Т. Акимова - Музей Виктории и Альберта Лондон

Большой цеховой кубок нюрнбергского мастера Пауля Вайзе — один из лучших образцов немецкого литья середины XVI века. На трех щитах, прикрепленных к его тулову, выгравированы голова быка, вооруженный топором лев и ножи, что означает принадлежность изделия гильдии мясников. Такие массивные кружки использовались в XIV–XVI веках во время важных церемоний городских цехов: в них наливали вино или пиво и передавали из рук в руки по кругу, это символизировало единение и братство всех членов корпорации.

Цилиндрическая форма снабженного крышкой массивного кубка традиционна для стран Северной Европы, особенно Германии и Нидерландов. Сужающийся кверху корпус сосуда украшен рельефами, выполненными по трафаретам выдающегося нюрнбергского скульптора, гравера и медальера Петера Флётнера (1485–1546), который изготавливал специальные декоративные панно, служившие моделями для отливок мастерам-оловянщикам. Две горизонтальные полосы рельефного фриза изображают аллегорические фигуры, персонифицирующие семь небесных тел: Солнце, Луну, Юпитер, Меркурий, Сатурн, Венеру и Марс, семь муз: Терпсихору, Эрато, Каллиопу, Эвтерпу, Клио, Уранию и Полигимнию и семь добродетелей: Целомудрие, Умеренность, Справедливость, Щедрость, Надежду, Смирение и Веру. Трактованные в античном духе аллегорические персонажи должны были, вероятно, означать приверженность цеховых мастеров к благонравию, трудолюбию и преданности выбранному ремеслу на протяжении всей жизни.

Данный фрагмент витража, изображающий благовещение Деве Марии, предположительно происходит из нормандской церкви Святого Николая, которая в 1791 по приказу революционного правительства была закрыта, а в 1840 разрушена. Благодаря сохранившемуся рисунку XVIII века исследователям удалось установить, как выглядела общая композиция витража, занимавшего некогда все пространство большого окна. Оказалось, что в нем соседствовали два сюжета: рядом с «Благовещением» представлялась сцена, изображающая проповедь Христа народу. Обе картины должны были напоминать людям о Боговоплощении и пути спасения, который заповедан человечеству. Однако рисунок имеет одно существенное отличие от хранящегося в музее экспоната. В «Благовещении» вместо голубя Святого Духа к Марии спускается окруженный золотым сиянием Младенец, несущий крест. Этот редко встречающийся образ позволяет некоторым исследователям говорить о нидерландском влиянии на иконографию витража, подобная неканоническая трактовка сюжета присутствует, к примеру, в знаменитом алтаре Мероде Робера Кампена (музей Метрополитен, Нью-Йорк). В то же время картина содержит множество чисто ренессансных деталей: Мадонна пребывает под сенью изящного ионического портика, сандалии и поножи архангела археологически точно воспроизводят обувь древнеримских воинов, а простирающийся на заднем плане живописный пейзаж и пластически убедительно изображенные фигуры вызывают в памяти работы мастеров итальянского Возрождения.

Витраж с изображением гербов различных представителей знатного семейства де Бопре происходит из их замка в графстве Кембриджшир на востоке Англии. Вероятно, окно с геральдическим щитом украшало главный зал, который являлся средоточием общественной деятельности обитателей поместья. Здесь проходили грандиозные многолюдные церемонии, призванные продемонстрировать и упрочить высокий социальный статус хозяина. «Жизнь владельца замка и его воинов, если они не были в походе или на охоте, проходила в главном зале. Там сеньор творил суд, собирал своих вассалов, устраивал праздники и пиры», — писал французский медиевист Э. Виолле-ле-Дюк. Сияющее яркими красками панно из цветного стекла как нельзя лучше выполняло важные «представительские» функции. Обычно оно находилось над возвышением, где стояло кресло (в XIII–XIV веках — покрытый балдахином трон), на котором во время торжеств восседал владелец замка. Объединенные на щите гербовые знаки, как правило, демонстрировали не только древность и заслуги рода, но и внутрисемейные отношения и связи с другими аристократическими фамилиями. В данном случае гербы представляют сэра Роберта Белла и его потомков: Николая, Маргариту, Эдварда и Томаса де Бопре. Безусловно, многоцветный витраж с искусно выполненными орнаментальными элементами имеет и большое декоративное значение. Высокоразвитая техника и, особенно, применение заново открытой в XIV веке серебряной краски позволили мастерам XVI столетия использовать насыщенные желтые цвета, наполнявшие интерьеры, украшенные витражными окнами, теплым золотистым светом. В данном произведении английский художник гармонично сочетает разные по интенсивности оттенки желтого и коричневого, искусно варьируя их от светло-бежевого до оранжевого.

Хранящиеся в музее листы с изображением на двух сторонах календарных сцен, предположительно происходящие из часослова — распространенного в XIV–XV веках частного молитвенника, были созданы выдающимся фламандским миниатюристом эпохи Возрождения Симоном Бенингом, одним из лучших представителей школы книжной миниатюры Гента. Работы этого художника, который прославился своими искусно выполненными иллюстрациями к часословам и генеалогическим таблицам, высоко ценились в Европе на рубеже XV–XVI веков. Бенинг украшал книги для таких влиятельных аристократов, как германский император Карл V, кардинал Альбрехт II, маркграф Бранденбургский и дон Фернандо, инфант Португалии. Творческая манера фламандского живописца легкоузнаваема на фоне искусства европейской миниатюры эпохи Возрождения: он по праву считается одним из лучших мастеров пейзажа. Никто из иллюстраторов рукописей первой половины XVI столетия не умел так тонко передавать состояние природы в разное время суток, при разных атмосферных явлениях. В частности, Симону Бенингу приписывают первое в истории новоевропейского искусства изображение грозового дня. По сложившейся еще в XIV веке традиции в часослов часто включали календарь религиозных праздников и дней памяти святых. Каждому месяцу сопутствовали сцены сельскохозяйственных работ или аристократических увеселений.

«Апрель» и «Май» традиционно предстают временем весны и любви. На данной миниатюре видно, как близ канала, на покрытых яркой зеленью лужайках музицируют и прогуливаются нарядно одетые пары. Вдали простирается красивый пейзаж. На фоне пробудившейся от зимнего сна природы, под голубеющим небом, в тихой горной долине пасутся коровы, из загона выходят овцы, а прилетевший из теплых стран аист уже соорудил на трубе башни гнездо.

Если апрель — это лирическая идиллия среди сельских лугов, то май показан как месяц радости и веселья. Весенние празднества разворачиваются у городских стен. Шумная компания молодых людей в сопровождении музыкантов катается на украшенной зелеными ветками лодке, в открытые крепостные ворота въезжает замыкающая «цветочное шествие» кавалькада всадников, на площади юноши и девушки водят хороводы, а на переднем плане картины два аиста исполняют брачный танец. Изображая апрельскую и майскую природу, Симон Бенинг варьирует тона зеленого и голубого, чтобы передать все нюансы городского и деревенского ландшафтов. С большим искусством мастер прорисовывает крошечные «жанровые сценки». Деловитая горожанка, несмотря на царящее повсюду праздничное оживление, полощет белье на ступеньках ведущей к воде лестницы. Повсюду зритель может рассмотреть подробности: будь то архитектура домов или одежда людей, ветви деревьев или плывущие по небу облака.

По установившимся в позднем Средневековье правилам изображения осенних месяцев представляли собой сцены трудов и дней крестьян, тогда как весенних посвящались забавам знатных людей. Симон Бенинг в своих миниатюрных иллюстрациях умел показывать большие панорамы жизни, где всегда уделялось место и простым земледельцам, и аристократам, но в зависимости от сюжета определенные сцены выносил на передний план, а другие, напротив, отодвигал. В данном случае страницы часослова полностью посвящены изображению занятий людей в определенный месяц года. С одной стороны листа дана картина жатвы («Сентябрь»), а с другой — пахоты земель после сбора урожая («Октябрь»). Это парные работы, показывающие одну и ту же местность в разные месяцы. Рассматривая и сравнивая их, можно наблюдать тончайшие изменения, происходящие в природе, которые заметны в цвете неба и облаков, травы и крон деревьев. В сцене жатвы представлена та же деревенская усадьба, что и в сцене пахоты, но с противоположной стороны. Здесь видны части поля и огорода, находящиеся на берегу канала. Этот узкий водоем делит картину на две части: левая дышит теплом спелого золотого хлеба, а правая — прохладой воды, рощ и гор. Сентябрь — месяц, когда летняя жара перемежается с осенними дождями, и художник стремится воплотить такую двойственность в своей миниатюре. Слева — разгар стрды, люди работают в поле и отдыхают от тяжелого труда, спокойно сидя на лужайке и обедая под лучами солнца. Справа крестьяне вывозят хлеб с полей и движутся в направлении дома, а небо уже застлано облаками.