Королева Камилла - Таунсенд Сьюзан Сью

– И дьяволовы тоже.

Когда первые несколько покупателей вышли с гигантскими тапками и сообщили, что мистер Анвар продает их по фунту за штуку, то есть по два фунта пара, очередь заволновалась. Справедливым это показалось только Ферузе Амиз, соседке принца Эндрю, потерявшей ногу в Курдистане при загадочных обстоятельствах. Чарльз и Камилла опоздали и оказались в хвосте очереди, самые популярные модели уже раскупили. Симпсоны, телепузики, собачки с носами – пищалками и усатые кошки мгновенно закончились. Чарльза прельстили тапки – слоны – вздыбленными поролоновыми хоботами и резиновыми бивнями. Обувшись, он зашаркал через магазин к Камилле, которая в этот момент выбирала между Сталиным или Кинг – Конгом, только они и остались ее размера.

– Как тебе такие, дорогая? – спросил Чарльз. – Не слишком позорные?

Камилла ответила вполголоса:

– А эти хоботы, они не чересчур, ну, фаллические?

Чарльз залился румянцем и поспешно стащил тапки.

К ним подошел мистер Анвар.

– У меня есть кое‑что как раз для вас, мистер Сакс – Кобургата, и для вашей леди– супруги тоже.

Он пошарил в коробке и добавил:

– Я вам продам по закупочной цене, пятьдесят пенсов за пару, чтобы освободить полку для более популярных моделей.

Непопулярные тапки оказались грубой карикатурой на Чарльза и Камиллу. Торчащие уши принца были выкрашены в пунцовый цвет, а брови угрюмо сдвинуты. Столь же нелестным был и портрет Камиллы.

– Такие забавные, может, я и себе оставлю одну пару, – сказал мистер Анвар.

Чарльз рассердился.

– Я скуплю у вас весь запас, я не потерплю, чтобы лицо моей жены топтал какой– нибудь мерзкий дуболом.

Несколько мерзких дуболомов тут же обернулись на крик; поучаствовать в споре пришлепал в поролоновых Фред – Флинстоунах [16] Маддо Кларк.

Мистер Анвар воскликнул:

– Вы же не против, чтобы благословенное лицо леди Ди было на полотенцах для вытирания посуды!

– Я не могу влиять на продажу товаров, в том числе посудных полотенец, – возразил Чарльз.

Мистер Анвар разволновался.

– Я каждый день думаю о ней, прекрасной принцессе наших сердец. Если бы она сейчас была с нами, был бы мир во всем мире.

– И нигде во всем мире детишки не ложились бы спать голодные, – добавил Маддо Кларк. – Нигде, если бы Ди была жива.

Маддо, сосед принца по переулку Ад, хотя и разменял уже пятый десяток, все еще не мог расстаться с образом своего кумира, Сида Вишеза.

Мистер Анвар обратился к собравшейся в магазине толпе:

– Вспомните, с кем вместе она погибла? Кто он был, христианин? Католик? Еврей? Нет, он был мусульманин! Вот за это ее и убили!

– Ее уничтожили! – крикнул кто‑то из толпы.

Со всем достоинством, которое только способен найти в себе человек, обутый в Кинг– Конгов, Камилла сказала:

– Идем, Чарльз, не будем мешать людям делать покупки.

– Вы никогда не будете королевой Камиллой! – закричал мистер Анвар им вслед. – Народу вы не нужны!

Камилла отвязала собак от перил, приговаривая:

– Вы ведь нас любите, правда, сладкие?

По дороге домой собаки вели себя необычайно послушно, понимая, что хозяева пережили унижение и теперь страдают.

Тоска проскулила:

– Вот в такие моменты я жалею, что не могу им что‑нибудь сказать.

– Не горюй о них уж так, – проворчал Фредди. – Не забывай, мы, собаки, всю жизнь под игом, а они нами помыкают.

А Лео лизнул хозяину руку. Он хотел утешить и приободрить его, но Чарльз только буркнул:

– Ради бога, Лео! Держи свои гадкие слюни при себе.

7

Антикризисное совещание правительства длилось уже больше шести часов. Подкрепляясь только минералкой и печеньем, министры в который раз обсуждали платежный баланс. Они правили уже долгих тринадцать лет, трижды выиграли выборы, последние – с мизернейшим перевесом. Учреждение зон изоляции обеспечило правительству недолгую популярность, однако нормирование воды, закрытие больниц и монументальные провалы «Вулкана» – например, 13 ООО педиатров, по ошибке занесенных в реестр педофилов, – привели к тому, что английский фунт стал шататься и падать, как новичок на катке.

Министр финансов взывал к изнуренным, а местами – чуть не плачущим товарищам:

– Я предупреждал, что освобождение сигарет от пошлины проделает в бюджете огромную брешь. Нам нужен другой источник дохода.

Джек Баркер, который полночи не мог уснуть из‑за собаки министра финансов, без остановки тявкавшей за стеной, сказал:

– Да деньги просто валяются под ногами. Если налогоплательщикам есть на что покупать чертовы свечи для ароматерапии и мужскую косметику, им и налоги заплатить есть чем. Я полагаю, стоит вернуть налог на собак.

Собрание посмеялось. Даже министр финансов улыбнулся.

Джек выждал, пока смех затихнет, и продолжил:

– В этой стране слишком много собак. Вы знаете, что их здесь шесть миллионов сто тысяч? Что люди тратят три миллиарда фунтов на прокорм этих избалованных тварей? И на четыреста миллионов ежегодно покупают этим брехливым и блохастым яйцелизам рождественские подарки? Четыреста миллионов!!

Министр финансов потупил взгляд и принялся тасовать бумаги на столе. На прошлое Рождество он купил Митци косточку из розовой резины и набор гребней и щеток. И завернул все это в «Хэрродсе» в подарочную упаковку.

Джек продолжал:

– А знаете ли вы, что их совокупное дерьмо, если выложить его цепочкой, дотянется до Луны и обратно дважды?

Последнюю цифру Джек выдумал, но ничуть не смущался фальсификацией. Годы в политике научили его, что статистика всегда статистически недостоверна.

Невилл Мун, министр внутренних дел и владелец двух резвых шоколадных лабрадоров, сказал:

– Нет, премьер – министр, нельзя трогать собак; только не в этой стране. Не в Англии!

– Думаю, будем брать по триста фунтов с собаки, – объявил Джек. Глянул на Муна и поправился: – Нет, пусть будет пятьсот.

Помощник премьера застонал:

– Это политическое самоубийство, Джек. С таким же успехом можно просто прыгнуть с «Огурца» [17].

Мэри Буш, министр здравоохранения и хозяйка трепетного грейхаунда, неуверенно возразила:

– В целом ряде исследований выявлено, что собаки оказывают благотворное влияние на пожилых и одиноких.

Глядя на Мэри в упор, Джек проговорил:

– А вы знаете, сколько детишек слепнет каждый год из‑за паразита Toxocara cani, который обитает в собачьем говне?

Выждав несколько секунд, он ответил на собственный вопрос:

– Три. – И театрально выставил три пальца.

– Три? Всего‑то? – переспросил Билл Брейзьер.

– Билл, это три маленьких человечка, которые никогда не увидят лица матери. Никогда не увидят расцветшего по весне… – У Джека застопорилась мысль, он не мог вспомнить ни одной породы цветущего… да хоть кустарника. И в итоге прибег к общему понятию: – Расцветшего дерева.

Невилл Мун сказал:

– Но все равно, три – это не так уж много, Джек, в масштабах страны.

Но Джек продолжал:

– Завтра в это же время я хочу увидеть на своем столе доклады. Расходы министерства здравоохранения на собачьи укусы, ослепших детишек и так далее. Расходы полиции на связанные с собаками происшествия, расходы пожарных по спасению собак. Эти подлые твари постоянно сваливаются в колодцы и в старые шурфы. Я хочу знать, сколько тонн автомобильных выхлопов выбрасывается в атмосферу при транспортировке собачьей еды по всей стране, черт ее дери. Мне нужна кампания на телевидении, рекламные щиты, мне нужно, чтобы владельцы собак стали новыми прокаженными. Мы загнобили курильщиков, мы и проклятых собачников загнобим.

В коридоре после совещания Джека вдруг кольнула боль в левой руке. Пальцы занемели. Вот оно, подумал Джек. Наверх он поднялся в лифте, опасаясь испустить дух на лестнице на глазах портретов бывших премьер – министров. Больше всего ему хотелось залечь в постель, однако вечером ожидался обед, на котором он собирался представить своей второй жене Каролине свою первую жену Пат. Завтра его младшая дочь от первого брака Соня выходит замуж. Пат до сих пор ни в какую не желала знакомиться с Каролиной, упрямо именуя ее «анорексичной сукой». Что ж, не будем давить, думал Джек, ожидая, что боль вот – вот доберется до сердца.