В. С. Чернов
Я хочу отметить, что упоминание каждого из бесспорных соавторов создания системы «Узел» должны сопровождаться словами уважения, хвалой их удивительных человеческих качеств, подлинной интеллигентности и верности дружбе и чести морского офицера, да и ещё многих черт, присущих этим людям. Формат книги не позволяет передать весь объём испытываемых чувств, а ведь это только первый состав команды: на самом деле она состояла из ещё многих достойнейших имён.
Вот так родилась идея создания БИУС как нового вида радиоэлектронного вооружения в головах незауряднейших инженеров из сборной команды старлеев 24-го Института, ЦМНИИ и ЦКБ завода им. Кулакова. А дальше дело было за малым – все эти идеи воплотить в металле. В программах, инструкциях и наставлениях по боевому использованию нового вида вооружения подводных лодок.
Системы «Туча» и «Аккорд» рождались хоть и в двух конкурирующих командах, но практически в одно и то же время, поэтому во многом они похожи. Тогда все бредили новыми ЭВМ, и эти мечты реализовывались на тех средствах, которые во многом были заимствованы у вычислительных машин общего применения со всеми их достоинствами и недостатками.
Все читали одни и те же книги, журналы, обзоры зарубежной техники, отечественные и зарубежные. Традиционная для ЭВМ той эпохи элементная база выпускалась серийно, распределялась Госпланом. Были освоены промышленностью стандартные узлы на этой элементной базе, типовые элементы замены. Всё это родилось сравнительно недавно, считалось вполне современным, и для того, чтобы сделать очередной рывок в параметрах ЭВМ, нужно было преодолеть непростые препятствия – технические, экономические и психологические. В электронной промышленности следующее поколение элементной базы уже появлялось, но ещё не завоевало широкого рынка. Да и не всегда было понятно, насколько перспективным окажется то или иное предложение. По мнению многих, «отсутствие острой потребности в очередных весьма болезненных переменах» было главной причиной того, что корабельная электроника оказалась в середине шестидесятых годов в состоянии «стабильного благополучия», которое только что установилось и только поэтому не могло быть названо «застоем». Новые проекты лодок, в которых впервые реализовывалось централизованное решение задач ЦИФРОВЫМИ методами, имели достаточно возможностей по размещению, ресурсам энергообеспечения и отводу тепла.
Когда я оказался в составе стендовой комиссии по БИУС «Туча», то был потрясён, что для неё были выделены просто огромные, по моим понятиям, помещения на лодке. Это было оправдано, и это было реально. Конечно, разработчики БИУС постоянно жаловались, что места им явно недостаточно, но места, как и денег, всегда людям не хватает. Но ведь и главное назначение лодок, для которых проектировалась «Туча», полностью оправдывало требования разработчиков электроники по её размещению к проектировщикам кораблей. А все остальные создатели и дизельных, и атомных лодок многоцелевого назначения и думать не могли об установке систем такого класса. Они были вынуждены обходиться весьма скромными возможностями, которые давали им существующие автоматы торпедной стрельбы и ручные методы определения координат места и кораблевождения. А ведь именно эти лодки были наиболее массовыми, и они-то определяли боевые возможности флота в повседневной службе мирного времени и в любой войне, не связанной с применением стратегического ядерного оружия.
Такое отношение к автоматизации боевых действий современных лодок могло устраивать кого угодно, но только не руководителей 24-го Института, да и всё ту же команду беспокойных старлеев и их играющих тренеров – Ивана Анисимовича Семко и Григория Степановича Кубатьяна. Ведь этот институт был не только институтом по вычислительной технике, но ещё и головным по вопросам тактики боевых действий сил флота. Это направление возглавлял заместитель начальника института контр-адмирал Оскар Соломонович Жуковский.
О. С. Жуковский
Институт же в целом подчинялся одновременно Радиотехнической службе ВМФ и Главному штабу, практически же – напрямую Главнокомандующему.
Поэтому с таким интересом, стараясь не привлекать чрезмерного внимания, наблюдали представители 24-го Института за всем, что происходит в фирмах, занимающихся новыми разработками бортовых ЭВМ. И уж, конечно, они не упустили возможности перехватить инициативу у лётчиков и ракетчиков по дальнейшему развитию первой микроминиатюрной советской бортовой машины УМ-2.
От принятия решения – до стенда
Всё происходило, как в сказке. К нам приезжают два офицера из 24-го Института ВМФ, один из них уже знакомый В. И. Михайлычев, который станет вскоре Главным наблюдающим по нашей новой работе, а второй – Иван Александрович Чеботарёв, Главный наблюдающий по БИУС «Туча». Они «знакомятся» с материалами Госкомиссии УМ-2, которые и без того прекрасно знают, и говорят: «Нам поручено подготовить доклад Начальнику Радиотехнической службы ВМФ вице-адмиралу Генкину о пригодности УМ-2 к использованию в системах для ВМФ, но есть только два сомнения: во-первых, нам необходима программная реализация вычислений с двойной точностью, а, во-вторых, требуется провести испытания машины в реальных условиях боевого корабля». Мы мгновенно соглашаемся, и уже через месяц на стареньком тральщике, на котором проводились разнообразные испытания навигационной аппаратуры, устанавливаем УМ-2, которая уже прошла огонь, воду и медные трубы. Рядом с ней ставим ленточный телеграфный аппарат, как во времена Гражданской войны.
С него вводим высоту и азимут какого-то светила, производим с двойной точностью какие- то вычисления, в результате получаем высоту и азимут того же светила. Несколько суток повторяем всё это «в реальных условиях боевого корабля», составляем и подписываем у командира тральщика Акт корабельных испытаний.
Скреплённый корабельной печатью Акт посылаем вице-адмиралу А. Л. Генкину.
А. Л. Генкин
Сейчас мне кажется, что буквально через несколько дней к нам приезжает вице-адмирал Генкин. В кабинете Староса мы договариваемся, что он готов доверить, а мы готовы сделать всё и не подвести адмирала – создать вычислительную систему для находящихся в строю подводных лодок, которая по функциям не уступала бы находящимся в разработке БИУС для стратегических ПЛ, но имела бы габариты раз в десять меньше, иначе её на готовой, плотно напичканной аппаратурой лодке просто не разместить. И тут опять сработал синдром «непуганого разработчика». Остаётся один вопрос: «как уговорить Ротшильда», то есть нашего министра, – и Абрам Львович спокойно заверил нас, что этот вопрос он решит сам. Только через много лет, познакомившись с биографиями этих двух неординарных личностей, министра А. И. Шокина и адмирала А. Л. Генкина, я понял, что их связывало тесное сотрудничество по созданию, испытаниям и организации производства отечественных корабельных радиолокационных станций и систем в последние годы войны и в послевоенные годы.
В итоге в 1965 году вышло Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР, утвердившее план Основных работ в области военного кораблестроения, где одной скромной фразой была прописана разработка БИУС «Узел». И работа закрутилась.
Почти сразу было решено, на каких действующих, вновь строящихся и даже проектируемых лодках в рамках выданного заказа необходимо было проработать возможность установки будущей Системы. А это сразу несколько разных ЦКБ, разное радиоэлектронное и торпедное вооружение, возможности размещения и даже просто сразу столько разных Главных конструкторов, их заместителей и много чего ещё. А дальше – составление и согласование протоколов сопряжения, словом, — масса проблем и практически полное отсутствие профессионалов в области судостроения. Но глаза страшатся, а руки делают. Помог прекрасный коллектив собственных разработчиков устройств сопряжения с источниками и приёмниками информации в других областях техники, спасительным явилось наличие преобразователя «вал-код», о котором я уже упоминал и который позволил предложить универсальный вариант преобразования информации, поступающей от сельсинов и вращающихся трансформаторов в двоичный код, это же помогло нам очень быстро найти решение по проектированию приборов ввода данных в торпеды с механическим вводом, которые производятся до сих пор и поставляются на все дизель-электрические подводные лодки, построенные и строящиеся в России, и это через сорок лет!
Правда, это сейчас легко рассказывать, а на самом деле с первых шагов мы столкнулись со многими трудностями, которые могли оказаться роковыми для всего проекта. Владимир Иванович Михайлычев такие вещи не забывает, и он, прочитав мой гладкий рассказ, сразу напомнил, что наша команда во главе со Старосом наотрез отказывалась обеспечивать сопряжение с корабельной аппаратурой – не наше, мол, дело, пусть моряки это обеспечат, а мы сделаем всю электронику! Спор завязался нешуточный, приехал Иван Анисимович Семко убеждать нас, но Старос стоял на своём. В итоге Семко принял решение работу прекратить, но Михайлычев попросил разрешения провести ещё один тур переговоров. И тут он сыграл на чисто инженерном подходе к проблеме, который оказался убедительным для Староса и его ближайших помощников, в первую очередь, — для Владимира Ефимовича Панкина.
