Ознакомительная версия.
А когда началась февральская революция, рабочие «Нового Айваза» приняли участие во всех выступлениях пролетариата Выборгской стороны. На заводе установили «рабочий контроль». А чуть позже за подписью именно рабочего с «Нового Айваза», И. Чугурина, был выписан по поручению Выборгского ЦК большевиков партийный билет В.И. Ленину – за номером 600. Его вручение состоялось на перроне Финляндского вокзала 3 апреля 1917 года, когда Ленин вернулся в Россию из эмиграции…
Одно из памятных революционных мест, отмеченное в ленинградских путеводителях 1950-х годов, также располагалось неподалеку от Политехнического института. На Большой Спасской улице, в доме № 32-а, в 1916–1917 годах помещалась явочная квартира рабочего-большевика Н.В. Барышева, где неоднократно собирались активные деятели большевистской партии. Возле дома находился сарай, в котором печатались революционные листовки, и колодец, куда прятали печатный станок.
* * *
Во время февральской революции в этих местах произошло важное событие, положившее потом начало многочисленным легендам. Именно здесь оказалась поставленной заключительная точка в распутинской эпопее.
Долгое время считалось, что тело «старца», извлеченное в дни февральской революции из его временной могилы в Царском Селе, затем сожгли где-то в районе Поклонной горы, и с тех пор то место будто бы считается нечистым. Сожжение якобы продолжалось шесть часов, а когда пламя сделало свое дело, пепел погребли под снегом. Подобные свидетельства можно встретить в воспоминаниях В.М. Пуришкевича и французского посла М. Палеолога.
Однако это не так. В марте 1917 года тело Распутина действительно извлекли из могилы, чтобы в наглухо заколоченном вагоне отправить в Петроград, предать земле и навсегда покончить с «наследием царского самодержавия». Но, по словам В.М. Пуришкевича, вскоре планы изменились: гроб с Распутиным погрузили на грузовик «Бенц» и отправили на Выборгское шоссе. «Повелено было в стороне от дороги, прямо в глубоком снегу, вырыть могилу, закопать гроб, сровнять землю и засыпать ее снегом так, чтобы не осталось никакого следа», – рассказывал В.М. Пуришкевич.
Несмотря на то что акция по уничтожению останков «старца» должна была проводиться в условиях строгой секретности, причастными к ней в той или иной степени оказались очень много людей. Воспоминания их о происходившем порой не стыкуются и даже противоречат друг другу, так что сегодня представить точную картину тех событий почти невозможно. История обросла догадками, домыслами и выдумками, так что порой уже очень трудно отделить правду от вымысла.
Пожалуй, главную роль в акции сыграл Филипп Петрович Купчинский. Личность его весьма интересна. Он был опытным журналистом либерального направления с настоящей «боевой биографией». Во время русско-японской войны он являлся военным корреспондентом газеты «Русь» на Дальнем Востоке. Его разоблачительные статьи о бездарном командовании, коррупции и воровстве в армейской среде пользовались огромным успехом. Особенно доставалось в этих публикациях коменданту Порт-Артура генерал-лейтенанту А.М. Стесселю.
В момент капитуляции крепости Купчинский находился в Порт-Артуре. Он не захотел сдаваться в плен японцам и предпринял попытку бежать из осажденного города. С группой солдат Купчинский вышел на китайской шаланде из Артура в Инкоу, однако в открытом море их перехватил японский миноносец. Почти год репортер находился в плену и вернулся в Россию только после окончания военных действий. В лагере пленных у него неоднократно случались стычки с русскими офицерами, те не могли простить Купчинскому антиармейских публикаций.
В 1909 году Купчинского арестовало охранное отделение по надуманному обвинению в разглашении государственной тайны, несколько месяцев он провел в тюрьме. Известен еще один эпизод того же года, связанный с именем Купчинского, в то время работавшего в газете «Новая Русь». Он обратился в Льву Толстому с просьбой написать о его отношении к смертной казни. Автограф Толстого факсимильно воспроизвели на одной странице со статьей Ф. Купчинского в газете «Жизнь», после чего редактора газеты Николая Лопатина за эту публикацию посадили на три месяца в тюрьму.
На момент февральской революции Купчинский трудился, по всей видимости, в «Петроградском листке». Он попал в состав «тройки» журналистов, которым Временное правительство поручило «разобраться» с захоронением Распутина и его останками. Купчинский выступал как «уполномоченный Государственной думы». В «тройку» входили также репортер «Биржевых ведомостей» В.И. Лаганский и редактор газеты «Новое время» A.A. Суворин (сын известного издателя A.C. Суворина).
Уничтожение останков они начали со вскрытия могилы в Царском Селе. Сохранился акт от 9 марта 1917 года, подписанный в Царском Селе. «Мы, нижеподписавшиеся, сего 9-го марта были свидетелями того, как уполномоченный Государственной думы Ф.П. Купчинский в нашем присутствии перегрузил заключенное в гроб тело Григория Распутина (Новых) с товарного вагона на автомобильную платформу для перевозки в Петроград. Обязуемся настоящий акт держать от широких масс в тайне. Подписали: Уполномоченный Госуд. думы Ф. Купчинский. Комендант ст. Царское Село прап. Скрябин. Свидетели: А. Суворин. Начальник гарнизона полковник Кобыл инский».
По всей вероятности, в Петрограде гроб с телом Распутина погрузили на машину и повезли – куда именно, сложно сказать. Но на пути из Лесного в сторону Пискаревки машина застряла и дальше проехать не смогла. Продолжают эту историю воспоминания крупнейшего советского химика, одного из добытчиков первого советского радия, узника ГУЛАГа, а затем лауреата Сталинской премии Ивана Яковлевича Башилова. В ту пору он был молодым студентом Политехнического института, избранным во время февральской революции секретарем «совета старост революционного студенчества Петроградского Политехнического института».
Поскольку в те дни прежняя власть рассыпалась в прах, то совету старост приходилось заниматься и бытовыми вопросами, в том числе и безопасностью на улицах. Однажды ночью студенческий пост по телефону сообщил Башилову, что из города на полном ходу проскочила машина, не остановившаяся по требованию поста. Поскольку по городу ходили слухи о загадочных «черных автомобилях», носившихся по городу, из которых кто-то стрелял по людям, студенты организовали погоню. Вскоре они настигли машину: та заехала в лес и завязла в снегу, а возле нее встретили группу людей во главе с известным тогда сотрудником «Биржевых ведомостей».
Оказалось, что задержанные вскрыли в Царском Селе могилу Распутина и привезли гроб с его телом в Петроград. Застряв в снегу, они уже развели костер и начали сжигать труп, поскольку боялись, как бы «темные силы» не создали из этих «мощей» контрреволюционного культа. Звонивший студент сказал, что труп в лесу горит плохо, а днем соберется толпа и могут произойти «эксцессы». Поэтому он спросил у Башилова разрешения забрать труп в Политехнический институт и там сжечь в топке котельной. Башилов дал согласие и предложил составить подробный протокол всех действий. В ответ студент сказал, что он уже осмотрел тело и убедился, что это действительно Распутин и что ничего примечательного в смысле признаков сверхъестественной половой силы, которой будто бы обладал Григорий, не обнаружил. В ту же ночь труп Распутина привезли в Политехнический институт и сожгли в топке котельной.
Впрочем, сожжение в котельной – отдельный вопрос, к нему вернемся позже. Сейчас же важно другое: как к истории уничтожения останков «старца» стал причастным Политехнический институт?
По всей видимости, гроб Григория Распутина, действительно, привезли в лес, простиравшийся за Лесным и Гражданкой, и Филипп Купчинский отправился за помощью в Политехнический институт. Обращение за помощью именно туда, по всей видимости, не было случайным. Институт являлся очагом оппозиционных настроений по отношению к прежней власти и, соответственно, поддержки новой власти. Именно в институте участники акции по уничтожению тела Распутина могли рассчитывать на понимание и поддержку.
Есть свидетельства одного из студентов-милиционеров, чья подпись стояла под актом. Фамилия его правильно расшифрована лишь в публикации В.В. Чепарухина, основанной на личных делах политехников. Речь идет о Михаиле Николаевиче Шабалине. Выходец из семьи техника-строителя, он окончил с серебряной медалью Енисейскую мужскую гимназию и поступил в 1912 году в Петербургский Политехнический институт. После окончания института вернулся домой, в Енисейск, а с начала 1920-х годов связал свою жизнь со строительством сибирских автомобильных дорог. В последние годы жизни Шабалин жил в Бийске.
События февральской революции застали Михаила Шабалина в Политехническом институте. Наиболее ярко в его памяти осталась та странная и жуткая история с сожжением трупа «старца». В тот вечер Шабалин оказался в составе наряда дежурных студентов из шести человек. В обязанности входило никого на территорию не пропускать, на вызов извне выходить сразу группой, вызывать начальника караула в любом случае, вести запись происшествий.
Ознакомительная версия.
