Ознакомительная версия.
Из Тьёрна я уже довольно быстро добралась до хутора. В то утро я впервые увидела такой бескрайний морской простор. Ветер дул с севера, срывая пену с гребней волн, которые накатывались на берег, и над водой с пронзительными криками кружили сотни морских птиц. Над серой зыбью вод я могла даже различить западные фьорды – смутные, точно тени.
Зрелище было впечатляющее. Священник из Тьёрна сказал мне высматривать дом у скалистой бухты, и я вскоре его увидела. На берегу лежала небольшая лодка, развешанное на сушилке для рыбы постельное белье неистово хлопало. Тогда это показалось мне добрым знаком – простыни и покрывала словно приветствовали меня.
Я успела немного спуститься по склону, когда из дома вышел человек и двинулся в гору. Когда он подошел ближе, я увидела, что это девушка, совсем юная, не старше пятнадцати зим. Она махала мне рукой, и вид у нее был оживленный. Едва я оказалась в пределах слышимости, она выкрикнула приветствие и побежала ко мне. Знаете, преподобный, вблизи она выглядела еще моложе. Нос у нее был курносый, губы сочные и ярко-красные, светлые волосы развевались на ветру. Для сельчанки девушка была слишком хороша собой, и мне, помнится, пришло в голову – уж не дочь ли это Натана? Наряд у нее был совсем не подходящий для служанки.
Девушка взяла мешок с моими пожитками и поцеловала меня. Потом она уточнила, действительно ли я Агнес Магнусдоттир, и назвала свое имя – Сигридур, но тут же добавила, что все называют ее просто Сигга.
– Это была та самая служанка, о которой Натан упоминал в Гейтаскарде?
Агнес кивнула.
– Сигга радостно защебетала – что ждала меня всю эту неделю, и не голодна ли я часом, и что ведь это так далеко от моих родных мест, и не боялась ли я грабителей или просто лихих людей, когда шла в одиночку по горным тропам? Она так тараторила, что я едва успевала отвечать на вопросы, и прежде, чем я глазом моргнула, меня уже отвели в дом и показали кровать, которую Сигга застелила для меня как раз сегодня утром. Местная бадстова была совсем невелика – всего четыре кровати и узенький проход между ними. Над одной было крохотное окошко, но я подозревала, что это место Сигга приберегла для себя. В Идлугастадире оказалось куда теснее и грязнее, чем мне представлялось… однако же я подбодряла себя мыслью, что лучше быть полновластной хозяйкой скромного хутора, чем бесправной служанкой в хоромах губернатора. Сигга сказала, что на некоторое время оставит меня разложить вещи, а сама пойдет сварить кофе. Когда я заметила, что подобная расточительность ни к чему и я прекрасно могу обойтись водой и сывороткой, Сигга заулыбалась и заверила меня, что Натан обожает кофе и что они пьют его постоянно. Мне подобный обиход показался чересчур роскошным.
Я дождалась, покуда Сигга выйдет из комнаты, и лишь тогда позволила себе осмотреться. Застланы оказались только две кровати из четырех – моя и Сигги, – и я поневоле задумалась, где же в таком случае спит Натан и нет ли в доме жилого чердака, который я до сих пор не заметила.
Когда вернулась Сигга, я спросила у нее, где сейчас Натан. Я ожидала, что он окажется дома и лично встретит меня. Сигга заметно смутилась, покраснела и сказала, что Натана нет дома.
Было воскресенье, а потому я осведомилась, не отправился ли он в церковь, но Сигга отрицательно покачала головой. Натан, сказала она, вообще в церковь не ходит. Кроме того, он – единственный из знакомых ей мужчин, кто не желает читать благодарственную молитву перед ужином, и если, прибавила Сигга, у меня имеется сборник псалмов, лучше прятать его под подушку, иначе Натан может растопить этой книжкой очаг. Нет, продолжала Сигга, Натан отправился на гору охотиться на песцов, но в его отсутствие она охотно покажет мне хутор.
Знаете, преподобный, я не могу припомнить, каковы были мои первые впечатления об Идлугастадире. Я тогда была слишком вымотана дорогой и ошеломлена огромностью моря. Зато я совершенно точно могу рассказать, каков он, после того как год или больше проживешь безвылазно в этом глухом уголке Божьего мира.
– Я был бы не прочь выслушать твое описание, – кивнул Тоути.
– Идлугастадир – это не только подножие горы и берег моря. Это длинная полоса каменистой земли, где есть лишь одно-два места, пригодных как зимние пастбища, а так кругом сплошь осока да валуны. Берег усыпан галькой, а в бухте плавают гигантские космы водорослей, похожие на волосы утопленниц. За ночь, точно по волшебству, на берегу появляются груды плавника, а на прибрежных скалах, по соседству с лежбищами тюленей, гнездятся гаги. В ясный день там необычайно красиво, но в другое время тоскливей, чем похороны под дождем. С моря то и дело наползает туман, а до ближайшего хутора – Стапара – идти и идти.
Несколько каменистых островков выдаются в глубь фиорда, и на одном из них Натан устроил свою мастерскую. Чтобы добраться до нее, надо пройти по узкой каменной гряде. Помнится, я тогда подумала, что место для мастерской выбрано странное, вдалеке от жилья и вдобавок окруженное водой, но Натан, оказывается, все так устроил не без умысла. Даже окно мастерской выходило не на море, а на сушу, поскольку он желал следить за тем, не появится ли кто на горе. У него имелись враги.
По словам Сигги, она не знала, где хранится ключ от мастерской, но в этом домике у Натана кузня и аптека, где он готовит свои снадобья, и там же, вполне вероятно, он прячет кучу денег. Эти слова сопровождались дурацким хихиканьем, и я, помню, подумала, что девица и впрямь простовата, как говорил о ней Натан.
Сигга рассказала также, что Натан часто отправляется бить тюленей и что если я захочу, мне достанутся туфли из тюленьей кожи, а еще у них в доме тюфяки с гагачьим пухом, точь-в-точь как у всех сислуманнов Исландии, – такие мягкие, что спать я на них буду как убитая. Сигга прибавила, что сама она выросла в Стоура-Борге, но мать ее умерла, что сама она служить пошла совсем недавно и никогда прежде не работала экономкой, но Натан весьма похвально отзывался обо мне, и она надеется, что я научу ее всему, что необходимо.
Я поразилась, услышав, что Сигга назвала себя экономкой. «А, – сказала я вслух, – так ты здесь хозяйка? Ты заняла место Каритас?» И она закивала – да, верно, раньше она была здесь простой служанкой, но, когда Каритас объявила о своем уходе, Натан попросил ее, Сиггу, стать его экономкой. После этих слов Сигга поблагодарила меня за то, что я согласилась стать ее служанкой, взяла меня за руку и выразила надежду, что мы поладим, потому что Натан часто бывает в разъездах, а ей тут так одиноко.
Я решила, что, по всей видимости, произошла ошибка. Может, Натан всего лишь предложил Сигге исполнять обязанности экономки до моего прибытия… или, может быть, она самая обыкновенная врунья. Я сомневалась, что Натан стал бы мне лгать.
Потом мы пили кофе, и я немного рассказала Сигге о том, где работала раньше. Я постаралась перечислить изрядное количество хуторов, и мой рассказ произвел на Сиггу большое впечатление. Она все твердила, как рада тому, что у нее в Идлугастадире будет такая помощница, спрашивала, научу ли я ее, как сделать узорчатый платок вроде того, что я носила на плечах, – словом, в конце концов на душе у меня заметно полегчало.
Вскоре разговор опять перешел на Натана, и Сиг-га сказала, что ждет его возвращения к ужину. Однако вернулся он гораздо позже.
– Ты выяснила у него, что за путаница с твоей должностью? – спросил Тоути.
Агнес покачала головой:
– Когда он вошел в дом, я уже спала.
* * *
Быть может, именно в то, первое утро в Идлугастадире я поняла, что происходит. А может, и нет.
Я проснулась поздно под рыдающие вопли чаек и, выйдя наружу, увидела Натана, который спускался к ручью. Ниже, на берегу, все так же хлопало на ветру белье с его постели. Тогда мне подумалось, что он вернулся только утром.
Даже когда Сигга сообщила, что он пришел домой около полуночи, неся на плече две песцовые шкурки, мне и в голову не пришло спросить, в какой постели он провел оставшуюся часть ночи.
* * *
В то утро я так рада была видеть Натана, что позабыла спросить у него, с какой это стати Сигга считает себя хозяйкой Идлугастадира. И заговорила об этом только позже днем, когда вслед за Натаном шла по каменной гряде к его мастерской.
Я не хотела показаться невежливой, а потому только спросила – крайне небрежным тоном, – как ему понравилась Сигга в должности экономки. Вот только Натан, как всегда, видел меня насквозь. Он остановился и выразительно вскинул брови.
– Она мне не экономка, – сказал он.
Слышать это было приятно, но все же я объяснила, что, когда пришла в Идлугастадир, Сигга сообщила мне, что заняла место Каритас.
Натан рассмеялся, помотал головой и напомнил, как предупреждал меня, что Сигга слишком молода и простовата. А потом он отпер дверь мастерской, и мы вошли внутрь. Я никогда прежде не видела подобных помещений. Там были самые обычные мехи и наковальня, но, кроме того, вдоль стен висели огромные охапки сухих цветов и трав и стояли в ряд сосуды, наполненные разными жидкостями – и мутными, и прозрачными. Еще там была большая бадья чего-то похожего на жир, а также иглы, лезвия и стеклянный сосуд, в котором содержалась какая-то мелкая зверюшка, бледная и пупырчатая, точно вареный желудок.
Ознакомительная версия.
