И Колчак, и Кетлинский были прекрасно подготовлены к исполнению своих должностей, у обоих имелся прекрасный послужной список. При этом любопытно, что в 1911 году Колчак являлся начальником оперативной части Морского генерального штаба по Балтийскому морю, находясь в прямом, непосредственном подчинении у тогдашнего начальника Морского генерального штаба адмирала Эбергарда. Однако, уходя на пост командующего Черноморским флотом, Эбергард почему-то не взял Колчака с собой, а предпочел ему Кетлинского, которого давно и хорошо знал еще по Порт-Артуру. Никаких свидетельств относительно того, какими были личные отношения между Эбергардом и Колчаком во время их совместной службы в Морском генеральном штабе, у автора нет. Думаю, что, скорее всего, они были весьма официальными. Колчак уже тогда позиционировал себя как «человек Эссена», а между Эбергардом и Эссеном отношения всегда были достаточно прохладными.
Как вспоминали современники, очень скоро новый флаг-капитан командующего по оперативной части приобрел достаточно большое влияние на своего командующего, который советовался с ним практически по всем важным вопросам. В августе 1914 года по представлению Эбергарда Кетлинский получает чин капитана 1-го ранга «за отличие» и вместе с ним французский орден Почетного легиона, который впоследствии сослужит ему хорошую службу.
Чин капитана 1-го ранга, согласно правилам прохождения офицерской службы на российском флоте, мог быть получен исключительно после 12 месяцев плавания старшим офицером на кораблях 1-2-го рангов или 12 месяцев плавания командиром корабля 2-го ранга. Пройдя должность старшего офицера линейного корабля «Иоанн Златоуст», Кетлинский такое право получил. Да и служил он вполне достойно.
Адмирал Ненюков, командированный в 1914 году на Черное море из Ставки и ранее сам недолго служивший командиром линейного корабля «Пантелеймон», в письме морскому министру писал: «…Черноморский флот до назначения Кетлинского (начальником оперативной части) совершенно не занимался тактическими упражнениями. Миноносцы служили складочным местом для убогих и неспособных. Была сносна стрельба (из орудий), да и та упала». Быстро завоевал авторитет на Балтийском море и Колчак.
Таким образом, к началу Первой мировой войны с одновременным назначением Эссена и Эбергарда командующими и последовавшим за этим почти одновременным назначением их флаг-капитанами энергичных и волевых Колчака и Кетлинского сразу же обозначилась серьезная конкуренция и противостояние руководства Балтийского и Черноморского флотов по всем направлениям Впрочем, тогда еще никто не мог представить, сколь драматичным оно будет и к чему в конце концов приведет.
Если Балтийский флот первенствовал перед Черноморским в организации и отработке действий эсминцев, то Черноморский флот, безусловно, являлся лидером в деле организации централизованной стрельбы линейных кораблей.
В 1912 году старшим офицером линейного корабля «Иоанн Златоуст» был назначен старый знакомый Кетлинского по Порт-Артуру, капитан 2-го ранга В.Н. Черкасов, а уже в 1913 году по ходатайству Кетлинского он был назначен флагманским артиллерийским офицером штаба командующего Морскими силами Черного моря а по совместительству и командиром строившегося новейшего эсминца «Гневный». По существу, уходя на оперативную работу, Кетлинский передал все свои артиллерийские наработки тому, кто, по его мнению, наиболее достойно продолжил бы совершенствование артиллерийской подготовки на флоте. В своем выборе он не ошибся.
После Русско-японской войны Василий Черкасов, как и Кетлинский, совершенствовался именно как артиллерист, а также осваивал специальность и офицера-оператора. Вначале Василий Черкасов служил старшим артиллеристом учебного судна «Рында» в отряде Морского корпуса, затем был назначен в только что созданный Морской генеральный штаб, где служил с 1906-го по 1912 год, с четырехмесячным откомандированием на должность старшего офицера учебного корабля «Император Александр II». В 1912 году старший лейтенант В. Черкасов около месяца даже являлся начальником Оперативной части МГШ, что говорит о его высоком профессионализме. Одновременно, в 1906—1912 гг., он читал курсы «Тактическая часть артиллерии», «Элементарная морская тактика» в Артиллерийском офицерском классе и в Николаевской морской академии, опубликовал несколько статей в «Морском сборнике» и фундаментальных учебных пособий по тактике, стратегии и боевым средствам флота. Разумеется, В.Н. Черкасов не мог остаться в стороне и от новаторства Кетлинского на Черноморском флоте. Это, безусловно, еще более сблизило бывших сослуживцев. Одновременно Василий Черкасов активно участвовал в просветительской и научной деятельности кружка «младотурок», куда входили А.В. Колчак, В.К. Пилкин, А.Д. Бубнов и другие. Однако при этом он демонстративно дистанцировался от их политических интриг. Это привело к тому, что при всей внешней доброжелательности остальных «младотурок» к В.Н. Черкасову те никогда не считали его до конца «своим». В этом положение Черкасова было весьма схожим с положением самого Кетлинского.
Автору в точности не известно, где именно в Севастополе проживал Кетлинский. Его дочь в своих воспоминаниях пишет лишь о том, что в Севастополе жила теща нашего героя. Что касается тестя, старого моряка, то он ушел из жизни несколькими годами ранее — в свежую погоду неудачно прыгнул в шлюпку, сломал ногу, после чего пошла гангрена, и вскоре его не стало. У тещи Кетлинского был дача на северной стороне Севастополя — на Каче, где его супруга с дочерьми обычно проводила лето, однако в 1914 году Кетлинские отказались от Качи и сняли дачу поближе к Севастополю, на Учкуевке.
Вне службы Кетлинский, по свидетельству его дочери, был очень дружен с военным врачом Федоровым, служившим на одном из кораблей Черноморского флота. Их объединяли общие взгляды не только на службу, но и на политику. При этом, по словам дочери, оба слыли либералами. В своих мемуарах Вера Кетлинская пишет, что однажды ее отец и Федоров объявили бойкот некому офицеру, который ударил матроса. Этот бойкот поддержали и другие офицеры, переставшие подавать руку и разговаривать с негодяем. Вскоре после этого опозоренный офицер был вынужден перевестись в другое место. Помимо этого, по словам дочери, ее отец наотрез отказался от положенного ему по чину и должности денщика, считая это «мерзостью».
Есть в воспоминаниях дочери нашего героя и еще один любопытный штрих. Рассказывая о лете 1914 года, Вера Казимировна пишет о неком матросе, которого ее отец поселил у них на даче, но не в качестве денщика, а лишь для того, чтобы тот мог заниматься самообразованием. Кетлинская пишет, что матрос читал учебник алгебры и «Капитал» Маркса. Разумеется, сейчас невозможно проверить правдивость слов известной писательницы, но, честно говоря, мне не слишком верится, чтобы флотские офицеры не только поощряли обучение будущих революционеров, но и фактически его организовывали. Конечно, Черноморский флот помнил лейтенанта Шмидта, но тот был, как известно, постоянным клиентом психиатрической лечебницы, а потому являлся исключением из правила.
А потому я вполне согласен поверить, что Кетлинский бойкотировал ударившего матроса сослуживца, что он отказался от денщика, но в то, что он создавал у себя дома условия для знакомства матросов с трудами Маркса, я все же не верю. Впрочем, написать именно так у дочери нашего героя были свои веские причины. Забегая вперед, скажем, что последние годы своей непростой жизни Вера Казимировна провела в тяжелейшей борьбе, отстаивая имя своего отца. А потому она всеми силами старалась показать его советскому читателю не как царского золотопогонника, а как друга всех матросов и почти что большевика. Осуждать ее за этот наивный обман не стоит. Так на ее месте поступил бы, наверное, каждый из нас
В августе 1914 года в Европе началась мировая война. С первых минут в ней принял участие и Балтийский флот. Что касается черноморцев, то они пока пребывали в бездействии, так как наиболее вероятный их противник—Турция пока придерживалась нейтралитета. Однако всем было очевидно, что долго такое положение дел не продлится.
Глава четвертая.
ФЛАГ-КАПИТАН КОМАНДУЮЩЕГО
Морским генеральным штабом был предложен план в случае начала войны с Турцией 1913—1914 годов, который, при превосходстве нашего флота над турецким предусматривал наступление главных сил ЧФ к Босфору для его блокады и боя с флотом противника в случае попытки его войти в море.
А ситуация на Черном море с началом войны России с Германией и Австрией в августе 1914 года складывалась не простая. После начала войны с Германией наше Министерство иностранных дел делало попытки оттянуть или устранить вовсе вступление в войну Турции. Это нашло себе отражение в директивах командующему Черноморским флотом, коему было прямо приказано «избегать явно агрессивных мероприятий, могущих послужить поводом для вступления Турции в войну».
