Александр, правящий суд в Китае,
—
иллюстрация, сделанная по мотивам персидского манускрипта в Средние века или несколько позднее. Сказания и легенды об Александре Великом находят бесконечные отражения в исламском искусстве и в литературе повсюду от южных районов России и до ворот Индии.
за ним и шли тысячи километров, при этом большинство шагали пешком под жаром пустыни, в зимних снегах, по чужеземным горам и бескрайним равнинам. После десятилетия, проведенного в походах, находясь на другом конце мира, уцелевшие в битвах и стычках воины Александра вдруг отказались идти дальше, но и то, что до того момента он держал армию железной хваткой, неизменно воодушевляя личный состав армии на продвижение вперед и вперед, само по себе уже крайне примечательно. В источниках мы находим намеки на заботу и внимание со стороны командующего к простым солдатам, например, на зиму он отсылает недавно женившихся воинов из Малой Азии домой. Александр никогда не ужимал их в возможности поживиться добычей после битвы, посещал раненых и воздавал дань памяти погибшим. Несмотря на наказания и кары тем, кто разочаровывал его, и на постоянную опасность, в которую он ввергал воинов, Александр, похоже, был настоящим отцом солдатам, служа им примером и заставляя следовать за собой добровольно, а не по принуждению.
Хотя три крупнейших сражения, состоявшиеся между войском Александра и персидскими армиями, наиболее известные и хорошо освещенные составляющие его кампаний, Александр показал себя весьма успешным военачальником и в осад-
ном деле. В данном виде боевых действий он использовал совершенно иной подход, чем его отец, редко прибегая к содействию предателей или перебежчиков. Гений Александра применительно к осадному делу особенно показателен на блестящем примере войны с Тиром, которая, несмотря на продолжительность и огромное напряжение сил, поразила древний мир в силу мастерского использования технических приемов. Осады Тира и Газы совершенно неопровержимо доказывают способность Александра к ясному видению всего спектра крупномасштабных операций подобного рода и свидетельствуют о воле к доведению начатого до победного конца. Непоколебимое упорство его отчетливо проявилось под Манагой в 327 г. и у скалы Аорн. В динамичном осадном деле по Александру не было и не могло быть места пассивному сидению под вражескими укреплениями. Хотя он иногда прибегал к стратегии окружения объектов обводными стенами, само по себе это не являлось главенствующим средством. Например, во время похода против взбунтовавшихся согдианских городков в 329 г. Александр велел Кратеру обнести самый сильный из них, Кирополь, рвом и палисадом. Он держал одних бунтовщиков запертыми там, тогда как сам между тем приводил к покорности других. Вернувшись к Кирополю, он приступил к энергичному натиску на противника, и в итоге воины его проникли в город по высохшему водному руслу.
Успехи его как нападающей стороны приписываются наличию превосходной осадной техники. Не отказываясь от начатой отцом традиции применять знания и навыки механиков, Александр использовал подобных людей для строительства осадной техники в ходе своих кампаний. Частое применение Александром «артиллерии» стало, по всей вероятности, возможным благодаря техническим достижениям инженеров Филиппа. Создание и развитие торсионной катапульты представляло собой, должно быть, медленный процесс проб и ошибок, и камнеметы, появляющиеся под Галикарнасом и Тиром, едва ли могли оказаться мощными. Тяжеловесная и сложная машинерия, зачастую развертываемая македонскими армиями, надо полагать, обходилась дорого в изготовлении и доставляла уйму хлопот при транспортировке. После падения Милета Александр велел перевозить осадный обоз к Галикарнасу морским путем, и «артиллерия», обстреливавшая Газу, тоже была перевезена к городу из Тира по воде. Сухопутный способ доставки оказался бы, судя по всему, куда более дорогостоящим, а вот осадные башни конструировались разборными, позволяя Александру задействовать осадные машины даже в горной местности Гиндукуша.
Разумеется, возможность или невозможность применить осадные машины определялась множеством факторов, не в последнюю очередь силой и местом расположения оборонительных сооружений врага, и Александр также с готовностью разворачивал штурмы без поддержки тяжелых машин, как наблюдали мы в случае под Фивами в 335 г. Аналогичным образом техника, собранная для приступа против главного города маллов в 326/325 гг., не поспела к месту действия так быстро, как хотелось бы Александру, а потому он дал приказ брать крепость без машин, тогда как под Сангалой, несмотря на наличие приспособлений для взлома вражеской обороны, воины завоевателя предпочли подкопать стену и перебрались через развалины с помощью лестниц.
Что касается военных вопросов, Александр, безусловно, являлся новатором и смельчаком с несгибаемой волей к победе, но вот вопрос: а был ли он действи-
тельно великим властителем? Ему никогда так и не представился действительный шанс заняться управлением собственного царства, а потому мы не знаем и так никогда и не узнаем, справился ли бы он с удержанием завоеваний столь же блистательно, сколь с покорением земель. Управление такой огромной, сотканной из множества народов и только что образованной державой оказалось бы задачей, посильной далеко не всякому, но как человек — и даже бог, — завоевавший такое несметное царство, Александр, безусловно, мог бы рассчитывать на большие шансы на успех, чем все прочие — простые смертные. Образование, полученное от Аристотеля и других мыслителей древности, дало Александру знания, которые он и употреблял с уверенностью в деле превращения собственной особы в высшего правителя и неподражаемого завоевателя. Он пришел мстить персам за их злодеяния против Греции, но как новому государю Персидской империи ему пришлось оставить подобные лозунги после победы, а потому он начал позиционировать себя как наследник Кира Великого. Александр проводил недвусмысленные параллели между собой и Ахиллесом, претендовал называться сыном Амона и идентифицировал себя с героем Гераклом. Польза, приносимая им городам, вполне была достойна широты божественной натуры, а его фантастические свершения делали Александра и в самом деле равным многим богам. В Сиве, еще даже до Гавгамел, он поинтересовался у оракула, каких божеств надлежит чтить ему, когда он доберется до океана, дойдет до конца мира. При этом он не просто демонстрировал самоуверенность и честолюбие, но также и набожность и уважение — по всей вероятности, подлинное — по отношению к богам, каковых считал собственной семьей.
НАСЛЕДИЕ АЛЕКСАНДРА Эллинистическая эра
Александр ушел из жизни, будучи господином гигантской империи, протянувшейся от континентальной Европы до полуострова Индостан. Несмотря на раскол при диадохах, завоевания его дали продолжительный и очень живучий культурный эффект. Для обеспечения прочности обретенному царству и по причине уверенности, что поддержание культуры и правление возможны только на основании городской системы греческого типа, он на протяжении бесконечных кампаний то и дело основывал поселения. Существует 70 городов или форпостов, раскиданных по всей Азии и претендующих на право считать Александра человеком, заложившим в их основание первый камень. Многие из них и названы в его честь, в том числе Александрия в Египте, Искендерун в Турции, Искандария в Ираке и Александрия на Инде (Алек-сандрия-Букефалия) в Пакистане. Наверное, они и есть самый неискоренимый его след в истории. С помощью таких городков и поселений и стараниями его странствующего двора Александр принес в Азию греческий язык и обычаи. Во многих областях и районах державы Александра эллинистическая цивилизация процветала, оказывая неизгладимое влияние на искусство, архитектуру, религию и философию. Греческий превратился в международный язык цивилизованного мира, постигаемый всеми, кто стремился к успеху, принятый римлянами для интеллектуальных бесед и обнаруживаемый на индо-греческих надписях и в древнееврейских писаниях.
