Англичане, хотя и надеялись на то, что проникновение через этот пролив маловероятно, т. к. его перегораживали два затопленных судна еще в Первую мировую войну, решили все же подстраховаться и затопить еще одно, имеющее соответствующие габариты.
Еще за несколько дней до роковых суток Адмиралтейство решило приобрести старое большое судно, стоявшее у причала в Лондоне. Однако, чтобы заполучить его в свои руки, государственное казначейство должно было выплатить владельцу судна его стоимость («священная корова» — частная собственность даже во время войны оставалась неприкосновенной). Владелец судна, чувствуя наживу, запросил за свою посудину такую сумму, что казначейство не согласилось. Офицеры Адмиралтейства, понимая важность вопроса, снова и снова настаивали на крайней необходимости приобрести судно. Владелец судна еще увеличил его стоимость. После длительных переговоров с ним соглашение было достигнуто: казначейство наконец-то вынуждено было согласиться.
А время шло. Приближался роковой день. Судно взяли на буксир и повели к проливу, но операция с затоплением опоздала ровно на сутки.
* * *
Ровно на сутки опоздали и Дениц с начальником штаба, т. к. основные корабельные силы, стоявшие на рейде базы, о которых докладывал лейтенант Неве, накануне вышли из нее для выполнения задания. А это были два авианосца («Арк Ройял» и «Гермес»), линейный корабль «Ринаун» и около двадцати других боевых кораблей, среди которых 10 крейсеров.
Посылая подводную лодку в это логово, Дениц не надеялся на ее возвращение, но рассчитывал, что в случае удачной атаки ее гибель окупится с лихвой.
Подготавливая операцию, штаб тщательно изучил всю гидрографическую, навигационную и гидрометеорологическую обстановку, проработал тактический вариант действий, предусматривая вероятность резкого изменения обстановки в случае возникновения непредвиденных обстоятельств из-за действий противника или ситуаций, которые могут возникнуть на самой лодке.
Когда все документы были проработаны, карты подняты, схемы вычерчены, Дениц стал думать, кого из командиров лодок послать в этот убийственный поход. Хотя в его распоряжении были уже успевшие отличиться такие командиры лодок, как Лемп, с атаки которого пассажирского лайнера «Атения» в день объявления войны с Англией (3 сентября) начались боевые действия на море, такие, как Шукарт, потопивший 17 сентября крупный английский авианосец «Корейджес», выбор, однако, пал на Гюнтера Прина, командира «U-47», тоже отличившегося в первые дни войны. 5 сентября, как уже говорилось, он потопил норвежское судно «Босния», 6 сентября — английское грузовое судно «Рио Кларо», 7 сентября — снова английское грузовое судно «Гартавен». Прин на тот момент был первым среди командиров лодок по числу потопленных судов и общему их водоизмещению.
Думаю, что не последнюю роль сыграло и то обстоятельство, что, имея самый большой опыт боевых походов, он обладал еще и самым большим опытом по вопросам штурманской практики (кораблевождения), т. к. десять лет до поступления в «Кригсмарине» плавал в гражданском флоте, имел капитанскую лицензию. И, конечно, не уступал он своим друзьям в отваге, энергии, уме, выдержке. Отличался он от своих друзей и большей «холодностью головы», не в пример тому же Шукарту или Шепке, которые были чрезмерно горячи.
О том, как проходила эта операция, поведал сам Прин в своей книге «Мой путь в Скапа-Флоу», вышедшей через некоторое время после его знаменитого прорыва. Прин пишет, что, передав ему все документы для изучения обстановки, Дениц решение выходить или нет на операцию предоставил на его усмотрение, сказав: «Я не жду ответа сейчас. Подумайте над этим. Возьмите всю информацию с собой и изучите возможность. Я жду Ваше решение во вторник. Надеюсь, Вы понимаете, Прин. Вы совершенно свободны в принятии собственного решения».
Конечно, Прин прекрасно понимал и риск, на который идет, и значение успеха, если он выполнит свою задачу.
Скапа-Флоу имела значение не только с точки зрения оперативно-стратегической, как главная ВМБ Англии, но еще и громадное значение имела она как символ двух важных для Германии событий. Одно из них — блестящая победа подводной лодки «U-9» под командованием Веддигена в Первую мировую войну (именно в районе этой базы «U-9» менее чем за полчаса потопила три броненосных крейсера Англии). Второе событие — печальное для Германии, как символ ее поражения в Первой мировой войне, как символ позора «Рейхсмарине». Именно в Скапа-Флоу были потоплены почти все корабли, составляющие основные силы ее военно-морского флота (10 линкоров, 5 линейных крейсеров, 5 легких крейсеров, 32 эсминца). Все эти 52 боевых корабля были потоплены своими командами, будучи собранными в Скапа-Флоу после того, как союзники не выполнили данные Германии обещания перед заключением мира. Кроме этих крупных кораблей, было потоплено еще более десятка мелких кораблей и военных судов разных классов.
* * *
Кроме летчика лейтенанта Неве, на разведку в район Скапа-Флоу еще за один месяц до операции был послан лейтенант Веллнер, командир подводной лодки «U-14». Именно по его докладу Прин получил гидрологическую обстановку в районе пролива, состав сил и средств охранения проливной зоны.
Прорыв в залив было решено проводить в новолуние при полной темноте и в часы прилива, чтобы лодка могла в надводном положении пройти над затопленным судном. Учитывалось, что и при выходе из базы будет действовать это же течение, скорость которого достигает величины 10 узлов. В этом случае дизели лодки должны работать на всю мощь, чтобы обеспечить скорость для преодоления течения. Следовательно, и шум подводной лодки от работы дизелей повысит вероятность ее обнаружения. Все это, конечно, понимал и Прин, но он надеялся на свою ПЛ «VII» серии, развивавшую ход в надводном положении до 15 узлов, и на свою команду, и на свое везение.
Для входа в залив приливное течение облегчало задачу: лодка могла идти на минимальной скорости, с минимальной шумностью, «крадучись». Однако в этом случае усложнялись трудности маневрирования в узком проходе между затопленными судами и при изменении курса в связи с необходимостью прокладывать его в соответствии с изгибами берегов, находящихся в крайне близком расстоянии.
Но Прин блестяще справился с задачей проникновения на рейд Скапа-Флоу. Однако,.выйдя 8 октября из своей базы в Киле (Вильгельмсхафен) и пройдя благополучно в надводном положении через 5 суток весь путь до проливной зоны, он вынужден погрузиться и лечь на грунт, чтобы переждать светлое время суток, заглушив моторы и дав команде возможность отдохнуть, выспаться.
Прорыв «U-47» в Скапа-ФлоуЧерез 15 часов лодка всплыла в надводное положение и пошла к проливу Клирк-Саунд. При всплытии выяснилось, что никакой абсолютной темноты нет: было северное сияние, дававшее отсвет на поверхности воды, и силуэты находящихся на воде объектов были довольно заметны (это обстоятельство специалистами штаба Деница было прохлопано).
Царапнув бортом одно из затопленных судов, подводная лодка проскользнула в залив и взяла курс к юго-западу, где должны были стоять на якорях обнаруженные там ранее корабли. Но кораблей на месте не оказалось. Именно накануне днем, когда «U-47» лежала на грунте в отдалении от пролива, все эти корабли покинули базу.
Пришлось Прину снова менять курс и искать цели для атаки у северного берега залива. Именно там он и обнаружил два тяжелых корабля, стоявших близко друг от друга у самого берега. В одном из них он опознал линкор «Ройял Оук», а в другом — крейсер «Рипалс». Впоследствии оказалось, что это был не «Рипалс», а старый гидроавиатранспорт (авианосец) «Пегасус». Из 3 выпущенных с близкого расстояния (16 кабельтовых) торпед одна поразила цель. Вслед за первыми тремя торпедами была выпущена и четвертая. Эта торпеда тоже попала в линкор. Прин пишет, что четвертую торпеду он выпустил из кормового торпедного аппарата, развернувшись на 180°; видимо, первый залп он пытался произвести все же четырьмя торпедами, т. к. на ПЛ «VII» серии четыре торпедных аппарата в носу лодки. Но одна торпеда не вышла из торпедного аппарата. Спокойно готовясь к следующей атаке, он дождался, когда носовые торпедные аппараты будут перезаряжены, и произвел еще один залп с дистанции 12 кабельтовых, выпустив еще 3 торпеды. Во время второго залпа в линкор попала еще одна торпеда, а одна — в «Пегасус».
Первый торпедный удар «Ройял Оук» получил в район форштевня. От взрыва сорвались со стопора якорьцепи, были повреждены носовые цистерны с топливом.
Ни командир линкора, ни кто-либо из офицеров корабля даже и предположить не мог, что удар нанесла подводная лодка. Все решили, что атака была с воздуха. Включился сигнал «воздушной тревоги», хорошо отработанный экипаж занял свои боевые посты… У. Черчилль в своем докладе об этой катастрофе впоследствии писал, что «капитан и адмирал (командующий флотом Метрополии адмирал Блэнгроув. — Прим. авт.) занялись обсуждением возможности взрыва внутри корабля и никак не предполагали, что за первым последуют еще какие-то удары». Видимо, это обстоятельство и позволило Прину спокойно выйти во вторую атаку. Через пять минут после первого прогремел взрыв в районе дымовой трубы у правого борта.
