Позвольте мне привести несколько примеров, начав с ока плоти. Предписывающий компонент, как мы сказали, выражен в формуле: «Если вы хотите то-то увидеть, то вам необходимо сделать следующее…». В оке плоти, представляющем собой простейшее знание, предписание может быть довольно прозаичным: «Если вы не верите, что на улице идет дождь, подойдите к окну и взгляните сами». Человек идет, смотрит и видит, в этом-то и состоит его озарение, его знание (компонент № 2). Если другие повторяют ту же самую инструкцию («выгляните в окно») и видят то же самое, тогда задействуется коллективный компонент (№ 3), и мы можем сказать: «Верно, идет дождь» и т. д.
Даже по отношению к оку плоти, однако, предписания могут носить довольно сложный характер. В эмпирической науке, например, мы обычно встречаем весьма трудные технические инструкции, например: «Если вы хотите увидеть ядро клетки, тогда вам необходимо научиться делать гистологические срезы, научиться использовать микроскоп, научиться окрашивать ткани, научиться отличать одни компоненты клеток от других и затем уже собственно смотреть». Другими словами, компонент предписания требует, чтобы для любого типа знания соответствующее око познания прошло необходимое обучение, дабы быть адекватно квалифицированным, чтобы воспринять озарение. Это верно как в отношении искусства, так и в отношении науки, философии и созерцания. Это, на самом деле, верно для всех форм достоверного знания.
Итак, если человек отказывается тренировать определенное око (плоти, разума или созерцания), то это эквивалентно отказу посмотреть, и у нас тогда есть все основания не принимать во внимание мнение этого человека и лишить его права голоса в процессе коллективной проверки. Кому-то, кто отказывается выучить геометрию, не может быть позволено иметь право голоса в отношении истинности теоремы Пифагора; кому-то, кто отказывается обучиться созерцанию, не может быть позволено иметь право голоса в отношении истинности природы будды или Духа. Иными словами, если человек не выполняет компонент № 1 познания, он будет исключен из компонентов № 2 и № 3. Мы можем сказать, что знания такого человека неадекватны с точки зрения требований поставленной задачи. Церковники, отказавшиеся посмотреть в телескоп Галилея, были неадекватно квалифицированы в плане ока плоти, так что их мнением в этой сфере можно было пренебречь.
Если передвинуться наверх, к следующему оку – оку разума, то мы обнаруживаем, что предписывающий компонент может быть даже еще более сложным и труднодоносимым до других участников дискуссии. Но мы с вами, надеюсь, сейчас как раз этим-то и занимаемся: мы встречаемся понимающим взглядом, используя разум (хотя мы и можем не полностью соглашаться относительно того, что мы видим). Если бы это было не так, то вы бы не смогли понять ни единого слова. Однако для того чтобы увидеть значение любого из этих слов, нам пришлось последовать определенным инструкциям, первой среди которых была: «Научись читать». И это открыло перед нами целый мир, который недоступен оку плоти, взятому в отдельности. Э. Ф. Шумахер хорошо это выразил: «В свете интеллекта [lumen interius] мы можем увидеть вещи, которые невидимы для наших телесных органов чувств. Никто не отрицает, что математические и геометрические истины „видны“ таким образом [то есть при помощи ока разума, а не ока плоти]. Доказать утверждение – значит придать ему форму при помощи анализа, упрощения, трансформации и разбора [компонент предписания], благодаря которым можно увидеть истину [компонент озарения, или освещения]; за пределами же этого видения нет ни возможности, ни нужды в каком-либо дальнейшем доказательстве [за исключением, я могу добавить, совместного разделения этого доказательства с другими с целью провести коллективную проверку – третий компонент]».[57]
Можно тренировать око разума для внешнего философского видения или же внутреннего психологического видения. В той мере, в какой око разума отказывается возноситься над оком плоти, в философии оно производит только лишь позитивизм, а в психологии – только лишь бихевиоризм. С другой же стороны, в той мере, в какой око разума возносится до самого себя, оно производит феноменологию, лингвистику, правильную спекулятивную философию (критическую, аналитическую и синтетическую), а также межсубъективную психологию (как будет объяснено в следующей главе).
Доказательство в этой области имеет ту же форму, следует тем же трем принципам, как и во всех остальных областях: обучите око разума, лично посмотрите, а затем коллективно сопоставьте полученные данные и подтвердите их. Коллективный аспект этого знания, разумеется, труднее постичь, нежели то, что дается посредством ока плоти, ведь всем дано одинаковое око плоти, но различные ментальные воззрения. Это, безусловно, не изъян ока разума, а показатель его богатства и изобилия.
Знание в трансцендентной сфере получается точно таким же образом: есть предписание, озарение и подтверждение. В дзен это дзадзен, сатори и официальное признание опыта. Без всех этих трех компонентов нет никакого дзен-буддизма. На самом деле не бывает подлинно эзотерического, или трансцендентного, знания, не имевшего бы в себе все три компонента. Сначала осуществляешь практику созерцания (contemplatio), которая может заключаться в медитации, дзадзен, мантре, джапе, внутренней молитве и т. д. Когда око созерцания полностью обучено, тогда взгляните с его помощью. Затем проверьте свое прямое озарение, сопоставив его с данными других практикующих и, что еще более важно, с мнением учителя или мастера. Проверять полученный опыт с мастером – это то же самое, что и проверять решение математических задач с учителем, когда только начинаешь осваивать математику.
Это итоговое и наивысшее доказательство в предельном смысле является доказательством Бога, или природы Будды, или Дао, – но это не эмпирическое доказательство и не рационально-философское доказательство, а созерцательное доказательство. «Вся наша задача в этой жизни, – сказал св. Августин, – состоит в том, чтобы излечить око сердца, с помощью которого можно узреть Бога». Излечение этого ока состоит в его обучении, которое, тем самым, позволяет вам стать адекватно квалифицированными в плане знания, «ведущего к спасению».
Иногда утверждается, что мистическое знание не является настоящим знанием, потому что оно является не общественным (или публичным) знанием, а только лишь «приватным», а посему – недоступным совместной проверке. Данный взгляд, однако, ошибочен, ибо тайна совместной проверки во всех трех сферах заключается в одном, а именно: натренированное око – это общественное око, иначе оно вообще не поддавалось бы тренировке. А общественное око представляет собой коллективное, или консенсуальное, око. Математическое знание является общественным знанием для математиков (но не тех, кто не знаком с математикой); созерцательное знание является общественным знанием для всех мудрецов-созерцателей. Пусть созерцательное знание и невыразимо в словах, оно не является приватным, частным: оно представляет собой совместное видение. Сущность дзен заключается в следующем: «Особая передача вне Писаний [то есть между наставником и учеником]; независимость от слов и письмен [ока разума]; видение собственной Природы [при помощи ока созерцания] и становление буддой». Это прямое видение при помощи созерцательного ока, и его можно передать от учителя ученику, потому что оно напрямую общественно (или публично) доступно данному оку. Знание Бога общественно для ока созерцания точно так же, как геометрия – для ока разума, а дождь – для физического ока. И натренированное созерцательное око может доказать существование Бога в точности с той же очевидностью, с какой око плоти может доказать существование камней.
Всеобъемлющая интегральная парадигма будет свободно опираться на око плоти и око рассудка; но также она будет обоснована и в оке созерцания. Это око воплощает достоверную форму познания; его можно общественно разделять; его можно коллективно проверять. Нечто большее невозможно. Ничего большего и не нужно.
Наука и религия
Конфликт между эмпирической наукой и религией является (и всегда был) конфликтом между псевдонаучными аспектами религии и псевдорелигиозными аспектами науки. Покуда наука остается наукой, а религия – религией, какой-либо конфликт невозможен – точнее, всегда можно показать, что любое возникающее противоречие так или иначе сводится к категориальной ошибке, когда богословы пытаются быть учеными, а ученые – богословами. В прошлом ситуация, когда богословы пытались стать учеными и говорить о Христе как историческом факте, сотворении мира как эмпирическом факте, рождении от девственницы как биологическом факте и так далее, была совершенно нормальной. В таком случае они должны быть готовы к тому, чтобы отвечать на научные вопросы об этих явлениях. Непорочное зачатие и рождение младенца девственницей как эмпирический факт означает рождение человека без биологического отца; в качестве ментального символа это могло бы означать рождение того, чей Отец на Небесах (то есть того, кто реализует трансперсональное Я); в качестве созерцательного прозрения это может быть прямым постижением того, что твое Истинное Я из мгновения в мгновение претерпевает процесс девственного рождения. Итак, утверждение о непорочном зачатии и девственном рождении как эмпирическом факте, вероятно, неверно, – а вот как о символе и прямом постижении, вероятно, верно. Смысл же в том, что когда богословы обсуждают эмпирические факты, они должны быть готовы столкнуться с учеными; когда же они говорят о ментальных принципах, они должны быть готовы столкнуться с философами или психологами; и только когда они практикуют созерцание, тогда они целиком и полностью в своей вотчине. И всеобъемлюще-интегральная парадигма должна уметь щедро вовлекать в себя все три ока познания. Именно это и отличает ее от традиционной религии, традиционной философии/психологии и традиционной науки, – ведь она включает и способна потенциально интегрировать их все.
