До сих пор среди историков нет единого мнения, пытался ли Н.О. Эссен приблизиться до дистанции торпедного выстрела или это только красивая легенда. Наверно, это не так уж и важно. Главное, что маленький крейсер во время боя несколько раз отвлекал на себя огонь сразу нескольких японских кораблей и тем самым дезорганизовал стрельбу японской эскадры, вызвав восхищение даже у врага. Кстати официальная японская история утверждает, что при отступлении “Новик” выпустил торпеду, которая прошла под носом у “Ивате”, т. е. даже японцы были уверены, что “Новик” шёл в торпедную атаку{24} .
Очень краткую и точную оценку боя дал советский адмирал И.М. Капитанец: “Результат сражения не оправдал расчётов японцев. Они отступили, не только не потопив ни одного русского судна, но и не нанесли им значительного ущерба”{25} . Нерешительность адмирала Того можно объяснить тем, что он возлагал большие надежды на ночную атаку миноносцев и подходя к Порт- Артуру не рассчитывал на встречу с боеспособной эскадрой, а рассчитывал лишь добить то, что от неё останется после ночной атаки миноносцев.
Однако, хотя под Порт-Артуром в первый день войны русский флот не понёс безвозвратных потерь, тяжёлые повреждения трёх кораблей в результате ночной торпедной атаки, из которых два – броненосцы “Цесаревич” и “Ретвизан” были сильнейшими кораблями русского Тихоокеанского флота и уничтожение в Чемульпо “Варяга” и “Корейца” обеспечили японскому флоту полное превосходство на море. Тем более что 29 января Порт-Артурская эскадра понесла новые потери: на своих же минах заграждения погибли минный заградитель “Енисей” и лёгкий крейсер “Боярин”. Командир “Енисея” капитан 2 ранга В.А. Степанов отказался покинуть свой корабль: “Командир, увидев, что судно должно погибнуть, приказал команде спасаться. Были быстро спущены шлюпки. Команда упрашивала любимого командира сесть в шлюпку, но он категорически отказался, пригрозив стрелять в тех, кто не будет торопиться спасаться… Командир остался на своём посту до последней минуты и пошёл ко дну вместе с судном. Последние слова его были: “Спасайтесь ребята, кто может; обо мне не заботьтесь”{26} .
Гибель В.А. Степанова, который был не только прекрасным специалистом в области минного дела, но и талантливым изобретателем, явилась серьёзной потерей для русского флота. Надо сказать, что за двадцать лет до появления знаменитого “Дредноута’’ им был разработан проект броненосца, предвосхитившего идеи, заложенные в “Дредноуте”: за счёт полного отказа от артиллерии среднего калибра, В.А. Степанов предлагал установить 8 12-ти дюймовых орудий, расположенных в диаметральной плоскости и имеющих очень большие углы обстрела. Минные заградители “Амур” и “Енисей” своими выдающимися характеристиками также обязаны В А. Степанову: на них была установлена разработанная им система постановки мин, позволяющая быстро установить заграждения. А вот командир “Боярина” капитан 2 ранга В.Ф. Сарычев, который геройски руководил канонерской лодкой “Гиляк” при штурме фортов Таку в 1900 году, напротив, приказал преждевременно покинуть крейсер и отплыл в Порт-Артур даже не убедившись, что он затонул. Бедный “Боярин” ещё два дня оставался на плаву и затонул лишь после шторма и вторичного подрыва на мине.
В сложившихся крайне неблагоприятных обстоятельствах, русский флот мог предпринимать только оборонительные действия. 30 января приказом наместника царя на Дальнем Востоке Е.И. Алексеева руководство прибрежной обороной было возложено на контр-адмирала М.Ф. Лощинского, в чьё распоряжение были переданы, среди прочих судов, и все канонерские лодки.
И до самых последних дней обороны Порт-Артура миноносцы и канонерки отряда М.Ф. Лощинского будут самыми активно действующими судами эскадры. В то время как гордость Российской империи – броненосцы и крейсера отстаивались в гавани Порт-Артура, лишь изредка выходя в море, миноносцы и канонерские лодки были заняты каждодневной, тяжёлой и опасной работой по охране прохода с внешнего рейда на внутренний, обеспечению траления вражеских мин и постановке собственных минных заграждений, обстрелу неприятельских позиций, разведке и т. д. Мало того – их экипажам придётся выполнять множество важных и, как правило, тяжёлых работ на берегу. Матросы и офицеры канонерок и миноносцев если и отдыхали, то лишь оказавшись в госпиталях. Командующий вторым отрядом миноносцев капитан 2 ранга М.В. Бубнов вспоминал: “По общему мнению, все миноносцы в течении осады Артура несли каторжную, мало вознаграждённую потом службу… По сравнению с большими судами, они работали во сто раз больше”. Эти слова, без сомнения, можно отнести и к “Отважному”, “Гремящему”, “Бобру” и “Гиляку”, которые и действовали часто совместно с миноносцами.
В ночь на 28 января “Отважный”, “Бобр” и “Гиляк” охраняли рейд, днём 28-го они вместе минным крейсером “Гайдамак” и старым крейсером Н-го ранга “Забияка” ходили в бухту Тахэ, а в ночь на 29 января канонерки опять участвовали в охране рейда{27} .
Днём 29 января ближнюю разведку подступов к Порт-Артуру провели лодки “Гиляк” и “Бобр”.
3-го февраля утром из Порт-Артура в Дальний вышел отряд в составе минного заградителя “Амур”, канонерской лодки “Гиляк”, минного крейсера “Гайдамак” и 3 миноносцев под командованием контр-адмирала М.Ф. Лощинского. Отряд должен был закончить минирование Талиенванского залива (“Енисей” перед своей гибелью успел выставить 360 мин). В тот же день “Амур” успешно поставил 121 мину в бухтах Керр и Дип, а 5-го февраля – 99 мин в Талиенванском заливе{28} . 7 февраля с помощью минного плотика с “Амура” выставили 20 мин в глубине Талиенванской бухты, а сам “Амур” выставил 55 мин у Саншантау. После этого отряд вернулся в Порт-Артур.
Всего в Талиенванском заливе и близлежащих бухтах было выставлено 717 мин.
Как отмечает историк военно-морского флота В.Я. Крестьянинов: “Постановка мин в Талиенванском заливе дорого обошлась русскому флоту: на своих минах потеряны минный транспорт “Енисей” и крейсер 2 ранга “Боярин”. В то же время следует отметить огромное значение этой операции для хода войны… Талиенванский залив и порты Талиенван и Дальний не были должным образом защищены от высадки японского десанта. Сил и средств для обороны этого важнейшего района у русского командования не было. Известие о массовых постановках русских мин и гибели кораблей в какой-то степени удержало японское верховное командование от операций в этом районе в начале войны. Именно в этот период сухопутная оборона Порт-Артура не была готова к осаде, гарнизон и войска в южной Манчжурии малочисленны. Японский десант вблизи Дальнего в начале войны имел бы катастрофические последствия для Порт-Артура, русской эскадры”{29}. Вряд ли что можно возразить против этой точки зрения.
Следует вкратце остановиться на судьбе “Манджура” и “Сивуча”; которым не суждено было участвовать в обороне Порт-Артура, так как война застала их соответственно в Шанхае и Инкоу. “Манджур” был блокирован в Шанхае превосходящими силами неприятеля, однако его командир капитан 2-го ранга Н.А. Кроун решил с боем прорываться в Порт-Артур сквозь блокаду противника, собираясь “в случае неудачи и превосходящих сил неприятеля взорвать лодку среди японских судов”{30} . Однако Е.И. Алексеев приказал оставаться лодке в Шанхае. В телеграмме Николаю II от 3 февраля 1904 года он так объяснил своё решение: “Командир “Манджура” просил позволения выйти в море, но ввиду превосходства японских двух крейсеров ожидающих его у входа в реку, – приказал выход “Манджура” во избежание бесполезной гибели лодки и лишнего успеха неприятеля, не отвечающим военным требованиям.
Основываясь на объявлении нейтралитета Китая, настаиваю на продолжении стоянки “Манджура” в Шанхае, как находящегося в распоряжении нашего генерального консула”{31} . Канонерка была разоружена и интернирована до окончания военных действий. Однако большинству офицеров полулегальным образом удалось пробраться в Порт-Артур, в т. ч. и капитану 2 ранга Н.А. Кроуну. С.О. Макаров планировал поставить командира “Манджура” командиром броненосца “Пересвет”, но нем успел этого сделать – и С.О. Макаров и Н.А. Кроун погибли на броненосце “Петропавловск”.
“Сивуч” начало войны застало в Инкоу – китайском порту, расположенном в 130 милях от Порт-Артура в устье реки Ляохэ. Лодка вместе с двумя другими канонерками – американской “Helena” и английской “Espiegle” зимовала в так называемом “земляном доке”. Это была по сути обычная яма, куда завели лодки, после чего насыпали земляную перемычку, отделившую яму от большой воды. После этого из ямы откачали воду. Соответственно, для выхода из “дока” перемычку надо было удалить.
“25 января 1904 года командир “Сивуча” капитан 2 ранга А.Н. Стратонович, исполнявший также должность начальника порта города Инкоу, узнав о прекращении дипломатических отношений с Японией, сразу Занялся подготовкой Инкоу к обороне…
