Берг, так же как и Старос, с молодых лет серьёзно увлекался музыкой, но вкусы у них были различными. Для Староса ближе был джаз, шансон. Из всех моих знакомых он первым услышал и заметил тогда ещё совсем неизвестную группу мальчишек – «Битлз», и предсказал им всемирную славу и творческое долголетие.
Берг всерьёз увлекался классической музыкой, собирался стать профессиональным музыкантом, блестяще играл на фортепиано. Свои таланты он сумел передать по наследству всем своим детям, большинство из которых исполнили мечту отца и стали профессиональными музыкантами. Правда, исполнить ещё одну мечту – создать профессиональный семейный оркестр классической музыки – Берг так и не смог.
Ещё одним центром музыкальной жизни нашей команды был замечательный парень Юрий Михайлович Розанов. Замечательным он казался нам тогда, таким он продолжает оставаться и по сегодняшний день. Он оказался одним из немногих, чьи координаты ещё удалось найти. Он откликнулся на мою просьбу помочь восстановить в памяти эту часть нашей жизни. Вот что он написал в одном из своих писем о Лиепае, об отдыхе там, о музыке, спорте, новых друзьях, да и просто о нашей молодости.
Ещё со студенческих времён я не расставался с гитарой. Очень любил туристические походы. Мог петь бардовские песни всю ночь напролёт. Конечно, и в Лиепаю я взял гитару. Почти каждый вечер после трудного дня набивались в номер ребята: чуток «шила» – и песни. Однажды чуть не кончилось всё большим скандалом. Было жарко, и уже заполночь я сижу на подоконнике 3 этажа гостиницы «ЛИВА», ноги спущены наружу, т. к. в номере – битком. По какому-то случаю хорошо приняли, поём на всю предгостиничную площадь. Не заметили, как кто-то с улицы вызвал милицию, и нас блокировали в номере: потом по одному выводили на улицу.
В ночной Лиепае толпа подвыпивших инженеров с шумом направляется к пляжу. Как сейчас помню О. Д. Глухова, который под гитару посреди улицы исполнял цыганочку! Это не забывается.
Часто на наши вечерние посиделки приходил Станислав Любшин (в это время там снималась картина «Красная площадь», где он играл комиссара). Впервые в его исполнении мы услышали «Молитву» Б. Окуджавы. По нашей просьбе он свозил нас на полевые съёмки. Эпизод захвата бронепоезда конницей и съёмки в павильоне – это не забывается! Жаль, что мы не могли показать ему нашу работу.
Наездами бывал в Лиепае ещё один наш товарищ Валентин Иванович Вихорев. Мы вызывали его туда как классного механика, но ещё и как любимого нами шансонье. Он и сейчас остаётся очень популярным. Я постараюсь, чтобы в электронной версии книги читатель мог услышать одну из его песен, которую знают и помнят многие мои ровесники: «Я расскажу тебе много хорошего…»
Конечно, море, пляж для нас в Лиепае много значили. По утрам мы гурьбой бегали купаться. Представляешь, осень, температура воды около 10 градусов. Первым забегает в воду О. Знаменский с термометром на шее. Забегает по пояс, наклоняется, чтобы термометр коснулся воды, измеряет температуру и даёт общую команду. Толпа сумасшедших, как казалось со стороны, с гиканьем бросалась в воду. Погранцы нас не гоняли. Привыкли.
В Лиепае были очень приличные корты. Напротив корта, там же в зоне отдыха, был летний театр, где каждый день или выступал или репетировал ансамбль из Тбилиси «Ореро». Такое грузинское многоголосье – заслушаешься!
Однако Кикабидзе там не был запевалой.
Своими музыкальными традициями славился ресторан «Юра». Это был ресторан с современным дизайном, высоким уровнем кухни и сервиса, а также с совершенно незнакомой в России в те годы культурой варьете. К нам это пришло намного позже, и пришло из Прибалтики. Три раза в неделю представления шли примерно до полуночи, при этом программы и коллективы менялись не реже одного раза в месяц. Но после полуночи танцы и гулянки продолжались до 3 часов ночи. Если в эти поздние часы в «Юре» оказывалась наша дружная команда, то своими музыкальными талантами не мог не похвастать ещё один наш парень. Его звали Саша Щербина, по кличке Голубь, — именно так он часто обращался к своим друзьям. Запомнилась сцена с его участием, которую я наблюдал однажды, но говорили, что она повторялась неоднократно.
Нередко после полуночи между молодыми лейтенантами, которые составляли основной контингент в это время, завязывались драки. Мы никогда в них участия не принимали, но и никого не боялись, потому что нашу сплоченную и кулакастую команду знали все. На случай дебошей в ресторане имелся профессиональный вышибала, который на самом деле работал в гардеробе. Звали его Матей, но среди посетителей его все называли Матвеичем.
Он немедленно появлялся в зале, и несмотря на свой очень маленький рост и весьма зрелый возраст, мгновенно скручивал самых ретивых драчунов и спускал их с лестниц. Морские фуражки летели вслед за своими владельцами. Внизу драчунов хладнокровно принимал в жаркие объятия офицерский патруль. По утрам командиры торопились на гарнизонную гауптвахту, чтобы успеть выручить своих молодых буянов, спасти их, да и самих себя, от крупных неприятностей.
Как только начиналась потасовка, Голубь немедленно открывал крышку пианино и начинал играть какую-нибудь мелодию из американских ковбойских фильмов. Это можно было сразу снимать на чёрно-белую киноплёнку времён немого кино. Голубь прославился ещё и тем, что однажды поздно ночью ему довелось аккомпанировать в той же «Юре» тогда ещё малоизвестной, юной и очаровательной Лайме Вайкуле: её обожаемый Маэстро Раймонд Паулс к тому времени уже сильно притомился. Выступление в «Юре» было для многих началом пути к всенародному успеху.
Был ещё один коллектив, который много музицировал прямо в номерах «Ливы». Коллектив этот назывался «Коратрон». Не пытайтесь связать такое название, например, с каким-нибудь электронным термином типа Электрон, Позитрон, Магнетрон и так далее.
Это было всего-навсего название венгерской фирмы, которая поставила по импорту в СССР партию брюк, и эти брюки появились в продаже в соседнем с гостиницей универмаге «Курземе». Появление в продаже заграничных штанов само по себе в те времена было приятной неожиданностью, поэтому первые закупки были сделаны оперативно и немедленно представлены группе друзей, которые имели обыкновение устраивать ужин прямо в номере, где и начали формировать команду, хоть немного склонную к музицированию. И тут все поняли, что главная удача покупки связана не с её назначением, а с тем, что к каждой паре брюк прикреплена огромная этикетка, примерно 20x20 см, чёрная с золотом и с надписью «Коратрон». Были отброшены в сторону музыкальные инструменты, приготовленный ужин, и весь состав ансамбля бросился в магазин, чтобы не упустить своего счастья. Закупочная операция прошла успешно, немедленно было решено, что музыкальный ансамбль обрёл не только название, но и униформу. Этикетка с брюк перекочевала на грудь тельняшек, в которых готовились выступать мои друзья.
Музыкальные инструменты были закуплены в детских магазинах, и это заняло немало времени. Единственным инструментом, который был способен создавать мелодию, являлась детская дудка, оснащённая небольшой клавиатурой, как у аккордеона. Управлялся с этим уникальным агрегатом Володя Кузнецов. Его лучший друг Женя, а точнее, Геша Жуков помогал Володе с помощью детской балалайки. Я думаю, что только их многолетняя дружба, которая продолжается и сейчас, позволила сочетать звучание таких необычных инструментов. Третий музыкант, Эдик Никитин, был назначен играть на маленьком детском барабанчике.
Я назвал вам имена музыкантов – Володя, Геша, Эдик. Не думайте, что это были начинающие инженеры, которые развлекались от нечего делать. Все трое были заместителями Главного конструктора системы «Узел» – ядром всей команды и очень занятыми людьми. Но независимо от огромной нагрузки, ответственности и нервотрёпки эти люди никогда не теряли чувства юмора, ещё и поэтому пользуясь уважением и симпатией в коллективе и у нашего общего учителя и руководителя Староса. Мы все вместе проработали почти всю жизнь, а Геша Жуков стал Главным инженером предприятия, созданного на основе ЛКБ, кандидатом технических наук. Ему же досталась тяжёлая доля закрывать это предприятие после без малого двадцати лет отчаянной борьбы за выживание.
Четвёртым участником ансамбля был Владимир Иванович Ми- хайлычев, Главный наблюдающий от 24-го Института. Всегда предельно собранный, сдержанный и внешне немного суховатый человек, в компании друзей он преображался. Его трудно было признать главным организатором веселья, но вносил он в атмосферу встречи какую-то лёгкость, деликатность и очень тонкий и своеобразный юмор. Все члены квартета единогласно решили, ЧТО БЫТЬ В НЁМ Владимиру Ивановичу УДАРНИКОМ! Оставалось придумать ударный инструмент. Очень быстро было найдено неожиданное решение. Из ванной комнаты была доставлена урна для мелкого мусора, сделанная из жести, а вместо барабанной палочки использовался ёршик для чистки унитаза. Сразу предупреждаю, что ёршик был абсолютно стерильный, купленный в хозяйственном магазине и хранящийся в укромном месте, чтобы никто из гостей не вздумал использовать его по прямому назначению. Вспоминаю, что удар по урне всегда производился в самый неподходящий момент. Это, очевидно, подчёркивало важность той или иной музыкальной фразы.
