Командующий Западным фронтом генерал армии Г.К. Жуков — главный виновник отсечения группы М.Г. Ефремова. Не автоматически в силу должности, а в силу именно ему предоставленных должностных полномочий. Неисполнение обязанностей должно перерастать в ответственность. Но это в нормальной стране, а не у нас, где и поныне пытаются еще как-то его оправдывать. Как же, как же — ведь из Жукова стоит задача слепить «Маршала Победы»! Вникая в эту «аргументацию», иной раз приходится усомниться: уж не специально ли подбираются исключительно оспоримые доводы, чтоб их смог разбить любой вникший в детали карты местности и относящихся к делу документов? Уж не двойная ли игра?
Нет. На карту местности, а тем более военного периода, мало кто из читателей взглянет. Тем более, мало кто произведет выписку из оперативных сводок и на их материале составит схему наступления — день за днем — для себя, для собственного понимания. А раз так, то чего уж, можно накатать любое сочинение. И повторив это в десятках книг, «взять числом». Вот такая избитая политпропагандушная метода. Не по-суворовски, конечно, но «умение» — прямо-таки жуковское умение, ведь тот же подход.
Абсолютно авантюрная операция по «раскалыванию фронта» вермахта в направлении Вязьмы была задумана советским командованием исключительно как психологический трюк, психологический удар по руководству группы армий «Центр» в завершение серии реальных подмосковных ударов. Даже аргументация в обоснование верности соответствующих решений Г.К. Жукова по 33-й армии сводится, по существу, к признанию жуковского расчета на психологическое подавление командования врага. Как одну из иллюстраций подобного рода рассмотрим схему рассуждений, предлагаемую Л. Исаевым в 2012 г.:
1. «Проблема защиты коридора 33-й армии не имела адекватного решения; …защитники коридора в любом случае обладали бы открытым флангом» (с. 312—313). Понимаем так: руководство Западного фронта стопроцентно обрекло авангард 33-й армии на отсечение противником от основных сил армии и фронта.
2. А раз так, то Ефремов был обязан так ошарашить командование двух вражеских армий, чтоб они в панике (вплоть до Гитлера?) забыли бы о возможных приказаниях на контрудар своим войскам у Гжатско-Юхновского тракта: «Оставить за собой узкую трассу снабжения можно было только одним способом: заставив немцев забыть о воздействии на нее (с. 313). Если бы оборона немцев под Вязьмой затрещала, то контрудара в основание пробитого 33-й армией коридора просто не состоялось бы» (с. 314).
Советский прорыв к городу, по мысли указанного исследователя, вынудил бы немцев «бросить все силы на отражение удара на Вязьму» (с. 313). «Все силы» — т.е., видимо, и те, что у Гжатско-Юхновского тракта, раз уж в контексте разговора о срыве контрудара. Но у врага и так было кому наносить контрудары под Вязьмой. Странно, что неплохо знакомый с книгой мемуаров П.А.Белова исследователь (с. 249 указ. кн. Л. Исаева) забывает: в реальной той битве под Вязьмой войскам П.Л. Белова, например, и в райцентре Семлево закрепиться-то не дали. А, по Исаеву, тут под самой Вязьмой оборона немцев, понимаешь,…затрещала… бы!..
И еще: какой смысл заключает в себе запутывающая, по нашему мнению, фраза А. Исаева «…защитники коридора в любом случае обладали бы открытым флангом»? Ведь они сами и есть защитники того или иного фланга — т.е. северного либо южного фаса обороны коридора, раз речь о коридоре от Износок на Вязьму. Что считать флангом защитников коридора и зачем вообще нужны такие формулировки? И речь-то не о фланговых друг к другу подразделениях заслонов в самом коридоре, ведь такой детализации автор не дает. Значит, внешние, вне коридора фланги. А уж эти-то «фланги» — не фланги вовсе: впереди фронт прорыва ударной группы, позади коридора — тыл… (фронт более восточных от коридора соседей «открытым флангом» не назовешь).
Защитники коридора, как показали последовавшие бои западнее р. Воря, хоть и отступали под натиском противника, но ведь не панически: чтобы оттеснить ефремовцев из-под Темкино до абрамовской излучины Угры, врагу потребовалось две недели. Жаль, что этого как раз-таки и не читаем в книге А. Исаева «Жуков. Оболганный Маршал Победы». 13 километров за 16 дней. Так что картина боев западнее Гжатско-Юхновского большака в корне отличается от произошедшего на самом большаке и восточнее с 1 по 12 февраля 1942 г. Почему? Уж не потому ли, что там, западнее Вори, распоряжался лишь М.Г. Ефремов, — а вот на большаке под Захарово (участок Егорье — Кулеши — Крапивка) кто только не пытался командовать: и возглавивший здесь оперативную группу 33-й армии генерал-майор В.А. Ревякин, и начштаба 33-й армии генерал-майор А.К. Кондратьев, и заместитель командующего 33-й армии комбриг Д.П. Онуприенко. С момента подчинения себе 9-й Гв. СД — здесь же «при делах» и командующий 43-й армией генерал-майор К.Д. Голубев. Плюс (плюс ли?) страшная мешанина частей и подразделений:
— стрелковый батальон (затем еще два) 266-го СП 93-й СД 33-й армии северо-восточнее Захарова;
— два стрелковых батальона 1293-го СП 160-й СД 33-й армии в районе Белый Камень;
— стрелковый батальон 131 СП 9-й Гв. СД в районе Белый Камень;
— стрелковый батальон 1134-го СП 338-й СД 33-й армии в окружении западнее Захарова;
— два стрелковых полка (40 и 258 СП) 9-й Гв. СД 33-й / со 2.2.42 г. «временно» 43-й армии на участке западнее Колодези — северо-восточнее Нов. Деревня;
— 18 СБР и 18 ТБР 43-й армии восточнее Нов. Деревня.
У семи нянек, как говорится, дитя без глазу, — а если семь детей? А если няньки крикливы? К тому же есть тот, кто не против любому дитяти двинуть в глаз без оглядки на нянек… Вот и картина февральских боев под Захаровом. Да — на нянек есть тот, кто «ума прибавит» быстренько и решительно, — так это когда уже поздно плакать. Причем больше всех виноват, естественно, отсутствующий. Тут как нельзя к месту, завершающим штрихом к картине, слова «Главняньки», командующего в ту пору Западным фронтом Г.К. Жукова, в подготовленной им на всякий случай телеграмме на имя командарма 33-й армии:
«Тов. ЕФРЕМОВУ
…никто, кроме командующего 33-й АРМИЕЙ, не виновен в том, что его коммуникации противник перехватил.
Г. ЖУКОВ».
Вот оно, — понимание офицерской чести тем, из кого ныне лепят Маршала Победы.
ЗАВЕРШАЮЩИЙ АККОРД БЕЛОВСКОГО РЕЙДА
Беловский рейд, 1-го гв. кавкорпуса в 1942 г. по Смоленщине, будучи совершенно самостоятельной операцией — в рамках установленной самим П.А. Беловым в мемуарах канвы, — часто рассматривается как развитие и завершение «знаменитого» рейда кавкорпуса и оперативной группы этого генерала в подмосковном контрнаступлении и последовавшем наступлении Западного фронта. Так ли это? Хронология событий опровергает подобный взгляд.
На подступы к г. Юхнов войска группы П. А. Белова вышли еще в декабре 1941 г., в последних его числах. Юхнов, конечно, не взяли. Но главное, разделившее в судьбе Белова и беловцев Московскую битву и последующую незнаменитую операцию (для них же, беловцев, — битву, длившуюся аж полугодье), — январь 1942-го. Почти весь январь группа Белова, в отличие от декабрьского рейда, протолклась почти без продвижения. Протолклась на подступах к Московско-Варшавскому шоссе. Это шоссе юго-западнее Юхнова станет преградой не только для Белова, остановит войска советских армий Западного фронта надолго, более чем на год.
Странно ли, что полотно Варшавского шоссе разделило не только хронологические этапы битвы, но и прежние победы П.А. Белова от предстоявшей череды неудач? Нет, нисколько — все закономерно. Зимний переход Варшавки частями П.А. Белова уже сам по себе, как ни парадоксально, стал первым их поражением, и это определило дальнейшее. Перешли-то перешли:
— артиллерия и минометы: из всех соответствующих подразделений корпуса лишь минометный дивизион А.В. Мельникова;
— пехота: не перешло через шоссе ни одного полка. 325-ю СД немцы вскорости откинут с шоссе, а 239-ю СД — командование фронта передаст Болдину, в 50-ю армию;
— обеспечение подвоза боеприпасов: нулевое. Сам же П.А. Белов 27 января в донесении Г.К. Жукову: подвоз боеприпасов вначале будет возможен только авиацией. Еще как!
С шашками да карабинами перешли, с басистой гортанью для «ура». Впечатление такое, что перешли шоссе не воевать за Вязьму, а отчитаться о переходе, а там — авось да небось, да как-нибудь. То, зачем генерал армии Г.К. Жуков послал их через шоссе, ни в зимние месяцы, ни позже так и останется невыполненным.
Формально, бегло и поверхностно, издали обозревающий давние события на какой-то там абстрактной Смоленщине очередной «историк» скажет: задача была перейти шоссе — перешли, молодцы! Лучше поздно, как говорится, чем никогда… Но ведь П.Л. Белов перешел шоссе лишь в ко1ще января 1942-го, подарив немцам месяц на преодоление психологического и организационного кризиса, перешел без дивизионной артиллерии, без обозов, без медико-санитарных дивизионов, без пехоты, без двух лыжбатов, непростительно ослабленной группировкой, явно неспособной на штурм города.
