в том числе и социальными предприятиями.
В некоммерческие организации все чаще приходят специалисты из бизнес-сферы. По данным исследования Агентства социальной информации и группы «Циркон», 41 % руководителей и 43 % сотрудников до этого работали в коммерческом секторе. В госучреждениях в сфере образования, культуры, здравоохранения — 34 % руководителей и 31 % сотрудников [69]. Многие из них, если судить по общему вектору развития НКО и тенденции на монетизацию услуг, приносят с собой инструменты предпринимательства и внедряют их в работу организаций.
Границы между НКО и социальными предпринимателями становятся все менее явными. Например, довольно непросто сразу определить организационно-правовую форму организации по ее описанию. Попробуйте угадать, в каком случае идет речь об НКО, а в каком — о социальном бизнесе.
Первая организация: центр инклюзивных проектов и социальной интеграции детей с особыми потребностями, в котором проходят инклюзивные платные и бесплатные занятия с дефектологом, арт-терапевтом, специалистом по адаптивной физкультуре, кулинарные занятия, а также по работе с керамикой, деревом и другими материалами.
Вторая: центр коррекции для детей с речевыми и психоречевыми нарушениями, в том числе с расстройством аутистического спектра. Специалисты этого центра проводят индивидуальные и групповые занятия.
Обе организации работают как с детьми с особенностями развития, так и с нормотипичными детьми, в обоих случаях есть как платные, так и бесплатные занятия. Но в первом случае речь идет об автономной некоммерческой организации Центр инклюзивных проектов и социальной интеграции детей и взрослых с особыми потребностями «Какая разница!», а во втором — о центре развития речи Logolab, который работает как ИП и является примером социального предприятия.
Безусловно, между НКО и социальными предпринимателями на законодательном уровне все еще сохраняются четкие границы, но экономическая ситуация и законы развития работают так, что если какие-то подходы и инструменты хорошо работают в одной сфере, то и другой сектор начинает их активно использовать. Именно это мы и наблюдаем прямо сейчас.
Границы между НКО и СП становятся все менее явными. Теперь непросто сразу определить организационно-правовую форму компании по ее описанию.
СОЦИАЛЬНЫЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛИ И/ИЛИ СОЦИАЛЬНО ОТВЕТСТВЕННЫЙ БИЗНЕС?
Количество крупных компаний в России, которые реализуют программы социальной ответственности, по данным ВЭБ.РФ, тоже возросло в два раза в 2022 году — с 2,9 в 2021 до 5,5 компаний в городе [70]. При этом, согласно опросу ВЦИОМ, внедрение принципов КСО в корпоративное управление российских компаний попадает в фокус внимания граждан. Если во второй половине 2000-х в среднем около четверти россиян могли назвать российский бизнес социально ответственным, то к 2023 году эта доля выросла до 44 % [71]. И здесь важно отметить, что эти корпорации постепенно перераспределяют свои бюджеты и программы в сфере КСО с адресной благотворительности на системную работу в сфере решения социальных проблем.
Например, в отчете об устойчивом развитии Яндекса указано, что в основе его благотворительной деятельности лежит системный подход и собственные технологии. В 2022 году компания зарезервировала почти 479 млн рублей «на развитие системной благотворительности через свои сервисы и технологии». На деятельность своего благотворительного фонда «Помощь рядом» компания выделила 113,2 млн рублей.
Группы компаний «Аэрофлот» и «Росатом» в свою очередь тоже сосредоточились на системной помощи и устойчивом развитии. «Аэрофлот» в 2022 году впервые разработал и утвердил Политику в области устойчивого развития, а в государственной корпорации «Росатом» для повышения качества социальных проектов и расширения форматов волонтерской помощи начал работу Университет корпоративной социальной ответственности.
Конечно, разница между небольшим социальным предприятием и огромной корпорацией слишком велика, чтобы поставить между ними знак равенства. Куда больше сходства наблюдается между СП и малым или средним бизнесом, который также все более активно включается в социальную повестку, иногда даже не артикулируя это для себя и внешней аудитории и не выделяя эту деятельность в отдельное направление.
Как показало исследование Лиги зеленых брендов, компании IFORS Research и «Опоры России», 73 % компаний отметили, что сохраняют рабочие места во время декретного отпуска, 70 % внедряют бережливое потребление или производство, 54 % создают индивидуальные планы развития и обучения сотрудников, а 46 % компенсируют медицинские расходы, траты на здоровье и спорт для сотрудников и их семей. В будущем 30 % опрошенных планируют пойти дальше и сокращать экологический ущерб, заниматься посадкой деревьев, очисткой территорий и водоемов, внедрять раздельный сбор мусора и оптимизировать логистические маршруты. Инвестировать в социальные и благотворительные проекты, заниматься волонтерством и менторством собираются 29 % компаний [72].
У владельцев небольших компаний меньше ресурсов, чем у их более крупных конкурентов, но и они тоже заинтересованы в добавлении импакта в свою деятельность, поскольку наблюдают изменение рыночной среды, портрета и ценностей потребителя. Так, по данным исследования международного рекламного агентства Ogilvy, 40 % опрошенных представителей поколения Z бойкотируют неустойчивые бренды, у которых нет четкого позиционирования по значимым социальным, экологическим или политическим вопросам, а 63 % с большей вероятностью купят у брендов, которые выстраивают свое позиционирование вокруг благотворительной, экологической или социально значимой миссии [73].
Эта тенденция касается не только представителей молодого поколения. Как отмечают специалисты OKKAM GROUP, инфляция и повышение стоимости жизни в целом переводят потребительское восприятие ответственного потребления в практическую плоскость, связанную в том числе с персональной выгодой. Долговечность вещей, энергоэффективность, долгосрочная выгода и шеринг становятся частью ключевых характеристик продукта.
Желание малого и среднего бизнеса добавить импакт в свою деятельность также обусловлено стремлением попасть в цепочку поставок крупных корпораций, которые с большей вероятностью выберут компании, внедряющие принципы социальной ответственности. Кроме того, в борьбе за клиентов компании все больше обращают внимание на те аудитории, которые раньше не попадали в поле их зрения. Среди них, например, люди с инвалидностью — это тоже большой платежеспособный сегмент. Адаптируя и создавая для них продукты и сервисы, бизнес может значительно увеличить клиентскую базу, что положительно скажется на бизнес-показателях, и одновременно усилить свой импакт.
В связи с этим мы все чаще видим интеграцию социальных целей в бизнес-модель малого и среднего бизнеса, часто даже без явного выражения своей социальной позиции. Небольшие типографии печатают флаеры и афиши для благотворительных фондов, IT-компании pro bono предоставляют свои услуги для активистов, парикмахерские стригут бездомных людей, маленькие кинотеатры проводят кинопоказы для детей с ОВЗ и детей из малообеспеченных семей,
