плачу женщин и детей.
В 6 часов 4 октября 1943 г. оставшихся после «разгрузки» 280 человек разместили на 4 трехтонных автомашинах, предварительно снабдив (не полностью) инструментом – лопатами, топорами, пилами, и повезли в район с. Пашково Могилевского района. Остановились мы на поляне, вблизи Пашковского леса, у закрытого противотанкового рва, берущего свое начало в 200 м на север от шоссе Минск – Могилев и проходящего между Старым и Новым Пашковым до болота, что севернее двух последних пунктов.
В 8 часов, после завтрака (хлеб и чашка черного эрзац-кофе), часть из нас (около 40 чел.) подвели к противотанковому рву. Переводчик (из немцев Поволжья, имя Василий, фамилии не помню, в возрасте около 30 лет, среднего роста, худощавый, прыщеватое лицо, длинный нос, голубые глаза, русые волосы) объявил, не вдаваясь в детали, что нам предстоит раскапывать противотанковый ров.
Вторая группа (около 20 чел.) приступила к рытью котлованов, предназначенных, как потом выяснилось, для сжигания трупов.
Каждый из котлованов имел в длину 7–8 м, в ширину и глубину – по 1 м, 2 котлована, вырытых параллельно, на расстоянии 2 м, пересекались под прямым углом второй парой таких же параллельно расположенных котлованов. Получался квадрат с отходящими от его углов четырьмя парами перпендикулярных один к другому отростков (продолжениями котлованов после их взаимного пересечения). Концы последних имели скосы, дно которых на протяжении полуметра постепенно и правильно понижалось от уровня грунта до уровня дна котлована.
На эту систему котлованов клались в один ряд бревна или жерди, а поверх их – колотые дрова. Далее шла прослойка из кусковой смолы, смешанной с каменным углем, на которую в один ряд складывались извлекаемые первой партией трупы. Поверх последних клались в прежней последовательности жерди, колотые дрова, смола и каменный уголь, а на них – новый ряд трупов. Штабель под конец достигал 8–10 м высоты, имея до 20 рядов трупов.
Работа наверху требовала устройства специальных приспособлений, напоминавших примитивные леса, применяемые при постройке зданий. Некоторые из работавших падали с лесов, калечили себя и под видом направляемых в госпиталь увозились на расстрел. Печь поджигалась с 3 сторон, а горючий материал в местах поджога предварительно обливался обильными порциями бензина. Доступ достаточного количества воздуха в котлованы под нижние слои горючего материала обеспечивался скосами.
Третья партия – около 35 чел. – резала дрова, предназначаемые для сжигания трупов. Остальные заняты были возкой бревен, жердей, каменного угля, смолы и другого горючего материала, доставлявшегося из Могилева и соседних от места нашей работы сел.
Приступив к работе по раскопке рва, на глубине полуметра мы обнаружили зарытые трупы, настолько разложившиеся, что у многих из нас появилась рвота. Трупы во рву были сложены в 6–8, а в некоторых местах в 12 рядов, один труп вперед ногами, следующий – вперед головой и т. д. в том же порядке. В первый день мы, работая до наступления темноты, извлекли не менее 4 тыс. трупов. Из мест, залитых водой, трупы извлекались или крюками из полудюймовых железных двухметровой длины прутьев, имеющих рукоять в форме кольца, или обычными железными крестьянскими вилами с деревянной рукояткой. В сухих местах работа по извлечению трупов производилась без инструментов, голыми руками. Первое время тех, кто не решался брать в руки труп или отдельный кусок полуразложившегося мяса, немцы заставляли ложиться лицом вниз, на труп, и вдыхать его запах в течение 5–10 минут. В частности, так немцы 4 раза поступали с десантником капитаном Бондаревым (о нем укажу ниже), у которого трупный запах долгое время вызывал сильную рвоту и полную потерю аппетита.
Насколько можно судить по уцелевшим предметам, умерщвлены и зарыты во рву были военнослужащие и в большом числе гражданские лица. Много грудных детей, стариков, подростков и женщин.
Переводчик Василий объявил нам, что найденные на трупах ценности: часы, золото, в том числе золотые зубы, деньги и прочее – требуется передавать ему. Наблюдал за выполнением этого приказа полицейский Ляхов (впоследствии расстрелянный и сожженный немцами), житель гор. Брянска, заставлявший извлекать из трупов не только золотые, но и белого металла белые зубы. Передавая найденное переводчику, Ляхов получал каждый раз «награду» – кусок хлеба, сигаретку, кружку кваса, в обед – увеличенную порцию супа. Попав в свое время в тюрьму за кражу, он там использовался в качестве охранника при погрузках заключенных в «душегубки».
Кроме переводчика Василия был переводчик немец Омельхольд (которого Ляхов называл Яшкой), имевший свою долю в добывавшихся ценностях. Приметы Омельхольда: возраст – около 30 лет, рост средний, лицо худощавое, тонкий нос правильной формы, глаза карие, светло-рыжего цвета волосы.
В этом районе я, работая с рассвета до темноты, находился до 19 октября 1943 г. включительно. К тому времени было извлечено и сожжено в 4 печах свыше 25 тыс. трупов. Каждая печь горела 3–4 суток. Как говорил переводчик Василий Ляхову, в этом районе зарыто около 35 тыс. трупов.
19 октября 1943 г. была устроена и загружалась трупами пятая печь. 4 из них были устроены на запад от рва, а 1, самая большая по высоте, оборудована непосредственно во рву. Когда очередная печь догорала окончательно, выделялась специальная команда в 15–20 заключенных, состав которой собирал уцелевшие от огня части костей и специальными трамбовками по типу употреблявшихся при ремонте шоссейных дорог размалывал их на деревянном помосте, а затем смешивал с грунтовой землей. Охрана состояла из 68 немцев, вооруженных автоматами и 4 станковыми пулеметами. Имелось 8 розыскных и сторожевых собак, из которых 4 применялись для оцепления района работ и 4 – для нашего непосредственного караула. Из состава нашей группы для караула нас же было выделено 12 полицейских.
По шоссе вблизи работ могли проезжать только немцы, а остальные, случайно попадавшие в оцепленную зону, расстреливались и сжигались вместе с выкапывавшимися трупами. Таких случая было 2. В одно из воскресений к месту работы приблизились мужчина и женщина, ехавшие на подводе, сзади которой была на привязи корова. Люди были застрелены и сожжены, лошадь отогнана в произвольном направлении, а корова использована на мясо. Нескольким позднее таким же образом и по аналогичному поводу была лишена жизни девушка 18–19 лет.
Кормили команду 3 раза в сутки: на завтрак и ужин – суррогатный черный кофе, на обед – консервная банка супа из неочищенного картофеля, на сутки – 200 г хлеба. Питались на месте работы, в 5–10 шагах от трупов. Руки перед едой не мыли. Многие в такой обстановке не могли кушать. Начались массовые желудочные заболевания. Больных увозили, якобы в госпиталь, но на другой день мы замечали в верхних штабелях печей трупы своих товарищей. При мне было отмечено 2 таких случая: первый
