Хотя Курилов считал большинство политических решений в Афганистане просто неандертальскими, это, по-видимому, нравилось народу. Большинство афганцев, с которыми ему довелось встречаться, были настроены дружественно и всячески стремились угодить. Они угощали местным шашлыком и пловом, которые были превосходны. Так что, несмотря на царившую здесь обстановку насилия, пыльный Кабул иногда мог даже помочь расслабиться. Однако разница между его собственными чувствами и чувствами большинства афганцев все равно оставалась огромной. В течение лета команда «зенитовцев» начала обучать офицеров правительственной армии методам ведения контрразведки; Курилов отвечал за физическую подготовку. Один из его первых стажеров даже похвастался, что использовал свои новые навыки для того, чтобы утопить такого же члена афганской компартии, который принадлежал к другой фракции.
— Но он же из вашей партии? — озадаченно спросил Курилов.
— Они враги, — ответил афганский офицер, честно глядя ему в глаза. — Они хотят продать нас американцам!
Афганские коммунисты, с которыми приходилось сталкиваться Курилову, не видели никакого противоречия между понятиями международного братства и древней склонностью к жестокому возмездию. В поисках одного капитана Афганской армии для опроса, Курилов обнаружил, что тот числится среди пациентов госпиталя после того, как его автомашина была обстреляна из пулемета неподалеку от Кабула. Охранники госпиталя, отправившиеся искать его, вернулись через несколько минут, грубо волоча за собой раненного офицера. В этот раз Курилов снова долго не мог понять, почему афганцы так обошлись со своим соплеменником. Но на сей раз, как выяснилось, речь шла не о раскольнике из другой фракции. Просто охранники подумали, что этот офицер был вызван для наказания за какой-то проступок. Однако, вместо того чтобы возражать, раненный человек, которому отстрелили половину языка во время обстрела, с трудом пробормотал Курилову, что «защита» революции — это единственный способ сохранить Афганистан. Это было его обязанностью — бороться с мятежниками, которые появлялась всюду, как сказал он.
III
Если афганская политика когда-либо и была простой, то только не в это время. НДПА пришла к власти в апреле 1978 года после свержения президента Мохаммеда Дауда — именно это и называлось революцией. Несмотря на множество высокопоставленных источников КГБ, внедренных в Афганское правительство — вплоть до министров, апрельское восстание 1978 года стало полной неожиданностью для Москвы. Советское правительство узнало о нем из сообщения агентства «Рейтер». Как это ни парадоксально, Брежнев был недоволен. Но, в общем-то, все повествование о событиях этих лет полно таких парадоксов.
Советский Союз долго наслаждался исключительно дружескими отношениями с Афганистаном — первой страной, признавшей большевистское правительство после революции 1917 года. (Советская Россия, в свою очередь, была первой страной, признавшей современное этническое государство Афганистан два года спустя). Король Захир Шах был коронован в 1933 году в возрасте девятнадцати лет, после убийства его отца, Надир Шаха. При молодом короле Захире Афганистан в значительной степени управлялся членами королевского семейства, в основном же — его кузеном, принцем Мохаммедом Дауд Ханом, будущим президентом страны, который позже также стал шурином короля.
В рамках продолжающихся попыток правительства модернизировать страну многих афганцев посылали в Советский Союз для получения образования. После их политической и идеологической обработки в Советском Союзе, вероятно, возникновение в Афганистане своей компартии было неизбежно. Коммунистическая во всем, кроме названия, НДПА [15] была основана 1 января 1965 года в Кабуле в доме писателя и журналиста Нур Мухаммеда Тараки, который продолжал играть активную роль в политике страны вплоть до своей гибели от рук людей Амина, что, собственно, и помогло спровоцировать советское вторжение в Афганистан.
Партия получала финансирование от КГБ и поддерживала близкие связи с Кремлем. Это скоро раскололо ее на два крыла. Тараки сохранил контроль над фракцией «Хальк» («Народ»). Более радикальное из этих двух, оно в основном состояло из сельской бедноты, пуштунов по национальности. Учтивый адвокат по имени Бабрак Кармаль возглавлял фракцию «Парчам» («Знамя»), в которой было намного больше образованных городских жителей, в том числе — большое число таджиков и узбеков. Не удивительно, что «Парчам», включавшая в себя значительную часть интеллигенции, выступала за более умеренный, постепенный подход к реформированию страны и предлагала осуществлять все изменения в рамках уже существующей системы.
В 1973 году, пока король Захир Шах находился в Италии, [16] Дауд коварно захватил власть и объявил Афганистан республикой. Его поддержала армия, главным покровителем которой считали Дауда. Впрочем, значительная часть офицерского корпуса Афганской армии также проходила подготовку в Советском Союзе, где они отчасти попали под влияние революционной коммунистической риторики. Многие высокопоставленные офицеры были даже членами НДПА. Дауд был обеспокоен тем, что Афганистан может слишком сблизиться с Москвой, в результате чего он рискует лишиться поддержки остальной части армии. Поэтому он очистил свое правительство от членов НДПА и изгнал из страны нескольких советских военных советников, которых становилось все больше.
Диктаторский режим Дауда сразу же ввел цензуру печати и другие самодержавные меры, что вызвало критику со стороны студентов и левой интеллигенции в городах, особенно в Кабуле. Усилия Дауда по модернизации страны коснулись и древних племенных правил, и обычаев, существовавших главным образом в сельских районах. Это также вызывало ярость со стороны исламистов. В ответ Дауд бросил в тюрьму многих своих противников. В 1977 году под его контролем была принята новая конституция, на основании которой он был вскоре избран на новый пост президента страны с гораздо более широкими полномочиями.
С самого окончания Второй мировой войны Афганистан получал финансовую и политическую поддержку от Соединенных Штатов, так же как и от Советского Союза. Обе сверхдержавы, находившиеся в состоянии «холодной войны», посылали своих инженеров и советников, чтобы строить дороги, аэропорты, фабрики и другую инфраструктуру Афганистана. Однако Кабул все же сохранял более близкие отношения со своим северным соседом — Советским Союзом. Но объявленная Даудом политика независимости и неприсоединения все более и более не нравилась Кремлю. Как сказал один офицер КГБ, когда зашла речь о тактике Дауда в игре сверхдержав друг против друга, тот любил «зажигать советские сигареты американскими спичками».
Когда Брежнев пригласил нового афганского президента в Москву, чтобы выразить недовольство по поводу его контактов с Египтом, Саудовской Аравией и другими странам, а прежде всего — по поводу связей с Соединенными Штатами, Дауд заявил в ответ, что его страна является суверенным государством, которое проводит свою собственную политику. Действительно ли он ударил при этом кулаком по столу, как сообщалось, или нет, но Брежнев был разъярен. А популярность Дауда в собственной стране продолжала падать, особенно после того, как Москва успешно организовала воссоединение двух фракций НДПА — «Хальк» и «Парчам», примирение которых грозило президенту серьезной опасностью.
Когда в апреле 1978 года был убит главный коммунистический активист Мир Акбар Хайбер, [17] большинство афганцев обвинило в этом тайную полицию Дауда. Похороны Хайбера переросли в антиправительственную демонстрацию, в которой приняло участие около 15 тысяч манифестантов. Дауд отреагировал на это, арестовав множество коммунистических лидеров, что, в свою очередь, вызвало еще более сильную обратную реакцию. 27 апреля президентский дворец в центре Кабула окружили несколько бронетанковых подразделений. Армейские части захватили аэропорт, в то время как истребители МиГ-21 Афганских ВВС поднялись в воздух, чтобы открыть огонь по президентскому дворцу Дауда.
