Ознакомительная версия.
«Не тот он был человек, — говорил ветеран. — Не того склада. Согласиться мог, тренироваться мог, а пожертвовать собой — нет» (Е. Жирнов).
«При аресте Шило-Таврина и его спутницы в руки контрразведчиков попали шифры, кодировочные таблицы и специально оговорённые на случай провала способы оповещения. Шифровальный “лозунг” радистки — “Привет от дамы”. Шилова также была проинструктирована в “Цеппелине”: если работают под контролем, то в конце радиограммы будет подпись “Л. Ш.”, а при самостоятельной работе — “Л. П.”. Но это были не все меры предосторожности, которые предусмотрели в “Цеппелине”…
Позже в ходе следствия удалось также установить, что “Цеппелином” разработана ещё одна предосторожность на случай провала, о которой знал только Таврин. Перед заброской в советский тыл, Шило—Таврин согласовал с немецким командованием условный сигнал, который он должен был применить в случае своего ареста советской разведкой. Его жена, заброшенная вместе с ним в качестве радистки, не знала о наличии этого условного сигнала.
Принцип шифровки условного сигнала состоял в следующем: берётся слово, в котором имеются две одинаковые буквы рядом, например, “русский”, “коммуна” и т.п. Для подачи сигнала немцам о работе под диктовку Таврин должен был внести в текст радиограммы два слова, начинающиеся с этих букв, например, “милая мама”, “сильный снегопад”, и вставить их в определённое место радиограммы. Однако более подробно и конкретно объяснить способ кодировки условного сигнала Таврин на следствии отказался», — рассказывают В. Макаров и А. Тюрин.
После задержания Таврина и его жены следствие по делу оказалось в ведении НКВД—НКГБ, а «радиоигра» — с противником в Смерше.
Радиостанции был присвоен псевдоним «Туман» (прежде — «Семейка»). В историю отечественной контрразведки она и вошла именно с этим названием. Цель заключалась в вызове на советскую сторону германской агентуры и сё последующем аресте.
Последнее сообщение, отправленное Шиловой, ушло в «Цеппелин» 9 апреля 1945 года, но ответа уже не было.
Расстреляют «семейку» только в 1952 году. Его 28 марта, а её 2 апреля. Таврина за что, понятно. А вот сё? В своём последнем заявлении Шилова писала: «Все эти годы оккупации я мечтала о родной земле и родных людях. Я не жалею о том, что прилетела. Если нужно будет умереть, умру, но зато буду знать, где умерла и за что. Прошу об одном: предоставил» мне возможность разделить судьбу с мужем, какова бы она ни была. Я верю в то, что с момента вступления на родную землю он ничего бы не сделал против Родины».
Что ж, она говорила правду. Таврин-Шило действительно не собирался работать на немцев на советской территории. Он действительно хотел затеряться и порвать с немцами всякую связь.
Но ошибся лишь в одном — уж слишком высоко забрался. Переиграв «Цеппелин», он уже никак не мог переиграть советские спецслужбы. Такова истина.
Удивительно, но в двадцать первом веке «дело Таврина» получило своё продолжение. Как пишет И. Ландер» «официальная историография тщательно стремилась повысить рейтинг этой незатейливой операции и приукрасить её, для чего к ней пристёгивались некие акции зафронтовой и даже внешней разведки. Всё это делалось для создания иллюзии важной роли органов госбезопасности в аресте террористов.
В 2000 году “дело Таврина” начали подвергать ревизии. Обнародованные документы оказались небезупречными, логические схемы не увязывались, и самые радикальные исследователи договорились даже до утверждений о фальсификации всей этой истории. В это время я работал над трёхтомником “Негласные войны. История специальных служб. 1919—1945” и, естественно, заинтересовался поиском истины. Подробное исследование привело меня к неожиданному заключению о том, что хотя официальная версия действительно не отражает реальный ход событий, мы имеем дело отнюдь не с банальной фальсификацией. “Дело Таврина”, подобно матрёшке, скрывает в себе несколько интересных агентурно-оперативных комбинаций, проводившихся с обеих сторон фронта. Равно как и является наглядным образцом методики, по которой спецслужбы фабрикуют приемлемую для обнародования версию и скрывают под ней реальные события.
Всё это побудило меня приступить к написанию новой книги под условным названием “Фальшивый террорист”…»
Что ж, писать книги, бесспорно, дело непростое, но нужное. Вот только но «делу Таврина» что ещё можно узнать, кроме того, что уже известно? Безусловно, что-то еще можно сфантазировать, но, увы, уже невозможно доказать сам факт заброски к немцам в качестве агента советской разведки беглого растратчика, да к тому же банального авантюриста — Таврина-Шило. Это примерно как генерала Власова в качестве «агента влияния» «отправили» к немцам — за ненадобностью его участия на фронтах Великой Отечественной войны. Генералов-то у нас достаточно много, чтобы их но немецким тылам разбрасывать. Но а растратчиков в разы больше. Чего ж добру-то пропадать!
Ирония — иронией, однако давайте смотреть правде в глаза. Таврин был авантюристом, а такие типажи всегда находят своих хозяев. Нашёл и он. Его же последняя авантюра, авантюра, на которую пошли в «Цеппелине», и работа советских спецслужб — всё это именно тот клубок, намотанный в другие времена, и даст сегодняшним вдумчивым исследователям сомнения в достоверности «дела Таврина». Воспоминания очевидцев лишь добавляют противоречий. Почему? Да потому что иногда людей подводит намять.
Например, Клавдий Фёдорович Федосеев, рассказывая про задержание Таврина, утверждает: «Вскинув пистолет, я крикнул: “Руки вверх!”
У дверей стояли наши ребята с винтовками на изготовку. “Вы с ума сошли, капитал. Вы ответите за это!” — закричал он. Но я своё: “Руки вверх или стреляю!”
Тут он поднял руки, а в рукаве какое-то странное сооружение. Потом узнали, что это снаряд, пробивающий броню…»
А ведь «панцеркнаке» Таврин оставил в самолёте!
Далее Федосеев вспоминает: «Но я вот что никак не могу понять: когда передавали оружие, вещи, документы и деньги смоленским чекистам, дважды пересчитал купюры, в мотоцикле у Таврина был один миллион рублей. Сам видел. А когда, в восьмидесятых годах приехал в Москву, пошёл на Лубянку, где мне дали из архива папку с моим допросом Таврина, я вдруг читаю, что у него изъято 428 400 рублей».
Как вы думаете, могло вообще такое быть при Сталине, чтобы вот так вот легко исчезло полмиллиона при передаче купюр сотрудниками органов из Смоленска в Москву?
Ведь сам Таврин просил в «Цеппелине» всего полмиллиона. Ему дали чуть меньше. Тогда о каком миллионе речь?
Вот вам и сомнения в достоверности. На самом же деле всё очень и очень просто, как в нашей с вами жизни. Великие произведения прошлого живут, как продолжают жить и их герои: Хлестаковы, Остапы Бендеры и прочие. При этом спецслужбы делают свое дело, как обычно. Словом, жизнь продолжается.
ИСТОЧНИКИ1. Александров К.М. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А. А. Власова. 1944—1945. СПб., 2001.
2. Боевой устав пехоты РККА. Часть 2. М., 1942.
3. Болтромеюк В., Виноградов В. С кем мы сражались? Служба безопасности № б, 1993 г.
4. Жирное Е. «Власть», № 44,12 ноября 2007 г.
5. Зенькович Н.А. Интернет: Покушения и инсценировки: от Ленина до Ельцина.
6. Конев Г. «Вести сегодня» № 75,29 марта 2006 г.
7. Кокоттина С. Интернет: Это было так.
8. Ландер И. «Совершенно секретно» № 01,2008 г.
9. Макаров В., Тюрин А. ВПК № 32,13—19 августа 2008 года.
10. Михайлов А. Интернет: Хлестаков из Цеппелина.
11. Пронин А. «Братишка», март 2003 г.
12. Решин Л.Е., Степанов B.C. ВИЖ№ 1,1993 г.
13. Сергеев Ф. Интернет: Тайные операции нацистской разведки 1933—1945 гг.
14. СМЕРШ. М., 2003.
15. Смыслов О.С Генерал Абакумов. М., 2005.
16. Телицын В. Смерш: операции и исполнители. Смоленск, 2002.
17. Убить Сталина. Документы. Служба безопасности № 3, 1993 г.
18. Федосеев С. «Калейдоскоп» № 4—5,1998 г.
19. Харитонов П. Генералы пропали без вести. (Интернет)
20. Ховрин Г.С. Священная память Урала. (Интернет)
21. ЦАМО РФ Ф. 48 а. Оп. 3408. Д. 5.
22. ЦАМО РФ. Ф. 56. Оп. 12220. Д. 57.
23. Чуев С.Г.Спецслужбы III рейха. Книга П. СПб/ 2003.
ЖАДНОСТЬ ФРАЕРА СГУБИЛА, ИЛИ ШПИОН «ПО БЛАТУ»
При председателе КГБ В.Е. Семичастном был пойман один из самых знаменитых шпионов XX века полковник ГРУ Олег Пеньковский. Его арестовали осенью 1962 года, а 7 мая 1963 года состоялось первое заседание Военной коллегии Верховного суда СССР но его делу…
После ареста Пеньковского привезли сразу же к Семичастному. По его воспоминаниям, он просто хотел на него посмотреть. Полковник что-то невнятное бормотал, «что он ничего плохого не сделал, ни в чём не виноват и готов помочь родине».
Ознакомительная версия.
