любовницы. На веки вечные.
Грифо даже икнул от удовольствия и шутки ради пнул ногой козу в бок. Животное возмущенно заблеяло, отпрыгнуло за пределы досягаемости и освободило место в тени кроны дерева. Работорговец опустился на землю и занялся содержимым своей фляжки.
Жажда стала мучить Танкмара, едва он начал работу. Он стоял на коленях на твердой как камень земле и снимал пыль слой за слоем, сдирая ее миской с грунта. Вскоре его окутало желтоватое облако пыли, из-за чего стало невозможно дышать. Грязь, зудящие раны, палящая жара – Танкмару захотелось попасть домой так, как никогда раньше. Он изнемогал от желания услышать громкий шум холодного как лед прибоя, песню осенних штормов и лугов Маршланда, шепот воды в ручьях. Вот тогда он был бы готов к смерти. С мечом и щитом в руках смеяться в лицо врагу – вот такой конец понравился бы ему. Многих мужчин своего селения он видел такими, когда франки ворвались к ним. Но сам он не годился для военной службы.
– Не усни, могильщик! – Грифо лениво бросал в него мелкие камни. Солнце стояло над верхушками холмов, словно спелый фрукт, а могила Розвиты напоминала хищную пасть, жаждущую пищи. Танкмар погрузился в землю уже до бедер. Выточенная из дерева миска уже треснула во многих местах. Снова и снова он скреб ею землю, вырывая оттуда упрямые корни голыми руками. Его мышцы горели. Иглы впивались в его позвоночник. Его внутренности испепеляла жажда.
Порожняя фляга валялась у ног работорговца. От алкоголя на лбу его заблестел пот. Лицо стало красным, когда он злобно заорал на Танкмара:
– Проклятый иуда! Быстрее, я сказал! Поднатужься, иначе я разорву тебя на куски. Ты думаешь, я не знаю, что у тебя на уме? Ну, тут ты ошибаешься! Мы что, должны угробить здесь целый день? Тебе это нравится! В это время мои рабы, запертые в сарае, изнывают от жары, а толпы покупателей ищут в порту своего надежного поставщика. Из-за тебя я потеряю клиентуру. И ты это знаешь.
Слова будто отскакивали от Танкмара. При одной мысли о том, что он еще раз может попасть под огромные кулаки Грифо, он собрался с силами, уперся коленями в землю, отбросил миску в сторону и начал выковыривать куски земли голыми руками. Чем быстрее он справится, тем раньше успокоится Грифо. Дыра в земле, словно вулкан, выбрасывала пыль до тех пор, пока густая завеса не повисла в воздухе. Глубже, ему нужно копать еще глубже. Так глубоко, чтобы Грифо больше не нашел его в этой яме. Танкмар бросил затравленный взгляд на работорговца.
Вне себя от злости, одурманенный алкоголем, Грифо тяжело поднялся на ноги и покачнулся, стараясь удержаться на ногах. Он тупо уставился на раба, а затем сделал шаг к яме.
– А теперь я тебя, ублюдка, пошлю к дьяволу, – заплетающимся языком пробормотал он. – Ты достаточно долго вил из меня веревки.
Еще один шаг. Грифо отрыгнул.
– Я хочу разорвать тебя голыми руками, саксонская свинья! Раздавить железным кулаком! Да, мне это нравится: Грифо – Железный Кулак. Что ты на это скажешь?
Третий шаг чуть не лишил его равновесия. На какой-то момент он остановился и посмотрел сверху вниз на свою жертву, которая на корточках сидела в яме.
Позже Танкмар и сам не мог сказать, как песок попал в лицо Грифо. Везде в воздухе носилась пыль. Может быть, Сакснот послал ему порыв ветра. Может быть, Грифо сам вошел в облако пыли. Может быть, Танкмар от страха бросил в него пригоршню пыли, когда работорговец добрался до края могилы.
В любом случае, грязь облепила череп Грифо, словно пчелиный рой – первый цветок. Пыль попала ему в рот, он закашлялся. Его тело содрогалось в спазмах, а руки, ища опоры, хватали воздух. Он кашлял, свистел и хрипел так громко, что даже ко всему равнодушные козы повернули головы в его сторону. Фырканье и хрип усилились, превратившись в устрашающий шум. Грифо бил себя в грудь, шатался и размахивал руками, пока не поддался силе тяжести. Работорговец упал навзничь, ударившись всем телом о землю.
В последний момент Танкмар, опершись на руки, выпрыгнул из могилы. Позади него в яму с грохотом упала туша его хозяина. Поднялось еще больше пыли. Затем все стихло.
Танкмар затаив дыхание заглянул в яму. Грифо не двигался. Его правая рука выглядывала из ямы, словно когтистая лапа мертвеца, который пытается восстать из могилы. Танкмар подкрался поближе. Глаза Грифо закатились, белки глаз стали неестественно большими. Губы были раскрыты, и между ними высунулся посиневший язык.
«Грифо мертв», – пронеслось у Танкмара в голове. Его охватили ужас и радость одновременно. Свободен. Он свободен. Он больше не был собственностью другого человека. Дорога домой теперь открыта. Однако тут из ямы послышался стон, который разрушил все надежды Танкмара. Грифо был жив.
Толстый живот под кожаной жилеткой поднимался и опускался. Алкоголь, жара и удушье хотя и свалили работорговца с ног, но жизни не лишили.
Паника охватила Танкмара. Когда Грифо придет в себя, для Танкмара все будет кончено. На какой-то момент он задумался, не убить ли ему Грифо. Но он не знал, как это сделать и сможет ли он. Ему оставалось только одно – бегство.
Непрочная на вид пеньковая веревка была затянута вокруг бедер и крепко удерживала его. Он не поддался соблазну стащить ее через грудь или бедра. Грифо знал: если попытаться растянуть путы, то узел затянется, словно петля на виселице. Танкмар нервно запустил руку в свои черные кудри, а затем начал распутывать узел.
Но уже через несколько мгновений он капитулировал перед узлами бесконечных петель. Чтобы распутать этот клубок, ему понадобится несколько дней. У него оставалось лишь несколько мгновений до того, как Грифо не придет в сознание. Он перепрыгнул через неподвижно лежащего великана и попытался распутать другой конец веревки, который был обвязан вокруг оливкового дерева. Безуспешно.
Обеими руками он взъерошил свои волосы. Выхода не было. Он был во власти Грифо, связанный двадцатью футами конопляной веревки. Он безвольно опустил руки. Его пальцы дрожали.
И тут ему в голову пришла мысль о незнакомце в красном плаще. Эх, если бы он только не был таким самонадеянным… В каком богатом домашнем хозяйстве он мог бы служить теперь, его бы хорошо кормили, и он мог спать на собственном мешке с соломой в просторном сарае, прижавшись к теплым тушам коз и свиней! Совершенно определенно незнакомец был княжеского происхождения, возможно, он был в пути по поручению самого короля. Он говорил о каком-то человеке по имени Александр, о каком-то великом человеке. И там еще шла речь об узле. Узле, который был разрублен.
Кинжал. Он все же, наверное, до сих пор спрятан на теле Розвиты. Вот лежит она, околевшая ведьма, и при ней – награда за его любовные услуги. Тени от крон деревьев нарисовали многозначительную улыбку на ее губах.
Одним прыжком он очутился возле нее и стал обыскивать окоченевший труп. Он поспешно ощупал ее лохмотья, однако никакого кинжала там не нашел. Ее ноги были обвязаны затвердевшими от грязи полосками льняной ткани. Он разорвал материю. Десять мертвых пальцев ног торчали у него перед глазами – и больше ничего. Единственное, что оставалось, – это пояс из потрескавшейся кожи, который обвивал бедра Розвиты. Покрытая ржавчиной пряжка пояса легко поддалась. Когда ее концы распались, он увидел блеск металла. Танкмар потянул за ремень и вырвал его из-под Розвиты. Но оттуда выпало нечто совсем иное, чем он ожидал. Маленькая, с ноготь мизинца, в пояс была вшита золотая римская монета.
