уехавшего, совершенно ясно, что ошибки быть не может.
До войны крымских татар — они жили в основном в Крыму — в других районах России проживало совсем немного, было 232 тысячи человек. Как воевали мужчины призывного возраста, с 18 до 50 лет? Девять Героев Советского Союза, один из них дважды герой. Почти половина — 40 с чем-то процентов — награждена орденами и медалями. Пятьдесят с лишним тысяч — в основном на фронте. Еще 12 тысяч были в партизанах и в подпольных группах. Вот уже 65, а может быть, и побольше тысяч. Оставались дети, женщины и старики, не подлежавшие мобилизации. Вот их-то и выселили. И еще инвалидов-фронтовиков со всеми орденами и медалями в одну ночь, не дав времени на сборы — где-то 10 минут, где-то час, — бросали в машины что попало под руку, везли на станцию, а там — в теплушки. Многие умирали уже в дороге — не было воды, не было еды. Везли, можно сказать, в чистое поле, где-то были сараи. Есть официальные документы, подписанные представителями власти о числе крымских татар, прибывших в места поселения на июнь 1944 года, и численность на 1 января 1945 года, а затем на 1 января 1946-го. Так вот только на месте ссылки умерли за эти полтора года более 20 тысяч человек из 100 тысяч выселенных.
Люди нуждаются в оправдании того, что случилось. Невозможно жить с ощущением, что твоя страна вершит беззаконие, что кто-то способен на такую неоправданную жестокость. Кажется, что все должно быть разумно. Возможно, поэтому в сознании людей закрепилось представление, что совершенное преступление было справедливым решением и правильным, так как крымские татары его вполне заслужили. Создаются легенды о предательствах крымских татар, о том, что они сотрудничали с гитлеровцами. Подтверждений этому нет. Сотрудничать с гитлеровцами кто-то мог, такое было и среди русских, и украинцев, и белорусов, среди всех народов. Коллаборационизм в 1941–1942 годах был весьма велик. И это не должно и не может быть причиной для депортации целого народа. Известны целые казачьи части, воевавшие на стороне гитлеровцев, но почему-то, к счастью, все казачество не выселялось.
Принцип коллективной ответственности оказался не только преступен, но и неэффективен — опустошались огромные территории. Во время страшной войны, когда требовалось единение и огромное напряжение всех сил — и моральных, и материальных, и физических, — сотни тысяч людей простаивали без дела, им нечем было заняться на новой, необжитой территории, или они вынуждены были заниматься малопроизводительным трудом.
После указа 1956 года, который не решал кардинально вопрос с местом жительства крымских татар, национальное движение продолжает свою работу. В 1958 году его представителей принял тогдашний председатель президиума Верховного Совета А.И. Микоян, любезно поговорил, обещал в краткие сроки доложить Хрущеву о состоянии дел и решить наболевшую проблему. Но время шло, а ничего не менялось. И наконец, в 1967 году был принят еще один указ, где было сказано — еще раз сказано! — что нельзя применять репрессии к целому народу. И что крымские татары, которые были названы в этом документе этносом, «татарами, проживавшими ранее в Крыму», могут селиться на всей территории Советского Союза. Правда, было маленькое добавление — в соответствии с положениями паспортного режима.
На добавление внимания не обратили, и сразу в Крым ринулись сотни, а может, и тысячи людей — ведь сказано «могут селиться, где угодно». И началась новая волна — массовые выселения «приехавших самовольно крымских татар» — этот термин употреблялся официальными лицами. Оказывается, указ предполагал «организованные переселения». Должны были происходить «трудовые вербовки», то есть 100–200 человек в год по оргнабору отправлялись в два-три совхоза, где заметную часть разрешено было составлять приехавшим туда крымским татарам. Но люди узнавали все это, лишь приехав на свою бывшую родину. Отнюдь не в курортной зоне, а в степных районах, где продавалось много опустевших и давно пришедших в негодность домов, они их покупали, шли законопослушно к нотариусу, а затем в милицию для прописки, и вот тут-то узнавали, что нарушили советский закон и потому подпали под статью о «нарушении паспортного режима и уклонения от прописки»… После чего аннулировался акт купли-продажи дома как незаконный, приходила милиция отрядами, когда по 20–30, а когда и до 100 человек, на улицу выкидывались вещи и все вернувшиеся, пусть даже и с маленькими детьми, больными или стариками.
Национальное движение в защиту прав крымских татар — необыкновенное. Потому прежде всего, что оно никогда не ослабевало. Идеология его абсолютно мирная, ненасильственная. Массовые подписи, демонстрации — в Москве, в Ташкенте — отмечались праздники, таковым считался день рождения Ленина. Особенно помнили и отмечали траурный день — день депортации. И тем не менее митинги и демонстрации яростно разгонялись, активистов арестовывали. И не только активистов — сотни крымских татар, простых участников этого движения, прошли через новые репрессии. Но это не останавливало людей.
В 1978 году положение резко обострилось, был издан абсолютно неправовой указ об усилении — было сказано временном, на три года — паспортного режима в Крыму. Там не было слов «крымские татары», но тем не менее любой человек, приехавший в Крым и желавший там остаться, легко мог это сделать — прописаться и, абсолютно ничего не опасаясь, спокойно жить. Кроме крымских татар. Для них сама эта попытка рассматривалась как преступление. И вот летом 1978 года произошло трагическое событие. В селе Беш-Терек, тогда уже переименованном в Донское, сжег себя Муса Мамут. Человек, который был осужден вот за это самое нарушение паспортного режима. Он отсидел, его досрочно освободили за хорошее поведение и ударную работу. И вот теперь, когда он вернулся, ему вновь грозили высылкой вместе с женой и детьми. Он заявил, что живым из своего дома не выйдет. И когда к нему в очередной раз пришел милиционер звать на допрос, он облил себя бензином и поджег. Это было 31 год назад. Во время его похорон власти предприняли чрезвычайные меры предосторожности. Автобусы у этого села не останавливались, движение было перекрыто, междугородние телефоны-автоматы даже в Симферополе отключили.
Тем не менее около тысячи человек пришли на похороны. Они шли с транспарантами — на одном было написано: «Мусе от возмущенных русских собратьев. Спи, справедливость восторжествует». И это был не единичный случай сочувственных отношений русского, украинского населения. Хотя было, конечно, и другое.
Долгая, упорная и тяжелая борьба крымских татар организовывала и формировала национальное движение. Появлялись лидеры. Один из них, буквально не вылезавший из тюрем и лагерей, — Мустафа Джемилев. Ему все время добавляли
