— Вась, ты идиот? Как не вспомнит, если он первый раз в жизни с саднящей задницей проснется? Еще раз спрашиваю тебя, изверг, кто у вас сверху был? Ты или он? — взорвался я. — И хватит членом отсвечивать. Надень уже что-нибудь, ладно я, так здесь Бэлла еще, между прочим, есть.
— Васька, и вправду, оденься уже.
— Так не во что. Все тряпки у Костика остались.
А мой взгляд сфокусировался на Белле. В голову, наконец-то, пришла идея, как выкрутиться.
— Белл, одолжи мне, пожалуйста, свой лифчик.
— Чего, Слав? — захлопала глазами на меня Белочка. — Славочка, тебе-то зачем? Ты же не фетишист, я надеюсь.
— Давай, раздевайся быстро, — уже злобно рявкнул я, — мы тоже ничего нового не увидим. И еще, накрась, пожалуйста, губы и оставь следы помады на стакане. Ну, живо.
С этим лифчиком в руках и посудой я снова проскользнул в комнату Костюни. Собрал шмотки дона Бэзила, оттащил их к себе, аккуратно примостил стеклянное изделие на полку, а текстильное спрятал между подушками. Проветрил в номере и уже собирался отползать назад, когда в постели заворочался и застонал Костюня. Он сел на кровати, обхватил голову руками и жадно припал к бутылке с водой, которую я ему протянул.
— Слав, а ты не в курсе, кого я вчера в итоге трахнул? Вроде бы Беллу, но почему-то мне кажется, что Васька, — жалобно и с детскими интонациями протянул Костик.
— Ну, не знаю, не знаю. Шампанское с коньяком мешал ты, а не я. А Васютка проспал спокойно как кролик всю ночь у меня в номере, а вот Беллы я что-то не припомню, — вдохновенно погнал я, чувствуя, как краска заливает уши, — а ты точно никаких деталей не помнишь?
— Представляешь, первый раз такое. Вроде бы тело сначала женским было, а потом у него появился член, и он куда-то исчез, а мне просто было хорошо. А может мне привиделось, а? Я про член, — удручено кивнул Костюня, выхлебывая воду большими глотками, — наверное, мне точно надо бросать пить, да и тебе тоже. Так ты говоришь, что Васятка спал с тобой?
— Ну да, — закивал я, осторожно подталкивая лифчик, ближе к Костику. — Ой, смотри, это, наверное, Белла забыла.
— Ну да, точно. Это ее. Его я помню, — обрадовался Костюня, у которого враз отлегло от сердца. Приметил он теперь и стаканы с женской помадой, — значит, все-таки Белочку! Славка, ты гений. Спасибо, дружище. А, как ты думаешь, почему она не осталась со мной до утра и свалила к тебе?
— Да потому что храпишь ты иногда так, что даже я с трудом выдерживал, — хохотнул я, тоже радуясь, что Костик повелся и поверил в наиболее приемлемую для себя версию развития событий, как это всегда и бывает в жизни.
— И только между нами. Белла очень хорошая девушка, но до Кристины ей далеко, — разулыбался Костюня, — и, пожалуй, после отпуска, я попытаюсь начать с женой все сначала. Мы где-то потеряли контакт и увлеклись всем этим приобретательством жизненных благ.
— Ага. В общем, прав народ, когда говорит, что хороший левак укрепляет брак.
— Точно.
Ч.16. Ящик Пандоры.
Почему я не рассказал Костюне, как все было на самом деле? Ответ на этот вопрос очень прост. Иногда не стоит открывать ящик Пандоры для тех людей, которые созданы для гетеросексуальной семейной жизни. После возвращения в Питер Костик помирился с женой, они снова съехались и живут сейчас в счастливом браке, которому завидуют многие. Да, действительно, Костюня обнаружил свою квартиру мягко говоря, в дерьме по уши, но это стало основанием для хорошего ремонта и обновления сначала мебели, а потом и их взаимоотношений с Кристиной.
С Бэллой мы сейчас иногда переписываемся в социальным сетях, и она неизменно зовет меня к себе в гости, чтобы я увидел наконец-то многострадальную Ибицу. Через пару месяцев после нашего отъезда я кинул ей ссылку на туристический форум, на котором ее братца дона Бэзила разгневанные туристы чихвостили по полной и требовали от руководства компании уволить с работы за откровенное манкирование своими обязанностями. Собралось более трехсот электронных подписей. А живьем разгневанные вопли шести старых клуш по поводу Васятки я слушал на протяжении всех четырех часов перелета и думал, как же икаться ему должны было все это время.
На это Белочка отправила мне ответную ссылку и фотографии, на которых счастливый Васятка обнимал своего нового возлюбленного дона Джеймса. А в коротенькой статье говорилось о том, что сын известного европейского программиста переехал на пмж на Майорку и открыл там представительство своей фирмы. Новая компания обещала войти в сотню крупнейших налогоплательщиков, так что на работе в ближайшее время Васятка мог успешно забить болт.
В последние часы перед отъездом из «Дона Хуана» прояснились и многие другие загадочные странности этого острова. Костик, решивший утром покурить на прощание на балконе, оцепенел в ужасе, когда ему под ноги кинулось пять пушистых зверьков, а один из них залез по штанине до бедра, хватаясь за ткань цепкими лапами. С этим украшением очумевший Костик и ввалился в номер.
— Бля. Я ж говорил, пора завязывать, — прохрипел он. — Слав, ко мне, кажется, таки пришла твоя белка.
— Ну, кормящий отец, орехи там, в пакете у двери, — заржал я, с удовольствием наблюдая за вытянувшейся физиономией друга. — И учти, грецкие они не будут, только фундук.
А в холле, когда мы вытаскивали чемоданы, меня опять скрутило. И я наконец-то уперся глазами прямо в закорючки с именем автора на картине с обрубком тела двух половых вторичных признаков.
— Елки, — провыл я. — Теперь мне все понятно с этим островом.
— Что, что случилось? — забеспокоился Костюня. — Ты передвигаться можешь? Или мне опять твой чемодан переть?
— Постараюсь, — сжал зубы я. — Видишь ли, я наконец-то прочел имя этого чертового местного гения, которого здесь все почитают за святого и идейного основоположника стиля жизни. Ты не поверишь, но это…
— Ну, давай уже, не тяни кота за яйца.
— Это, мать его, Сальвадор Дали. Теперь понятно, почему здесь все через жопу.
