Ознакомительная версия.
Вторая причина вялотекущей вражды двух лагерей состояла в различии решаемых ими задач.
Военноначальствующих постоянно преследовали цветные сновиденья — многосерийные широкоформатные фильмы ужасов: «Военный спит в карауле (наряде по столовой, наряде по КПП и т. д.», «Военный не уложился в норматив», «Военный опоздал (вернулся нетрезвым, не вернулся и т. п.) из увольнения», «У военного обнаружено кожно-венерическое заболевание» и много-много других.
В промежутках между ужастиками любили военноначальствующие, ну просто патологически любили чистоту и обеспечивали ее усилиями военных ежедневно и еженощно. А еще любили они порядок в прикроватных тумбочках. И осуществляли постоянный тотальный контроль содержимого этой военной мебели. Всеми уровнями факультетской военноначальствующей иерархии сразу. И чем выше был этот уровень, тем внезапнее была проверка. А потом наступал тщательный разбор ее результатов перед многосотенным строем понурившихся военных. Разборы обычно изобиловали абсолютно всей палитрой красок и многообразием действующих лиц:
— Это что же такое творится на факультете?!!! Пробегаю под кроватями — пыль столбом! Захожу в каждую тумбочку — бардак! А в тумбочке курсанта Громова нахожу голую бабу!!! Еле отодрал ее и с трудом выбросил ее на помойку. Старшина, выдать Громову лопату, пусть роет трехметровую яму. На той же помойке. Немедленно закопать эту бесстыдную бабу, пока замполит ее еще не углядел. А то еще только политических дел мне на факультете не хватало помимо всего этого бардака! Закопать бабу немедля! И доложить!
А как любили красить военноначальствующие! Как только появлялись деньги на какой-нибудь хозяйственной статье, военноначальствующими немедленно отдавалась команда о закупке краски. Краска должна была быть закуплена обязательно зеленая, ну, на худой конец, коричневая. И для всех военных начинались особые развлечения. Над каждым красящим военным нависало обычно по три руководителя:
— Да не так, товарищ военный, надо не справа налево, а слева направо!
— Да, да и не снизу вверх, а сверху вниз.
— Разлить ее всю на хрен. И растереть. Только быстро.
Удушающая вонь, мутные слезы из опухших красных глаз, утренние трудности головопохмелья. И так все продолжается, пока не кончится наконец эта отстойная военная краска. Один старшина, как-то особенно надышавшись (хоть и служил перед учебой в химических войсках, закалка не всегда помогала), для ускорения процесса приказал ухнуть всю эту гадость на пол цокольного этажа и быстренько размазать. А на входной двери собственноручно табличку повесил с надписью в стихах, что-то вроде: «Труд военного уважай, через порог пока не переступай». Тот еще романтик. Мимо шло лицо высоковоенноначальствующее. Остановилось. Почитало. Сказало: «Старшина, что за хрень ты тут написал? Если человек умный — он и так все поймет. Во-первых, краска сильно блестит, во-вторых, воняет, к тому же очень сильно воняет — значит, не засохла. А если человек дурак — ты ему хоть триста табличек повесь». Договорив, лицо переступило через порог и засеменило, пошажно прилипая и оставляя громадные следы, в противоположный конец цокольного этажа. Понадобилось срочно проверить, значитца, высоковоенноначальствующему порядок в шкафчиках с обмундированием для военных.
А еще любили военноначальствующие что-нибудь выращивать. И, видимо, не было в военном бюджете такой строки — «Пополнение зернового фонда для озеленения территорий военных объектов МО», или же: «Эстетическое воспитание военного на основе созерцания зеленых насаждений несельскохозяйственного назначения». Потому как все сельскохозяйственные экзерсизы венноначальствующих, чаще всего, ограничивались требованием банального поливания травы на закрепленной за подразделением территории. По нескольку раз в день. Невзирая на только что прошедший проливной дождь. Были даже поэты этого дела, которые будто бы слышали даже как она, трава эта, растет, впитывая пролитую на нее воду. Один из них, как-то взирая в глубокой задумчивости на таскающих лейки военных, вдруг изрек непривычно тихим и глубоким для себя, просто утробным таким в проникновенности своей голосом: «Поливать надо обильно. Потом оно вопьется — зато птички не склюют». Повернулся и тихо так пошел, не выходя из состояния крайней своей задумчивости. Долго ломало потом головы сообщество назначенных «зеленых» над по-восточному спрятанной мудростью услышанного — бесполезно, восток оказался для них делом слишком тонким (пока слишком, а впоследствии придется этим же сейчас еще «зеленым» военным решать многие тонкие вопросы примитивного в жестокости своей востока).
Чрезвычайно образным было военное мышление этого эстетствующего венноначальствующего и, по военному же, был он предельно краток. До такой же степени чрезвычайности краток он был в речах своих, как и в образности мышления своего. При этом напрочь не выносил венноначальствующий никаких ненужных ему в словах окончаний. Мог сказать, например: «После обед строится на территорию». Это должно было означать, что после окончания обеденного времени (не путать с временем непосредственного поглощения пищи) надо построиться и в составе строя убыть для уборки закрепленной за подразделением территории. Видите, насколько сократил всего военноначальствующий?! И добавлял после небольшой паузы: «С вениками я уже договорился». И военным было абсолютно несложно представить, как он договаривается со строптивыми, видимо не желающими выходить сегодня на работу вениками. А вот еще по поводу краткости. Обращается, например, военноначальствующий к марширующему куда-то строю: «Отмашка р-р-рук! И чтоб я не видел!» Вы что подумали? Поясняем, здесь имелось в виду то, что не хотел он видеть кого-либо отмашку эту руками своими ленивыми не выполняющего. Или же еще, на учениях в болотистом лесу: «Как только выходим на сушу, сразу переходим на строевой шаг!» Ну просто всем военным морской дядька-Черномор! А допросчиком был ну просто замечательным. Подзывает, например, к себе военного и с ходу: «Объясните мне, почему вы…?» Военный только откроет рот: «Да я, мол…» И тут же слышит: «Не надо мне ничего объяснять! Вы лучше ответьте мне на прямо поставленный вопрос…» Обескураженный военный снова начинает свой краткий ответ, но тут же слышит: «Да не надо мне ничего объяснять! Вы лучше скажите…» И так могло продолжаться очень долго. Много-много циклов. А заканчивалось всегда одним и тем же. Очередным объявлением о грядущем наказании военного и о способах будущего глумления над ним. Тяжесть глумления, оказывается, будет усилена из-за того, что военный еще и пререкался с военноначальствующим! «Пререкался?! Да вы же сами просили ответить…» — лепетал неопытный военный и тут же предавался дальнейшему поруганию с использованием ненормативной лексики.
Впрочем, с ними, военноначальствующими, часто такое бывало: звезданет что-нибудь абсолютно не связанное ни с происходящим в данный момент событием, ни с окружающими его предметами, и быстрыми шагами куда-нибудь уйдет. А вы стойте потом и думайте, что же это все могло бы означать? Только быстро думайте. А то он сейчас вернется такими же быстрыми нервными шагами и начнет вопить о том, что до сих пор не выполнены его четко сформулированные указания.
— Творошков, впредь курс в главный корпус водить только по-за спортзалом.
— Товарищ полковник, так перед спортзалом или за ним?..
Но его уже нет. Ушел он. У него другие дела. Сейчас ему уже точно некогда. Но когда он срочно дела эти завершит, он придет и проконтролирует — идут ли по-за спортзалом? И будет язвительно вопить при этом издалека (лексика изменена на нормативную):
— Творошков, ну куда же вы курс повели? Я так и знал. Первый раз вижу такого долбаковского военноначальствующего! Я же ясно сказал — по-за спорт-за-лом!!!
Все-таки однажды мирная система озеленения дала сбой. Вернее, она была нарушена одним ретивым военноначальствующим, имеющим родственников, выезжающих за границу (не зря политически бдительные военноначальствующие относились к подобного рода личностям очень насторожено). Ретивый военноначальствующий решил выделиться на фоне растительной жизни своих косных коллег. По его самоличному заказу привез как-то «заграничный» родственник семена бамбука из далекой африканской страны. Засеян был весь участок вдоль дороги, ведущей в главный корпус альма-матер обучаемых военных. До революции в этом здании располагалась Академия Генерального штаба Российской империи. Перед зданием вольготно возлежала скульптура гривастого льва. Видимо, этот дремлющий на клумбе царь зверей и навеял на ретивого военноначальствующего африканские настроения.
С первых дней посадки бамбук стал проявлять чрезвычайную агрессию. Активно размножаясь и захватывая все новые и новые территории, бамбук подобрался наконец к дороге и продемонстрировал, что асфальт — это вовсе для него никакая и не помеха. Что видал он, дескать, препятствия и посерьезнее. В результате дорога вскоре превратилась в некий фрагмент африканской саванны. Экзотический вид стройной бамбуковой рощи поверг лиц еще более военноначальствующих в состояние крайнего раздражения, вот-вот грозящегося сорваться в состояние прогрессирующего возбуждения. А высоконачальственное возбуждение — это я вам доложу… Потрясающая мимика. Чем больше ее наблюдаешь, тем более привлекательным кажется облик доктора Крюгера, который в сравнении с искаженной прогрессирующим возбуждением физиономией лица высоконачальствующего все больше и больше напоминает рекламного младенца, объевшегося молочной смеси и излучающего умиротворение. А слова, какие слова формируются на выходах высоконачальствующих речевых аппаратов… Слова, казалось бы, перемежающиеся в хаотическом порядке, иногда вдруг складываются в емкие, образные фразы. Фразы, прослушав которые, военный сразу может догадаться о том, что ждет его в ближайшем будущем и какие действия ему прямо сейчас надлежит предпринимать. Вот, к примеру, самые интеллигентные или хотя бы поддающиеся нормативному толкованию фразы:
Ознакомительная версия.
