Ознакомительная версия.
На одном из артиллерийских полигонов Вермахта с помощью лебедки по рельсам перемещался настоящий танк Т-34
Картонные макеты танков упрощали процесс опознавания техники противника
Работа радиста в танковом экипаже рассматривалась как довольно простая и легкая, поэтому на него часто возлагались дополнительные обязанности — приготовление пищи, стирка и содержание танка в чистоте. Радист часто носил прозвище Stullenmax — «мальчик на побегушках».
«После каждого боя, как правило вечером, надо было отправляться на пункт снабжения. Не только для того, чтобы получить в котелки еду из полевой кухни и налить кофе во флягу, но и чтобы заправить танк. Для этого машина, груженная большим количеством 20-литровых канистр, въезжала в центр круга, образованного съехавшимися танками. В зависимости от положения танка относительно заправщика нужно было носить довольно тяжелые канистры с бензином на некоторое расстояние к своему танку и заливать горючее в бак. То же самое нужно было делать с боеприпасами. При этом 75-мм снаряды были довольно тяжелыми. Чем больше стреляли, тем больше приходилось таскать. Боеприпасы к пулемету приходилось не только пополнять, но и с помощью специальной машинки набивать пулеметные ленты. К тому же приходилось чистить ствол пушки и пулемет. На прицеле пулемета было резиновое утолщение. Прицел крепился к стволу пулемета. Чтобы посмотреть в него, нужно было удерживать пулемет рукой и головой упираться в крестовину. Если танк шел по неровной местности, то время от времени стрелок получал неприятные удары по голове. По этой причине стрелок-радист практически никогда не смотрел в прицел пулемета на местность. Он обычно занимался радиопереговорами и не знал, где танк находится. Приказы командира по стрельбе относились чаще всего к наводчику, стрелявшему из пушки и из спаренного с ней пулемета. Поскольку огонь открывали по приказу, то мой пулемет стрелка-радиста практически не стрелял. К тому же постоянно отвлекали переговоры по рации. А если радист не стрелял, то и не убивал. С точки зрения солдата это значило и то, что вечером не надо было дополнительно чистить пулемет и снаряжать новые ленты. И это была дополнительная причина, почему я хотел оставаться радистом».
Что касается заряжающего, то его статус в танковом экипаже был самым низким. Но это не потому, что его функции были не важны. Напротив! В бою от скорости заряжания зачастую зависит, уцелеет ли танк и его экипаж в столкновении с численно превосходящим противником. Скорее низкий статус был следствием элементарности выполняемых действий — заряжающим мог стать любой физически сильный человек. Ум и сообразительность были не так необходимы.
Немецкие танкисты делятся опытом со своими хорватскими коллегами
В заключение необходимо отметить еще одно обстоятельство, положительным образом влиявшее на боеспособность танковых частей Панцерваффе — это их относительное постоянство. Экипаж не был величиной постоянной ни в Вермахте, ни в Красной Армии, но в последней, например, после ранения и лечения в тыловом госпитале танкист практически никогда обратно в свою бригаду не попадал. Не гарантировало этого и лечение в армейских или фронтовых госпиталях. За время лечения часть могла быть передана другой армии или фронту и все. Немецкий танкист по выздоровлении направлялся в запасной батальон своего полка, находившийся в месте постоянной дислокации последнего в мирное время, а оттуда вместе с новобранцами — в свой полк на фронте. Соответственно и вероятность попадания в свой батальон, роту, взвод и экипаж у него была гораздо выше.
Итак, мы выяснили в общих чертах кто стрелял, теперь надо разобраться из чего стрелял. Было бы бессмысленным сравнивать здесь тактико-технические характеристики советских и немецких танков, их конструкцию и боевые качества в полном объеме. На это не хватит целой книги. Темой данного исследования являются немецкие танковые асы, а мерилом оценки их действий — количество подбитых вражеских танков. А значит нужно рассматривать танки с точки зрения их способности уничтожать себе подобных — то есть бороться с танками противника. Все остальные варианты использования танков в данном случае нас не интересуют.
Как известно боевая эффективность танка определяется с помощью трех основных оценочных параметров — огневой мощи, защищенности и подвижности. В нашем случае важнейшим является огневая мощь, два остальных параметра являются несколько второстепенными, хотя в какой-то степени затронуть их все равно придется. Говоря об огневой мощи, как о решающем факторе при уничтожении бронетехники противника, следует рассмотреть всю цепочку действий экипажа, направленных на достижение результата, и разобраться в какой степени конструкция того или иного танка позволяла производить их максимально быстро и эффективно. При этом придеться сознательно ограничить количество сравниваемых боевых машин, чтобы эта глава не приобрела чудовищные размеры. Попробуем ограничиться танками Pz.IV и «Пантера» с немецкой стороны, Т-34 и Т-34–85 — с советской, и «Шерманом» со стороны союзников. Выбор не случаен, именно эти танки составляли большинство в танковых парках своих стран, а, следовательно, вероятность встречи их на поле боя была наибольшей. Вместе с тем, эти машины несут в себе все черты танкостроения в этих странах, а значит, выводы сделанные при их сравнении применимы и для других танков.
С чего же начинается процесс уничтожения танка противника? Наверное, с его обнаружения. А обнаружение — это результат наблюдения за местностью. Рассмотрим, как этот процесс обеспечивался конструкцией вышеупомянутых танков. Начнем с немцев.
Сразу следует подчеркнуть, что немецкие боевые машины были рекордсменами по количеству и качеству приборов наблюдения. На Pz.IVE, например, их было 14, включая смотровые приборы в командирской башенке. Правда, со временем их число уменьшилось, главным образом из-за размещения на бортах корпуса и на башне противокумулятивных экранов. У Pz.IVH их число сократилось до 7. «Пантера» располагала 10, а позже 11 приборами наблюдения. У обоих танков все приборы наблюдения, включая смотровые щели, имели стеклоблоки триплекс и обеспечивали экипажу достаточный обзор в передней полусфере, а командирская башенка — круговой обзор. Кроме того, как уже упоминалось выше, в Панцерваффе широко практиковалось наблюдение через открытый люк командирской башенки. Весьма важно также, что в экипажах немецких танков был человек, в обязанности которого входили наблюдение за местностью и поиск целей — командир.
Ну а как обстояло дело с приборами наблюдения у «тридцатьчетверки»? На первый взгляд неплохо, во всяком случае, с точки зрения количества. Машины довоенного выпуска располагали 7 приборами наблюдения (включая 3 смотровых прибора механика-водителя и перископический панорамный прицел ПТ-6). Танки выпуска 1942 года с башней «пирожком» имели 5 таких приборов (у Т-34 выпуска СТЗ — 6). Т-34 с башней «гайкой» без командирской башенки оснащались 5 приборами наблюдения (включая перископический прицел ПТ-4–7), с командирской башенкой — 12 (включая панораму ПТК, и пять смотровых приборов в командирской башенке). У Т-34–85 в зависимости от времени выпуска количество приборов наблюдения колебалось от 12 до 11 (у танков послевоенного выпуска — 10, но нас эти машины не интересуют).
Наводчик тяжелого танка «Тигр» осуществляет визуальный контроль канала ствола 88-мм пушки
Как видим, своего рода кризис с приборами наблюдения у Т-34 пришелся на 1942–1943 годы. По-видимому, не случайно, что на этот период пришлись и наибольшие потери танков этого типа. Усугублялась ситуация еще и неудачным расположением приборов наблюдения и плохим их качеством. Последнее обстоятельство было отмечено еще в 1940 году во время испытаний первых серийных «тридцатьчетверок». Так, например, смотровой прибор «кругового обзора» устанавливался справа сзади от командира танка в крышке башенного люка. Доступ к прибору был крайне затруднен, а наблюдение возможно в ограниченном секторе: обзор по горизонту вправо до 120о; мертвое пространство 15 м. Ограниченный сектор обзора, полная невозможность наблюдения в остальном секторе, а также неудобное положение головы при наблюдении делали смотровой прибор совершенно непригодным к работе. По этой причине уже осенью 1941 года этот прибор был изъят. В итоге для кругового наблюдения можно было использовать только перископический прицел ПТ-4–7, но он позволял вести наблюдения в очень узком секторе — 26о.
Неудобно располагались и приборы наблюдения в бортах башни. Для того, чтобы воспользоваться ими в тесной башне необходимо было суметь извернуться. Кроме того, вплоть до 1942 года, эти приборы (и у механика-водителя тоже) были зеркальными, с зеркальцами из полированной стали. Качество изображения было еще то. В 1942 году их заменили на призматические, а в «улучшенной» башне были уже смотровые щели со стеклоблоками триплекс. Правда, танкисты жаловались, что через эти смотровые приборы не было видно линию горизонта, а потому ориентировка с их помощью была затруднена.
Ознакомительная версия.
