Проходили дни, а он все это время не делал почти ничего и лишь иногда занимался сбором дров. После того, как он дважды пытался повеситься от страха и отчаяния, его похитители отобрали у него веревку. Большинство из них были обычными крестьянами разного возраста — от подростков до пожилых мужчин. Они стерегли его поочередно, каждые десять дней сменяя друг друга и возвращаясь в свои деревни. В горах им было почти нечем заняться, кроме чистки своего оружия, которая занимала большую часть времени. Мясо только иногда пополняло их скудную диету, состоявшую в основном из сухофруктов и картофеля.
Там Оленин встретился однажды с сыном местного командира повстанцев, учившимся когда-то в Кабульском университете и немного говорившим по-английски. Познания Оленина в английском языке тоже были минимальными, но им удавалось общаться с помощью жестов, и он полагал, что именно их «беседы», позволившие установить своего рода знакомство, спасли его от гибели и от отправки в Пакистан.
Сын командира как-то раз спросил его, почему Советский Союз вторгся в Афганистан.
— Вы думаете, здесь воюют американцы или китайцы? — спросил он. — Нет, здесь только афганцы. Как и вся моя родня, это жители моего маленького села. Мы защищаем нашу страну, которую вы пришли завоевать.
— Мы никогда не хотели захватить вашу страну, — ответил Оленин. — Мы пришли, чтобы помочь вам.
— Нет, вы здесь не ради нас. Вы здесь из-за коммунистов, а они — наши враги.
Эти два молодых человека обсуждали и вопросы религии. Хотя Оленин был атеистом, как большинство советских людей, он интересовался Кораном, который был единственной книгой, которую разрешалось читать, и начал изучать алфавит языка пушту. Через некоторое время он принял ислам и взял имя Рахматулла.
Вскоре ему составил компанию другой пленник. Оленин слышал об украинском дезертире по имени Николай и полагал, что новый заключенный, украинец в офицерской форме, и был тем человеком. В конце концов, Оленин проникся презрением к этому на вид неуравновешенному и временами вспыльчивому товарищу. Оба они провели в плену, живя бок о бок несколько лет, в течение которых базу дважды штурмовали советские войска. Пережив все эти обстрелы, Оленин провел в плену двенадцать лет, а после вывода советских войск из Афганистана женился на афганской женщине.
В 1994 году, после того как Абдур Рашид Дустум договорился с Россией об освобождении военнопленных, родители Оленина приехали в Шибирган, чтобы встретиться со своим сыном, которого они не видели с тех пор как он был еще совсем молодым юнцом. Отец другого военнопленного, тоже приехавший в Шибирган, привез с собой бутылку водки, чтобы отпраздновать встречу с сыном после долгой разлуки, но бывшие узники попросили его спрятать бутылку, боясь гнева афганских мусульман. После встречи с родителями, длившейся около часа, российские репортеры спросили Оленина перед ярким светом телекамер, хотел ли он вернуться домой. Он действительно хотел этого, но не осмелился сказать об этом в открытую, опять же, из-за боязни вызвать гнев афганцев, от которых он пока еще зависел.
Этой же ночью Оленин и другой пленник вылетели из Хайратона в Пешавар, где офицеры ИСИ официально передали их российскому посольству. Когда Оленин вернулся домой в Самару, его больше всего поразили вид частных магазинов и нищих на улицах, поскольку все это появилось только после краха коммунизма в России. Но его новая религия и слухи о том, что он дезертировал, сильно осложняли ему жизнь на родине, что стало поводом для его возвращения в Афганистан. Он провел еще десять лет в Афганистане, работая управляющим продуктовым магазином и продавая фрукты, прежде чем еще раз возвратиться в Россию, чтобы снова попытаться обжиться на родине.
VI
Во время советской войны в Афганистане лидеры моджахедов в борьбе за власть сильно потеснили пуштунский клан Дуррани. Это вызывало большое недовольство членов клана, который традиционно правил Афганистаном с тех пор, как его предводитель, Ахмед Шах Дуррани, двести лет назад создал свою империю, которая стала основой современного Афганистана как государства. Но в конце лета 1994 года некоторые члены клана Дуррани вновь заявили свои претензии на власть, сплотившись вокруг новой группировки, образовавшейся в южном Афганистане. Некоторые учащиеся религиозных учебных заведений, называвшие себя «Талибан», то есть «учениками Ислама» долгое время были обычным явлением местной жизни. Но так получилось, что во время советской войны несколько тысяч молодых афганцев изучали и основы радикального ислама в различных медресе на севере Пакистана вблизи афганской границы.
В 1990-е годы они образовали своего рода «народное ополчение», поддерживаемое давно отошедшими от власти лидерами клана Дуррани, которые теперь стремились вновь утвердиться в Афганистане.
История стремительного взлета движения Талибан окутана легендами. Одна из них гласит, что однажды, когда один местный могущественный правитель в Кандагаре изнасиловал несколько девочек, местные жители обратились за помощью к лидеру Талибана мулле по имени Мохаммед Омар. Его правоверные студенты казнили насильника и изрядно запугали его сторонников. Скоро другие жертвы насилия тоже стали обращаться за помощью к новой группировке, члены которой изображали себя набожными идеалистами и борцами за справедливость.
Движение Талибан, в котором преобладали пуштуны, возникло в условиях насилия и анархии, охвативших Афганистан. Его молодые сторонники были в основном продуктом оторванного от своих корней общества, которое обратилось к мессианскому исламу, проповедовавшемуся муллами-фундаменталистами. Становлению Талибана очень помогли саудовские деньги и обучение в лагерях пакистанской ИСИ, которая рассматривала их как альтернативу своему бывшему фавориту Хекматьяру, занятому в то время, в основном, боями с Масудом, продолжая разрушение Кабула или того, что от него еще осталось.
Когда один полевой командир по имени Мансур захватил пакистанский конвой с помощью для Афганистана, премьер-министр Пакистана Беназир Бхутто обратилась к движению Талибан, чтобы спасти конвой. Мансур был застрелен, а его тело, как говорили, было выставлено напоказ, подвешенное на стволе танка. После этого Талибан захватил склад с оружием, принадлежавший Хекматьяру, и вскоре затем захватил Кандагар. Местные жители приветствовали новое движение, так как отчаянно желали хоть какой-то стабильности. Появились и новые добровольцы, присоединившиеся к талибам.
В конце августа мулла Омар начал новое крупное наступление и вскоре взял Джелалабад, перерезав пути поставок из Пакистана в Кабул. В течение следующих двух лет Талибан продвинулся дальше на север, вынудив Масуда в сентябре 1996 года отступить из разрушенного бомбардировками Кабула. На следующий день боевики Талибана ворвались в здание миссии ООН, где нашел убежище Наджибулла. Талибы кастрировали и убили его, как и его брата, а потом публично повесили их тела.
Талибы заставили женщин носить «бурку» — одеяние, закрывавшее фигуру с ног до головы, а также запретили им работать. Правосудие превратилось в отрубание ушей, рук и голов. Наказанием за прелюбодеяние служило публичное забрасывание камнями до смерти. Талибы запретили телевидение, фотографию, музыку; запрещалось даже свистеть или запускать бумажных змеев, хотя до сих пор это оставалось одним из немногих развлечений для бедных детей. Любую женщину могли избить только за то, что она обнажила руку. Кабул и другие города под властью учрежденного талибами «управления по распространению добродетели и искоренению порока» постепенно погружались в средневековый ад.
Ахмад Шах Масуд попытался еще раз организовать сопротивление Кабулу, теперь находившемуся в руках Талибана, действуя со своей базы в Панджшерской долине. Он призвал силы повстанцев объединиться, чтобы создать «Объединенный фронт за освобождение Афганистана», известный также как «Северный альянс». [132] Но бойцы «Альянса» жили плохо по сравнению с талибами, которые захватили власть над 90 % территории страны, а созданный вблизи границы с Таджикистаном «Северный альянс» фактически контролировал только Панджшерскую долину.
