М. Ауффенберг настойчиво проводил план по окружению центральной группы корпусов 5-й русской армии. Три русских корпуса были охвачены полукольцом на фронте в 60—65 км, и для того, чтобы замкнуть кольцо, требовалось преодолеть пространство немногим более перехода (усилия 1—2 дней).
Но, во-первых, наметился успех южных армий Юго-Западного фронта — 3-й (вошла в оперативное взаимодействие с 5-й армией) и 8-й, а во-вторых, Плеве не был Самсоновым.
17 августа генерал приказывал: «25-му армейскому корпусу перейти в наступление и овладеть г. Замостье, чем облегчить положение соседнего 19-го армейского корпуса, выбить противника из Красностава и преградить пути на Холм, 19-му, 5-му и 17-му армейским корпусам энергично выполнять поставленную задачу и… “ни шагу назад”»{30}.
Командиру 25-го армейского корпуса Плеве «приказывает действовать более энергично, пользуясь многочисленной артиллерией»{31}.
Сознавая тяжелое положение своей армии, он докладывал главнокомандующему армиями Юго-Западного фронта генералу от артиллерии Н.И. Иванову: «Будем бороться до последней крайности, но желательно скорейшее приближение частей 3-й армии»{32}.
Однако командир 25-го армейского корпуса генерал от инфантерии Д.П. Зуев не сумел выполнить возложенную на него задачу и приказал своим войскам 18 августа отходить на г. Холм. Не выполнил он и повторного предписания. И тогда Плеве отрешил его от должности и приказал новому командиру, генералу от инфантерии А.Ф. Рагозе с утра 19 августа взять г. Красностав и упорно его оборонять. Эта ситуация ярко высветила решительность генерала П.А. Плеве в достижении поставленной цели и непреклонность при осуществлении боевых задач. Командарм не выпускал из своих рук инициативы, отдавая приказы и контролируя их выполнение войсками.
На 18 августа задача у южной группы корпусов оставалась прежней — наступать в целях утверждения в Томашевском районе. Контратака 19-го армейского корпуса (наиболее сильно обойденного противником) несколько улучшила ситуацию: его войска сковали 2,5 австро-венгерского корпуса, что облегчило положение на всем фронте 5-й армии. Стоявший ранее в резерве 10-й донской казачий полк также участвовал в контратаках против неприятеля: казаки прорвались к его артиллерийским расчетам и захватили орудие и зарядные ящики{33}. Журнал военных действий полка отмечал: «…бой у дер. Котлице. Особо отличился пулеметный взвод хорунжего Беляева (уничтожил 7 австрийских улан). 4-я сотня есаула Тапилина в конном строю атаковала окопы австрийской пехоты возле леса у урочища Замчале, порубила и поколола 32 человека, а одного офицера и 101 солдата взяли в плен. Кроме того, прочими сотнями полка взято в плен 103 человека, а всего в этот день полком захвачено 204 австрийца»{34}.
Но непрерывный пятидневный бой измотал личный состав. Потери корпуса оказались значительными: в ротах насчитывалось по 30—100 бойцов (вместо 250), и почти каждая осталась без командного состава{35}.
Соседний 5-й армейский корпус успешно сражался с частями 6-го австро-венгерского, облегчая действия 19-го корпуса. 17-й армейский корпус, отошедший 15 августа к северу после неудачных столкновений с противником, с 16 августа выполнял оборонительные задачи на фронте Добужек — Дутров, приводя в порядок потрепанные части 35-й и 61-й пехотных дивизий и отбивая вражеские атаки.
Но австро-венгерские войска продолжали обходное движение, а помощь 3-й армии левому флангу 5-й запаздывала (отсутствовала оперативная согласованность действий по времени и пространству на стыке двух армий), и тем создавались разрыв и угроза охвата левого фланга 5-й армии. Корпуса 5-й армии понесли большие потери.
18 августа П.А. Плеве принял единственно верное в сложившихся условиях оперативное решение — вывести армию из-под ударов австро-венгерских войск (что не равноценно отходу) в целях перегруппировки для дальнейшего наступления. Он докладывал руководству фронта: «Ввиду значительно выдвинутого относительно 4-й армии положения нашей южной группы корпусов, задержки в наступлении 4-й армии и истощения большими потерями корпусов мною… решено отвести 5-ю армию на одну высоту с 4-й армией с тем, чтобы, укрепившись… перейти в общее наступление одновременно с 4-й армией»{36}.
Принимая непростое решение, П.А. Плеве учел следующие обстоятельства.
1) Между 4-й и 5-й армиями образовался разрыв шириной в 35 км, создавший угрозу прорыва противника на Брест. Так, Павел Адамович доносил командованию фронта: «Мною приняты меры для выяснения сил противника, занявшего Красностав; для защиты в случае надобности Холма находящимися там частями войск, которых, однако, очень мало… Ввиду такой обстановки и настойчивого наступления противника на южную группу корпусов я предполагаю, если Красностав будет занят большими силами и выбить его не удастся, приказать 5-й армии отходить на линию Холм — Владимир-Волынский с целью прикрыть дорогу на Брест»{37}.
2) Положение южной группы корпусов было очень напряженным.
3) Помощь 3-й армии подходила медленно, и тем создавались разрыв и угроза охвата левого фланга 5-й армии.
Маршрут движения на Красностав и Владимир-Волынский был выбран верно. Командарм осуществил грамотный тактический маневр, позволяющий отойти: он собрал армейскую кавалерию (1-я и 5-я Донские казачьи дивизии), которая во взаимодействии с 25-м армейским корпусом отбросила обходящую австрийскую группировку к Замостъю и ликвидировала тем самым угрозу окружения. Удар был нанесен в тыл дивизиям 2-го австро-венгерского корпуса, который вел наступление в обход правого фланга 19-го русского корпуса на Дуб. Внезапная атака внесла панику в австрийские тылы и резервы, русская конная артиллерия открыла огонь по артиллерии противника, обстреливавшей Комаров. В результате этой атаки обе дивизии 2-го австро-венгерского корпуса в панике отошли к Замостью, потеряв 10 орудий{38}. Обходящие же левый фланг 5-й армии силы противника также были отброшены 7-й и Сводной кавалерийскими дивизиями.
А. Белой отмечал: «Как видно из распоряжений ген[ерала] Плеве, он придавал более важное значение обеспечению стыка 19-го и 25-го корпусов, куда последовательно были направлены Сводная кавалерийская, 1-я и 5-я Донские казачьи дивизии, которые в конечном результате и не допустили полного окружения правого фланга 19-го корпуса и обеспечили выход его из тяжелого боя»{39}.
В итоге 5-я армия оторвалась от противника и благополучно отошла на север на 3 перехода, выполнив новую перегруппировку своих корпусов.
Известный военный историк русского зарубежья генерал-лейтенант Н.Н. Головин впоследствии отмечал: такой отход «отнюдь не являлся вынужденным отступлением; это был отрыв от противника, возвращавший сохранившей свою полную боеспособность армии свободу маневра»{40}.
Как свидетельствует Н.Н. Головин: «Насколько переоценивалась Австро-Венгерским Главнокомандованием “победа у Комарова”, свидетельствует следующий факт. Генералу Ауффенбергу было пожаловано Императором Франц Иосифом наименоваться впредь Ауффенберг фон Комаров. Правда, весьма скоро генерал Ауффенберг-Комаров был обвинен в тенденциозном преувеличении в донесениях и отрешен от командования, но в рассматриваемые дни Австро-Венгерское Главнокомандование верило в полной мере его сообщениям. Австрийцы считали, что нужно ожидать полного развала находящихся против нас русских сил… А между тем… XIX русский корпус совместно с 4-й и 5-й Донской каз[ачьей] дивизиями разбивает группу Эрцгерцога Петра (две пех[отные] и одна кав[алерийская] дивизии), пытавшуюся закончить глубокий охват правого фланга главных сил ген[ерала] Плеве, дравшихся на Томашевском поле сражения»{41}. «В предвзятом мышлении Штаба 4-й Австро-Венгерской армии, полученные от своих войсковых начальников донесения об этом отходе русских преломилось в “бегство Плеве”… Если поражение, которое нанесли через несколько дней частям той же Австро-Венгерской Армии “убежавшие” с поля сражения войска генерала Плеве, до сих пор не внушило австрийским историкам сомнения в действительности так ими называемой “Комаровской победы”, то тем менее этого можно было ожидать от непосредственных участников самого сражения. Они хотели верить в свою полную победу и создали себе “картины”, против чего предостерегал полководцев Наполеон»{42}.
Историк называл маршманевр войск Плеве после Томашевского сражения «одним из самых трудных и в то же время самых искусных армейских маневров во всей Истории Мировой Войны»{43}.
Потери армии П.А. Плеве в Томашевском сражении составили менее 30 тыс. человек (в том числе 10 тыс. пленными, в основном, из состава фланговых корпусов), а «победоносных» австро-венгерских войск—40 тыс. человек (половина из них — пленные). Операция на окружение, задуманная и проводимая австро-венгерским командованием, превратилась в тривиальное оттеснение противника, причем полученный результат не оправдывал понесенных потерь. Итог сражения свидетельствует о более грамотном руководстве войсками со стороны командования 5-й русской армии. А самое главное, эти события дали выигрыш времени, в чем огромная заслуга Павла Адамовича.
