Когда военачальник, или «генерал» (стратег), вводил в бой гоплитов, он уже мало что мог изменить, поскольку войско почти или вовсе не поддавалось командованию. При столь ограниченной способности к маневру полководцы обычно занимали место в передних рядах фаланги и бились там с врагом плечом к плечу со своими воинами на протяжении всего сражения. Данная тенденция приводила к частой гибели военачальников. В большинстве случаев самым важным для полководца бывало не продемонстрировать стратегические или тактические таланты, а показать храбрость в бою.
Поскольку греческие гоплиты состояли по большей части из фермеров, или крес-тьян-земледелыдев, они, по вполне понятным причинам, неохотно покидали собственные хозяйства на длительные периоды. Государства же со своей стороны обычно не располагали достаточным количеством наличности для закупки провианта и компенсации гоплитам их материальных потерь за время отсутствия на фермах. Следовательно, вряд ли стоило ожидать от гоплитов готовности выступить в продолжительный поход. Поэтому греческим полководцам приходилось прибегать к военной стратегии, способной принести плоды на политическом поле за возможно более короткое время. В результате до представления эффективной осадной «артиллерии» в середине 4-го века большинство греческих государств не располагало средствами и ресурсами для ведения осад городов противника в течение долгих месяцев, а если потребуется, и лет. Кроме того, этика военного дела гоплитов и практические ограничения, связанные с тяжелым снаряжением, приводили к тому, что гоплиты оказывались весьма скверно подготовленными к преодолению трудностей, возникавших при необходимости подавлять неприятельскую оборону на укрепленных позициях.
Фаланга
Щит гоплита — вот что прежде всего делало жизнеспособным строй фаланги. Половина щита закрывала пространство далее за левой рукой гоплита. Если воин слева от него располагался в буквальном смысле плечом к плечу с товарищем, щит защищал половину его тела. Следовательно, гоплиты строились тесными порядками, образуя перед собой стену из щитов. Когда же строй оказывался разомкнутым, все преимущества щита утрачивались: как отмечал Плутарх («Нравственные сочинения»), доспехи гоплита годились для защиты его одного, тогда как щит прикрывал соседа. Отсюда и напутствие спартанской матери, говорившей сыну: «с ним или на нем» («Нравственные сочинения»). Суть фразы в том, чтобы он вернулся победителем со щитом в руке или же, если придется биться до конца, умер с честью и был вынесен мертвым на щите после того, как битва окончится.
Коль скоро сама по себе фаланга уже диктовала тактику, два построенных в фаланги войска направлялись прямо друг на друга, переходя на бег буквально за несколько метров до столкновения, а когда оно происходило, принимались колоть и давить одно другое. Фукидид отмечает тенденцию наступающей фаланги к заносу вправо («Пелопоннесская война», 5.71.1) — этакий загиб фаланги, каковое явление отмечалось также и в македонской армии. Воинов на правой крайней оконечности обычно сносило еще дальше вправо, то ли из инстинктивного страха бойцов подставить врагу не полностью прикрытую щитом сторону тела, то ли из стремления высвободить место для удобства действия копьем, или же, возможно, в силу обеих вышеназванных причин. Остальная часть фаланги, что вполне естественно, делала то же самое — каждый гоплит спешил прикрыться щитом товарища у себя справа, поддержать монолитность линии и не допустить образования «окон». Таким образом, правый фланг всегда выказывал склонность немного охватывать неприятельский левый.
Фаланга представляла собой глубокое построение, обычно по 8-12 рядов гоплитов. При такой плотности только первые две шеренги могли применять копья в рукопашной, целясь в уязвимые места противника, все прочие, начиная с тре-
Последствия битвы гоплитов
На представленной здесь иллюстрации показан момент после битвы гоплитов в период 360-х, когда снаряжение тяжелой пехоты в Греции радикальным образом изменилось в результате едва ли не революционного новаторства в военном деле, неразрывно связанного с его первооткрывателем — фиванским полководцем Эпами-нондом, методы которого позднее довели до совершенства цари Македонии. «Мускульный» панцирь спустился ниже и начал прикрывать пах, что, правда, неизбежно осложняло сидение или даже наклоны в таких доспехах. Начертанные на щитах монограммы есть символика Ахейской и Аркадийской лиг.
Победители ходят по полю, выискивая своих раненых, вынося убитых и сдирая с тел воинов противника доспехи, одежду и украшения. Добыча обычно складывалась в кучу. Полководцы нередко давали клятву посвятить десятую часть трофеев какому-то богу, если тот дарует им победу. Остальное могли передать «откупщикам», которые пускали добытое на торги с целью выручить деньги для государства, или же — разделить между воинами. Часть захваченных доспехов порой использовалась для памятного монумента под названием «трофей» («тропа-ион») в том самом месте, где удалось совершить «оборот» («тропе») противника — т.е. заставить его остановиться и обратиться в бегство. Обычно «трофеи» приколачивали к ближайшему дереву в качестве своего рода памятника в ознаменование произошедшей битвы. Кое-что оставляли как дары богам в местных святилищах, а то и в общих для всего эллинистического мира центрах.
Побежденные обычно отправляли специальных нарочных для переговоров о перемирии, позволившем бы всем похоронить своих мертвецов. В соответствии с принятыми у греков законами войны, подобные просьбы означали признание поражения, а потому победители редко отвечали отказом. Обращение делалось по возможности быстро, чтобы тела не начали разлагаться или чтобы за них не принялись стервятники — животные и птицы, питающиеся падалью. Как правило, хоронили убитых в братских могилах прямо на поле битвы.
Имена погибших заносились в специальные списки, которые выставлялись на видных местах в центре города. Иногда родичи и соседи почитали павших погребальным памятником в виде символической гробницы, или кенотафием, в действительности не содержавшим тел. Он служил в качестве напоминания о жертвах, принесенных героическими гражданами, и в память об этом происходили поминальные моления, произносились речи, возвеличивавшие патриотизм павших.
Порой раненые умирали очень долго. В греческих медицинских трактатах содержится немало описаний смертей от полученных в битвах ранений. В приписываемом Гиппократу трактате «О ранах в голову» рассказывается, как такая жертва расстается с жизнью на протяжении 14 суток зимой и всего за семь — летом. В других источниках с малоприятными подробностями описывается пятидневное умирание человека от перитонита после ранения в живот. Смерть порой не приходила очень долго. Как считается, в этом и заключаются причины пояатения порой в списке погибших в том или ином сражении новых имен, внесенных другим почерком. (Адам Хук © Издательский дом «Оспри».)
тьей шеренги и далее, усиливали толкающее действие массы воинов. На практике такое давление, по всей вероятности, осуществлялось за счет приложения щита в спинной прогиб воина прямо впереди и упора левого плеча под кромку, далее оставалось только давить, как бы поднимая впереди стоящего, упираясь при этом изо всех сил ногами в землю. Фукидид {«Пелопоннесская война») и Ксенофонт («Греческая история», 4.3.19, 6.4.14, с£, «Воспоминания о Сократе», 3.1.18) обычно говорят о «выдавливании» впереди стоящих в ближнем бою гоплитов. Однажды пережив такое, участник битвы в строю тяжелой пехоты не мог уже с легкостью забыть о приобретенном опыте, и Аристофан вкладывает в уста хора ветеранов-гоплитов такие слова: «Выступив с копьем и щитом, мы бились с ними... каждый муж против мужа... мы нажимали на них с помощью богов до вечера» {«Осы», 1 1.1081-85). Вот почему прозвучал при Левктрах тот знаменитый клич Эпами-нонда, впервые построившего фалангу глубиной в 50 шеренг: «Еще один шажок вперед!» (Полнен, 2.3.2, cf. 3.9.27, 4.3.8).
