20 апреля третий отряд кораблей под командованием Щастного прибыл в Кронштадт, а 27 мая его арестовали прямо в кабинете Л. Троцкого “за преступления по должности и контрреволюционные действия”».
«На процессе по делу Щастного некоторые закулисные интриги вокруг кораблей Балтийского флота затронул сам единственный свидетель Лев Троцкий, — рассказывает подоплеку ареста автор статьи. — Чтобы убедиться в этом, достаточно внимательно прочесть относительно большой кусок стенограммы Ревтрибунала, хотя здесь Троцкий и напустил немало тумана. “На самом деле в самый острый момент ко мне приходили представители английского адмиралтейства и запрашивали о том, примем ли мы меры для уничтожения Балтийского флота. О личности английских офицеров хорошо осведомлены Беренс и Альтфатер, Когда этот вопрос был затронут на военном совещании, Щастный крайне неопределенно высказался о возможности уничтожения. Лишь после его отъезда этот вопрос был рассмотрен на том же совещании конкретнее… В это время к одному из членов коллегии явился английский офицер и заявил, что Англия настолько заинтересована в взрыве наших судов, что готова заплатить тем матросам, которые возьмутся за это дело…”»
Единственное, что долгое время не удавалось установить, так это фамилию английского офицера, предложившего Троцкому денежные суммы. Изучение дела позволило дать ответ на этот вопрос. Он содержится в показаниях Альтфатера следователю Кишисенну от 5 июля 1918 года: «Фамилия английского офицера, упомянутого в показаниях Л. Троцкого, комендэр Кроми — он английский морской агент…»
Не это ли явилось причиной и расправы над Щастным «вождя и организатора Красной Армии», что он выступил против продажи Балтийского флота на сторону или даже его уничтожения?
Произвести следственные действия по делу Щастного в срочном порядке Кингисеппу предписал ВЦИК. Этот вопрос специально рассматривался 28 мая на заседании Президиума высшего органа Советской власти. В деле имеется выписка из протокола № 26 следующего содержания: «…п.2. Об аресте бывшего начальника морских сил Балтики Щастного (отношение т. Троцкого). Одобрить действия Наркома по военным делам т. Троцкого и поручить т. Кингисеппу в срочном порядке производство следствия и представить свое заключение в Президиум ВЦИК. Подпись секретаря ВЦИК Аваиссова».
Из выписки следует, что единственным основанием для одобрения ареста явилось письмо Л. Троцкого в Президиум ВЦИК, написанное в тот же день: «Уважаемые товарищи. Препровождаю Вам при сем постановлении об аресте бывшего начальника морских сил Балтики Щастного. Он арестован вчера и препровожден в Таганскую тюрьму. Ввиду исключительной государственной важности совершенных им преступлений мне представлялось бы абсолютно необходимым прямое вмешательство в это дело ЦИКа… С товарищеским приветом Л. Троцкий».
Несмотря на слабую доказательную базу обвинения, Щастный был приговорен 21 июня 1918 года к расстрелу. А, как известно, декрет о восстановлении смертной казни был принят большевиками 13-го. Более того, приговор Щастному стал самым первым таким приговором в Советской России. В 4 часа 40 минут утра 22 июня капитан 1-го ранга Щастный был расстрелян.
Говорят, перед расстрелом мужественный морской офицер сказал: «Смерть мне не страшна. Свою задачу я выполнил — спас Балтийский флот».
Он действительно спас Балтийский флот дважды, несмотря на свой несправедливый приговор:
«Именем Российской Социалистической Федеративной Советской Республики Революционный трибунал при ВЦИК Советов рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов, заслушав в открытых заседаниях своих от 20 и 21 июня 1918 г. и рассмотрев дело по обвинению бывшего начальника морских сил Балтийского флота гр. Алексея Михайловича Щастного, 37 лет, признал доказанным, что он, Щастный, сознательно и явно подготовлял условия для контрреволюционного государственного переворота, стремясь своею деятельностью восстановить матросов флота и их организации против постановлений и распоряжений, утвержденных Советом Народных Комиссаров и Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом. С этой целью, воспользовавшись тяжким и тревожным состоянием флота, в связи с возможной необходимостью, в интересах революции, уничтожения его и кронштадтских крепостей, вел контрреволюционную агитацию в Совете комиссаров флота и в Совете флагманов: то предъявлением в их среде провокационных документов, явно подложных, о якобы имеющемся у Советской власти секретном соглашении с немецким командованием об уничтожении флота или о сдаче его немцам, каковые подложные документы отобраны у него при обыске; то лживо внушал, что Советская власть безучастно относится к спасению флота и жертвам контрреволюционного террора; то разглашая секретные документы относительно подготовки на случай необходимости взрыва Кронштадта и флота; то ссылаясь на якобы антидемократичность утвержденного СНК и ЦИК Положения об управлении флотом, внося, вопреки этому Положению, в Совет комиссаров флота на разрешение вопросы военно-оперативного характера, стремясь этим путем снять с себя ответственность за разглашение таких вопросов; то попустительствовал своему подчиненному Зеленому в неисполнении распоряжений Советской власти, направленных к облегчению флота, и замедлил установление демаркационной линии в Финском заливе, не исполняя своей прямой обязанности отстранения таких подчиненных от должности; то под различными предлогами на случай намеченного им, Щастным, переворота задерживал минную дивизию в Петрограде; и всей этой деятельностью своей питал и поддерживал во флоте тревожное состояние и возможность противосоветских выступлений. Принимая во внимание, что вся эта деятельность Щастного проявлялась им в то время, когда он занимал высокий военный пост и располагал широкими правами во флоте Республики, Трибунал постановил: считая его виновным во всем изложенном, расстрелять. Приговор привести в исполнение в течение 24 часов.
Известия ВЦИК 1918,22 июня».
Это и есть то самое «револьверное право», которым пользовались при случае люди новой власти. Это «право» не только затыкало рот людям честным, не только стирало с лица земли непокорных, но и устанавливало свою правду — революционную. Более того, на таком «праве» проходили обучение тысячи ретивых большевиков. При этом револьвер не просто ставил точку, он пресекал на корню любые сомнения в неправедности содеянного.
Следующие два расстрела известных военачальников Гражданской войны также во всей красе характеризуют револьверное право» молодой советской республики.
Борис Мокесвич Думенко (1888—1920) Первую мировую войну закончил вахмистром. Весной 1918 году организовал кавалерийский отряд, а уже летом преобразовал его в 1-й кавалерийский крестьянский социалистический полк. Осенью он принял под командование Сводную кавалерийскую дивизию, а 2 марта 1919 году его наградили орденом Красного Знамени. Однако в этом же месяце Думенко заболел тифом. Временно замещал его Буденный. Как пишет Леонид Млечин, первым делом новый комдив отправил в штаб армии собственноручно написанное письмо: «Прошу Вашего распоряжения дать мне машину легковую, которую вручить тов. Новицкому, который прибудет ко мне на фронт а у товарища Думенко отберите, она ему совершенно не нужна» (О. Смыслов. История Советских наград).
В мае 1919-го Думенко командовал «левой группой войск» 10-й армии, а 25 мая в крупном конном сражении на реке Сал был тяжело ранен (пуля пробила легкое) и эвакуирован в Саратов, где ему профессором С.И. Спасокукоцким было сделано несколько операций. Пока Борису Мокеевичу удаляли три ребра и легкое, Буденный принял дивизию и сформировал 1-й кавалерийский корпус.
По оценке генерала А.К. Кельчевского, начальника штаба Донской армии, части Думенко были «настоящей русской армией», а их командир — «народный самородок» — внес много нового в тактику конного боя. Самоотверженно борясь за Советскую власть и лично сформировав из иногородних крестьян и бедных казаков не одну конную часть, Думенко негативно оценивал политику Л.Д. Троцкого и всего военного ведомства по насаждению в Красной Армии жесткого контроля комиссаров над командирами, считая, что контролировать следует только бывших офицеров. Сам он неоднократно публично критиковал тех комиссаров, которые, но его выражению, «только сидят в тылу и пишут приказы», и требовал от них быть на позиции (Википедия. Интернет).
В сентябре 1919 года после излечения Думенко приступил к формированию 2-го сводного кавалерийского кавкорпуса. А в декабре в целях назревающего серьезного конфликта между Думенко и политорганами в Конно-сводный корпус прислали нового военкома, В.Н. Микеладзе, который при невыясненных обстоятельствах был убит в феврале 1920 года. Комиссия РВС Кавказского фронта по каким-то причинам решила, что убийцы сидят в штабе Думенко. И штаб корпуса арестовали. Свои показания заранее написали Буденный, Ворошилов и Щаденко, в которых утверждали, что Думенко намеревался увести корпус к белым. Хотя основными источниками клеветы называют командира одной из бригад, Д.П. Жлобу, и военкомбрига Псскарева, а также комиссара Кравцова.
