В Гарлеме существовало два объединения стрелков: возникшая в средние века рота св. Георгия («старые стрелки») и основанная в 1519 году рота св. Адриана («новые стрелки»), В 1627 году Хальс пишет поочередно офицеров и той и другой роты. Разница между обеими картинами столь очевидна, что одну из них — «Банкет офицеров роты св. Адриана» — пытались по стилистическим признакам датировать несколькими годами раньше, но состав изображенных именно тот, который отслужил свой срок в 1627 году. По случаю окончания трехлетнего срока службы офицеров город устраивал в их честь банкет, после чего участники банкета и заказывали художнику картину, чтобы увековечить это событие. Следовательно, Хальс действительно сумел почти одновременно создать два одинаково крупных произведения, совершенно различно решающих одну и ту же задачу.
Первым, по-видимому, он написал «Банкет офицеров роты св. Адриана». Большой холст поражает необычно светлым, чуть холодноватым колоритом, он полон серебристого дневного света и воздуха. Эта проникающая во все уголки прозрачная, мерцающая среда порождает тончайшую живописную красоту картины. Она же придает ей редкую жизненную убедительность. Стоя перед картиной, зритель наслаждается одновременно и естественностью и особой, как бы самостоятельной, не зависящей от наших бытовых ассоциаций красотой наполняющего ее сияния. В этом сиянии ярко выделяются черные костюмы, белая пена воротников и манжет, яркие полосы шарфов и знамен.
Корнелис Гарлемский. Групповой портрет стрелков. 1583
Очень необычна композиция картины. На переднем плане боком к зрителю и спиной друг к другу Хальс сажает двух капитанов; в окаймленном их шарфами просвете виден третий капитан роты, сидящий с противоположной стороны стола перед блюдом с креветками. От этих фигур в обе стороны толпятся группы сидящих и стоящих стрелков, тогда как центр, занятый накрытым столом, облегчен, освобожден от фигур, но «заполнен» светом и воздухом.
Проблема передачи атмосферы в интерьере впоследствии занимала многих голландских живописцев (вспомним Санредама, Вермеера, Питера де Хооха). Хальс решает эту задачу более интуитивно, чем позднейшие мастера, которые рационалистически точно распределяют эффекты, умело рассчитывают силу света в том или другом помещении. Он увлечен и радостно взволнован открывшейся ему нежнейшей красотой дневного рассеянного света.
Франс Хальс. Банкет офицеров роты св. Георгия. 1616
Впечатление непосредственности, радостной вдохновенности творчества усиливается при взгляде на второй большой портрет 1627 года — «Банкет офицеров рогы св. Георгия». Композиция кажется случайной и непреднамеренной — так успешно скрыт тонкий расчет, лежащий в ее основе. Художник должен был учитывать множество обстоятельств, распределяя роли между своими заказчиками. Место того или иного стрелка на картине, его поза, поведение и т. д. определялись не только его внешностью и характером, но и обычаем: ведь офицеры здесь, как и во всех других групповых портретах, сидят за столом по чинам. Так, слева во главе стола сидит полковник Дрейвестейн, он поднимает свой бокал и собирается произнести тост. Перед ним, сняв шляпу, стоит один из знаменосцев. Рядом с полковником сидит один из капитанов, двое других поместились перед столом. Один из них (у правого края картины), прижимая руку к груди, обращается с дружескими уверениями и излияниями к кому-то, находящемуся вне картины. Особенно выразительна фигура второго — капитана де Валя, сразу привлекающая внимание зрителя. Подвыпивший щеголь в золотисто-желтом замшевом колете с голубым шарфом через плечо перевертывает свой бокал вверх дном, иронически демонстрируя, что он пуст. Взгляд его обращен прямо к зрителю, румяные губы полураскрыты, он что-то говорит, на лице — оживление, полупьяная веселость, насмешливый вызов. Это яркий индивидуальный характер, к тому же в нем, как в фокусе, собрано настроение, наполняющее всю картину.
Широкая и свободная живописная манера, вообще свойственная Хальсу, на этот раз отличается особой легкостью и непринужденностью. Правая часть холста исполнена более тщательно, зато левая написана так легко и эскизно, что кажется незаконченной. Однако эта внешняя незавершенность соответствует образной сущности произведения. Безудержный, увлеченный бег мазков передает движение, веселое кипение праздника. Жизнь подобна пенящемуся бокалу шампанского, и художник спешит схватить на лету ее сверкающие отблески.
Следующий групповой портрет — «Стрелки гильдии св. Адриана»- был написан Хальсом в 1633 году. Бурлящая жизнерадостность картин 1627 года уступает здесь место значительно большей сдержанности, динамическая композиция, основанная на подчеркнутых диагоналях, — спокойному распределению фигур по горизонтали. На огромном холсте (207X337 см) изображено сборище стрелков под открытым небом. По-видимому, дело происходит во дворе Старой стрелковой гильдии, здание которой сохранилось в Гарлеме до сих пор. Двор зарос высокими густыми деревьями, их темная коричневатая зелень служит фоном для нарядных фигур. Сохранившиеся старые копии с картины заставляют предположить, что краски пейзажа несколько потемнели от времени; первоначально он был светлее, отчетливее были пространственные соотношения между отдельными деревьями и т. п. Теперь деревья составляют единую сумрачную массу, в картине появляется намек на таинственную поэзию вечера, отблеск этой поэзии ложится и на людей, вся сцена кажется красивой и значительной. Нам трудно судить о том, насколько изменились те или иные краски, и как эти изменения влияют на наше восприятие, но можно с уверенностью сказать, что сам Хальс стремился придать своему произведению романтическую приподнятость и красоту.
Франс Хальс. Банкет офицеров роты св. Адриана. 1627
Левую часть картины занимает плотная группа офицеров, окружающих полковника Йохана Класа Лоо. Сам полковник — пожилой гарлемский бюргер — обладает авторитетом власти, ума и силы воли. В его «свите» также много ярких, хотя и не столь значительных характеров. Так, настроение картины, впечатление, которое она производит, в большой мере определяется фигурой капитана Схаттера, стоящего боком к зрителю справа от полковника. Высокий и красивый, в светлом желтоватом костюме, с великолепным голубым офицерским шарфом, Схаттер с пленительной улыбкой, блестя глазами, оборачивается к зрителю. Изящество его позы, чарующее выражение лица одновременно и естественны и слегка подчеркнуты. Кажется, что он с увлечением играет роль, играет легко, потому что она отлично подходит к его «данным», соответствует его натуре. Интересно, что образ, который служит ключом к романтической поэзии картины, таит в себе и долю иронии, и притом иронии не только Хальса, но, возможно, и «актера» — Схаттера. Наконец, в правой части картины выделяется умный, тонкий, собранный капитан ван дер Хорн, вставший в пол-оборота к нескольким стрелкам, которых художник свободно рассадил за простым деревянным столом.
Роль ключевого образа, вводящего нас в мир картины, играют здесь сразу три и притом три таких различных персонажа, как полковник Лоо и капитаны Схаттер и ван дер Хорн. Пожалуй, в этом наиболее очевидно проявилась сложность и разнообразие содержания этого едва ли не самого прекрасного из написанных Хальсом портретов стрелков.
Франс Хальс. Регентши богадельни. Фрагмент.
Любопытная деталь: у правого края холста с книгой в руках изображен лейтенант Хендрик Герритс Пот, известный гарлемский художник. Здесь же, в центральном зале музея, висит его работа — групповой портрет офицеров гильдии св. Адриана, отслуживших свой срок в 1630 году (то есть преемников тех, которые изображены Хальсом на портрете 1627 года, и предшественников тех, что на портрете 1633 года).
После этого Хальс лишь дважды писал групповые портреты стрелков. Один из них остался незаконченным, это так называемая «Худощавая рота» в амстердамском Рейксмузеуме.
Заказчики — амстердамские стрелки — после многолетних ожиданий и препирательств утратили надежду, что Хальс закончит картину, и передали заказ Питеру Кодде. В том виде, в котором она дошла до нас, картина является в основном его работой.
В Гарлемском музее существует еще гигантский групповой портрет стрелков роты св. Георгия, написанный Хальсом в 1639 году. Малоподвижные фигуры выстроены в два ряда на давно забытый старинный лад. Отдельные лица интересны и выразительны (в том числе автопортрет Хальса — второй слева в заднем ряду), но в целом картина лишена той живости, энергии, внутренней силы, которые были свойственны более ранним изображениям стрелков. Не случайно она оказалась последней в их ряду. Воспоминания о героическом прошлом становятся все более туманными, городские стрелковые гильдии теряют свое значение. Отныне ведущая роль переходит от портретов стрелков к портретам так называемых «регентов» — попечителей различных благотворительных учреждений. К этому типу относятся и написанные Хальсом в 1641 году «Регенты госпиталя св. Елизаветы». Этот «госпиталь» — основанная в XVI веке больница для бедных — существует до сих пор, и картина является его собственностью, хотя экспонируется в гарлемском музее со времени его основания (1862).
