Из-за нее в 1723 г. Петр был вынужден до минимума урезать жалованье всем, кроме иностранных специалистов (и до этого получавших, кстати, в два раза больше любого русского на той же работе), а жалование чиновникам так и вообще пришлось выдать неходовыми товарами. Лишь 9 марта 1727 г. шведский король передал русскому послу расписку о принятии всех причитающихся денег. Впрочем, в России звонкие фанфары воинской славы всегда ценились выше скучных финансовых подсчетов. И потому эта информация почти всегда остается за рамками работ отечественных историков.
И еще об одной цене, тоже обделяемой вниманием российской историографии — о стоимости войны в человеческих жизнях. Шведы, как принято у все подсчитывающих и учитывающих европейцев, называют сравнительно точную цифру потерь своей армии — 150 000 убитых, умерших, раненых и попавших в плен солдат (на всех театрах боевых действий, в сражениях со всеми членами Северного союза). Принимая во внимание, что из плена домой вернулись далеко не все (из России, например, не более 5000 человек), цифра безвозвратной убыли шведских полков составит порядка 80 000 человек, из которых примерно три четверти можно отнести на счет российских войск.
Русская армия вместе с иррегулярными частями по оценкам дореволюционных отечественных историков потеряла убитыми и умершими примерно 300 000 человек[54]. Какое количество из них приходится на регулярную армию, а сколько на долю иррегулярных войск, точно неизвестно.
Впрочем, приблизительно величину этой цифры может сам легко определить каждый читатель. По официальной статистике в России с 1699 по 1721 гг. по всем системам набора на военную службу попало примерно 500 000 человек. К концу войны (служили тогда пожизненно) регулярная армия и флот насчитывали около 220 000. Зная это, вычислить потери не составляет труда.
Правда, от полученных 280 000 необходимо отнять демобилизованных инвалидов. Их число неизвестно, но, учитывая примитивность медицины того времени, можно с уверенность сказать, что таковых оставалось немного — большинство тяжелораненых и серьезно больных уходило в мир иной.
Объективность требует учесть еще и дезертиров. Их общее количество тоже неизвестно, однако, по всей видимости, бежали из армии многие. Например, элитный Бутырский полк за 10 лет — с 1712 по 1721 гг. — по этой причине лишился 361 человека.
Принимая во внимание упомянутые оговорки, можно с большой долей вероятности утверждать, что за годы Северной войны священники регулярной русской армии и флота отпели не меньше 250 000 душ. Сколько похоронили иррегулярные формирования (в них на конец 1721 г. насчитывалось 125 000 казаков, татар, башкир и калмыков), трудно сказать даже приблизительно, но цифра в 50 000 не выглядит невероятной.
Подводя итог боевым действиям русской армии в Северной войне, нельзя не подчеркнуть, что лишь гений Петра Великого обеспечил победу над шведами. Только благодаря его энергии и воле были созданы регулярные вооруженные силы. Старое московское войско в такой ситуации не спасли бы ни подавляющее численное преимущество, ни длительная передышка после нарвской «конфузии». Величие царя-реформатора состоит не только в том, что он осознал необходимость перемен и выбрал в качестве образца для подражания европейскую модель развития. Первый русский император сумел еще и совершить многое из задуманного. Вопреки традициям и ментальности подданных, хоть частично, но приобщил-таки страну к цивилизованному миру, создав мощную инерцию дальнейшего движения в правильном направлении. Петр по сей день остается единственным государственным деятелем России, которому удалось провести успешную военную реформу, заложив фундамент боеспособности национальных вооруженных сил на целых полтора столетия вперед.
Объективность требует отдать дань и незаменимой роли иностранных специалистов в создании регулярного русского войска. Конечно, «звезды» первой величины[55]не имели стимулов связывать свою судьбу с забытой богом Московией. Поэтому царские вербовщики соблазняли высокими заработками в лучшем случае неприметных середнячков. Тем не менее, только благодаря заимствованным у них знаниям и, самое главное, образу жизни, Петру удалось превратить свою патриархально-неподъемную вотчину в полуфабрикат Российской империи.
В конце XVII в. был лишь начат долгий процесс модернизации «Святой Руси». Даже в 1729 г. из 71 генерала царской армии 41 являлся зарубежным «военспецом». В свете чего говорить о достижении качественного паритета с вооруженными силами европейских лидеров тех лет, естественно, не приходится. Как бы это ни было неприятно для патриотически настроенных россиян, нужно признать, что победа в Северной войне добывалась не посредством профессионализма, а традиционными российскими методами. За успех заплачена непомерно высокая цена, измеряемая сотнями тысяч человеческих жизней. Но в нашей стране на такие «мелочи» не принято обращать должного внимания.
Инструмент борьбыПоскольку Россия до сих пор остается страной сухопутной (во всяком случае, подавляющее большинство россиян правильно ответят на вопрос, чем отличается полк от роты, но затруднятся объяснить разницу между фрегатом и шнявой), а книга эта предназначается в первую очередь отечественному читателю, то, очевидно, хронику боевых действий на море необходимо предварить рассказом, который вкратце пояснит, что представляли из себя корабли первой четверти XVIII в. И каким образом действовали военно-морские силы петровской эпохи.
Основным критерием ценности боевых судов той поры являлось количество и величина носимых ими пушек. Также учитывалось, насколько хорошей артиллерийской платформой они служили, с какой скоростью и маневренностью могли передвигаться. Главную мощь флотов составляли линейные корабли, способные совершить дальнее плавание в самые отдаленные уголки планеты и в любой момент нейтрализовать там морскую силу неприятеля.
В зависимости от размеров линейные корабли подразделялись на ранги. Наибольшие в среднем имели длину 60—70 метров, ширину 14—15 метров, высоту от киля до верха надстроек 20—22 метров, осадку 6,5—7,5 метров и несли от 100 до 125 пушек калибром в 6, 12, 24, 50 фунтов (то есть стрелявших снарядами такого веса). Причем основную часть артиллерии — свыше 80% — составляли средние и крупные орудия от 12 до 50 фунтов.
Следующий ранг линейных кораблей (с ориентировочными размерами 50-60; 13—14; 18-20; 5,5-6,5 метров) включал суда с вооружением от 80 до 100 пушек калибром 6, 9, 12, 18, 32 фунта, среди которых также преобладали средние и крупные стволы. Линейные корабли 3-го ранга (45-50; 12-13; 12-15; 5-5,5 метров) получали от 60 до 80 пушек, стрелявших снарядами весом 6, 9, 12, 24 фунта. Из них средние и крупные системы составляли около двух третей общего количества. Последний — четвертый — ранг линейных кораблей (40-45; 11-12; 12; 5 метров) объединял те, что имели от 46 до 60 пушек калибром 6, 9, 18 фунтов. Крупных орудий на них не устанавливали, а число средних достигало 50% от всей артиллерии судна.
Военными кораблями 5-го ранга обычно считались фрегаты и корветы. По конструкции и архитектуре они напоминали друг друга, но фрегаты, как правило, были несколько крупнее. Их основные размеры в среднем можно обозначить, как 25—35 метров длины и 7—10 ширины, высота от киля до верха надстроек 10-11 метров, осадка 3—4. Огневая мощь заключалась в небольших по военно-морским меркам 3, 6, 9-фунтовых пушках. Хотя иногда на них устанавливали и по несколько орудий среднего калибра. Общее количество артиллерии — от 26 до 40 стволов. Корветы (соответствующие размеры 20-25; 5-7; 6-8; 2,5—3 метра), в отличие от фрегатов, несли еще более слабые орудия калибром 3—6 фунтов, число которых колебалось от 18 до 26 штук.
В заключительный, 6-й ранг кораблей военно-морского флота входило множество типов судов — шнявы, яхты, бригантины, шхуны, галиоты, флейты, пинки, гукоры, люгеры, шмаки, барки и т. д. Размерами они напоминали корветы, но артиллерию получали только малокалиберную — до 3 фунтов. Всего эти суда могли носить от 4 до 20 пушек.
Линейные корабли всех четырех рангов при встрече с эскадрой противника, если она, конечно, не особенно превосходила их по числу судов или по количеству и калибру пушек, старались навязать ей бой. Повернувшись к неприятелю бортами и вытянувшись в линию (отсюда и название) они стремились артиллерийскими залпами нанести «оппонентам» повреждения. Подбитых брали на абордаж — подходили вплотную и высаживали десантную партию, которая в рукопашном бою захватывала судно.
Задача военных моряков считалась выполненной, даже если противник не уничтожался, а просто принуждался к уходу в собственные базы, так как и в этом случае, море переходило в полную власть того, кто на нем оставался. Иными словами, продолжал пользоваться коммуникациями, угрожал высадкой десантов в любой точке побережья, и вообще делал все, что хочет (например, ловил рыбу), не позволяя ничего подобного врагу.
