битва, а главное — никто из них уже не мог признаться в том, что сражение с самого начала являлось бессмысленным. А в результате проявленная в нем воинская доблесть с потрясающим единодушием была воспета и в Англии, и во Франции, и в России. Трудно подобрать более наглядный пример совместного
затуманивания исторической действительности!
Изо всех участников войны реально хоть что-то получила лишь Турция, терпевшая в ходе боевых действий одни поражения. Она присоединила незначительный участок российской территории по берегам Дуная и Прута, а также на 20 лет оттянула потерю своих славянских владений. Главный же выигрыш достался абсолютно нейтральным Северо-Американским Соединенным Штатам — они по дешевке купили Аляску...
Таким образом, мы имеем наглядный пример того, как исторические события развиваются отнюдь не в соответствии с «объективными» закономерностями, а их общепринятое восприятие не имеет ничего общего с реальным ходом дел и конечным результатом. Впрочем, объективность и неизбывность исторических законов часто является лишь выдуманным post factum объяснением случившемуся. Если подобная версия удобна всем заинтересованным сторонам, она оказывается удивительно живуча и в конце концов становится общепринятой. Как это произошло с русско-японской войной.
Всем известно, что причина поражения России в этой войне была все та же, что и в Крымской,— отсталость экономики, политической системы, военной теории, неподготовленность армии и т. д. и т. п... Правда, ныне стало модно рассуждать о том, что Россия начала XX века в действительности являлась процветающим, богатым и прогрессивным государством. Правда, это лишает цепь позорных поражений Российской империи вообще какого-либо объяснения. Ведь Япония, до 1867 года вообще представлявшая собой средневековый анахронизм, даже в 1904 году имела значительно более слабую экономику и куда меньше военных ресурсов, нежели ее континентальный противник. Если же поражение не имело объективных причин, значит, причины его были исключительно субъективными — проще говоря, оказались бездарными военачальники. И адмирал Рожественский вовсе не был тем гением, каким его сегодня готовы представлять некоторые отечественные историки-«ревизионисты».
Впрочем, версия о роковой случайности снимает все эти противоречия. Более того, смотрится она не только романтично, но и весьма убедительно. 28 июля 1904 года русская эскадра, вышедшая из Порт-Артура в море с целью прорваться во Владивосток, была встречена японской эскадрой. В ходе начавшегося боя японский командующий адмирал Того не проявил особых флотоводческих талантов, стрельба же русских кораблей оказалась довольно успешной. Тактический результат сражения вырисовывался ничейным — однако в стратегическом смысле он давал выигрыш русскому флоту, поскольку японцы не смогли воспрепятствовать прорыву кораблей из осажденной базы во Владивосток.
Но буквально в последние минуты перестрелки случилось невероятное: два двенадцатидюймовых снаряда один за другим попали в боевую рубку флагманского броненосца «Цесаревич». Были убиты или тяжело ранены осколками все, кто находился в бронированной рубке и на мостике,— командующий эскадрой контр-адмирал Витгефт, флагманский штурман, начальник штаба эскадры и командир броненосца, а также рулевые и сигнальщики. Штурвал заклинило, и броненосец выкатился из строя влево. Не получив никаких распоряжений, остальные корабли повернули вслед за флагманом. Но когда «Цесаревич» начал описывать полную циркуляцию и возникла угроза столкновения кораблей, строй русской эскадры окончательно смешался. В конце концов на флагманском броненосце появился сигнал о передаче командования эскадрой младшему флагману контр-адмиралу Ухтомскому, находившемуся на броненосце «Пересвет». Но на «Пересвете» оказались сбиты стеньги, и сигнал о вступлении в командование Ухтомский поднять так и не смог. В результате эскадра так и осталась без командира, и броненосцы, не зная, что делать, повернули на обратный курс. Большинство кораблей в тот же вечер вернулись в Порт-Артур, а два крейсера, четыре эсминца и поврежденный флагман ушли в нейтральные порты, где были разоружены — что, в конечном итоге, спасло их от бесславной гибели.
Возвращение эскадры, а затем ее затопление при падении Порт-Артура не только оказало гнетущее воздействие на моральное состояние русских войск и флота — оно сделало бессмысленным дальнейшее движение на Дальний Восток отправленной в августе балтийской эскадры. Теперь посланных с Балтики сил было уже недостаточно для установления господства на море. А если бы порт-артурская эскадра к тому времени находилась во Владивостоке, она смогла бы не только помочь 2-й эскадре пройти в Японское море, но и обеспечила бы полный перевес русского флота над японским. Во всяком случае, такое поражение, как при Цусиме, нам уже не грозило даже при самом бездарном руководстве. Но по какому пути пошла бы отечественная история далее?
Характерно, что военно-морская история дает куда больше примеров подобных случайностей, чем история «сухопутная». Это объясняется тем, что в сухопутной войне гораздо большую роль играет стохастический эффект — гауссиана нормального статистического распределения, нивелирующая роль отдельных случайностей путем их компенсации массой других, противоположно направленных. В морской войне отдельных элементов (людей, кораблей, орудий) меньше по крайней мере на порядок — и, следовательно, возрастает не только относительная ценность каждого из этих элементов, но и роль случайного или личностного фактора в их действиях.
Однако далеко не всякая случайность способна повлиять на конечный исход событий. Пример с «Бисмарком» здесь более чем характерен: «случайная» гибель «Худа» никак не повлияла на исход операции, в то время как куда более случайное попадание английской авиаторпеды в рулевое управление «Бисмарка» в итоге привело к катастрофе. Между тем в мае 1941 года всего лишь повторилась история четвертьвековой давности, когда в ходе Ютландского сражения три английских линейных крейсера точно так же взлетели на воздух от попаданий в пороховые погреба. Это позволило германскому флоту считать себя победителем, но поле боя все равно осталось за более сильным противником [413].
Одной из самых успешных своих акций за время войны на Тихом океане американцы до сих пор считают операцию по уничтожению командующего Объединенным Японским Императорским флотом адмирала Ямамото. Наверное, это тоже можно отнести к области случайных удач — еще в 1940 году американцам удалось «расколоть» один из главных японских шифров. Поэтому когда 13 апреля 1943 года центры радиоразведки на Гавайях и в Датч-Харборе (Алеутские острова) перехватили радиограмму, отправленную штабом японских войск в Рабауле, американцам не составило труда расшифровать ее содержание. В радиограмме говорилось о том, что 18 апреля в 6.00 по токийскому времени из Рабаула на аэродром Баллаэ (остров Бугенвиль) вылетит адмирал Ямамото. Цель визита — инспекция передовых подразделений на Бугенвиле и острове Шортленд.
В тот же день содержание перехваченной радиограммы было сообщено командующему Тихоокеанским флотом адмиралу Нимитцу. 14 апреля о нем стало известно военному министру Ноксу и президенту Рузвельту, в тот же день было принято решение о проведении операции по уничтожению японского адмирала, чьи
