Ознакомительная версия.
Уже двое суток мы с нетерпением ждали постановки задачи, но безделье ничем не прерывалось, Более того, пришёл посерьёзневший комбат, забрал топокарту и шифр. Дальше — больше. Саша Широков шепнул мне, что оперативное дело завели новое и приказано подготовить к выдаче боеприпасы. Вновь все замерло ещё на ночь. Неизвестность нервировала и напрягала. Вся моя группа понимала, что происходит нечто серьёзное и никак не связанное с плановыми учениями. В очередной раз пришёл комбат, посмотрел на всех внимательно и произнес, обращаясь ко мне: «Будь готов получить боевую задачу». Я понял, что это могло означать, ведь слово «учебно-боевая» не прозвучало, но переспрашивать не решился и только — не по уставу — кивнул головой. С того момента меня не покидало холодящее душу чувство ожидания опасности, не сравнимое ни с чем, доселе мною испытанным. Думаю, бойцы тоже пересмотрели в одночасье взгляды на службу и на жизнь.
Как оказалось в разгар учений, когда все войска округа пришли в движение, на сопредельной стороне армия КНР также начала выдвигаться на боевые позиции, и соединения вероятного противника направились к границе с СССР. Учения срочно прервали, и действия пошли по иному руслу. Другими словами, в полном соответствии с планами, разработанными на случай полномасштабной войны с Китаем. В такой обстановке отправлять группы для выполнения учебных задач было бы легкомысленным, но и распоряжения вскрыть секретные конверты с боевым приказом также не поступало. Вся бригада замерла в ожидании начала войны. Мы, изолированные от внешнего мира, ничего этого не знали. Наконец, где-то, скорее всего в Москве, недоразумение разрешилось.
Напряжение спало и здесь, у нас. Рано утром пришёл улыбающийся майор Широков и распорядился: «Сдать документы, ордена и личные вещи». Стало понятно, что ситуация вернулась в «учебно-боевое» русло, и настала пора получения задача. Собрав документы, Александр Ефимович махнул мне рукой, и мы направились в штаб бригады. В кунге секретной части мне вернули шифроблокнот и то-покарту.
Следующим местом назначения было оперативноразведывательное отделение. Именно там я должен был ознакомиться с оперативным делом своей группы, прочитать и расписаться в учебно-боевом приказе.
Откинув полог палатки, я вошёл внутрь, следом за мной Александр Ефимович. Широков пошел сдавать наши документы, а я взял в руки подсунутое мне старпомом дело. Перелистав его, я попытался пробежать глазами, чего мне предстояло сделать. Старпом раздражённо дал мне ручку и проговорил: «Расписывайся быстрее. И так некогда, потом читать будешь». Я послушно поставил подпись, понимая, что это ровным счетом ничего не меняет, и только потом, присев на раскладной стульчик, принялся читать.
Моему удивлению и возмущению не было предела. Действительно, местом назначения должен был быть г. Краснокаменск, но при этом задача ставилась, заведомо не выполнимая. Предстояло уничтожить горно-обогатительный комбинат. В графе «вооружение и снаряжение» было написано: штатное. Иными словами, имея при себе стрелковое оружие и несколько мин, группе надлежало даже не вывести из строя — уничтожить — целый завод.
Дело в том, что Краснокаменск считался закрытым городом, то есть въезд в него осуществлялся по специальным разрешениям. Во-первых, потому что там добывали уран, а во-вторых, расстояние до границы с Китаем составляло всего десять километров. На заводе, который предстояло уничтожить, происходило обогащение урановой руды. Находился он примерно в пяти километрах от города. Это мне было уже известно. Там, в Краснокамен-ске, жил в то время мой отец, и я уже бывал там. По этой же причине через два года на подобных учениях меня вновь отправили туда же. «Хоть бы ядерный фугасик приписали», — пробурчал я.
Там же вместо удостоверения личности мне выдали кусок картона размером сантиметров пять длиной и три шириной. На нём стоял штамп секретной части в/ч 55433 и надпись «Витязь-17» — отныне мой позывной. По этому «документу» должно было произойти опознание в случае моего захвата органами КГБ. Своего рода подтверждение принадлежности к ВС СССР. К слову сказать, каждый раз в ходе проведения подобного рода учений силовые структуры вылавливали много беглых урок, раскрывали массу преступлений. Засунув картонку в брезентовый мешочек с шифром, я пошёл восвояси.
В расположении группы уже находились комбат и Саша Широков. Они решали очень важный вопрос: способ доставки группы. Судя по разговору, это должно было быть десантирование с вертолёта. Как им казалось, наилучшее решение вопроса. Дело в том, что на таких учениях группа, как только покидала расположение бригады, сразу оказывалась в тылу «противника». Иными словами, разведчиков мог задержать кто угодно, и это считалось бы провалом. Скрытно преодолеть расстояние в триста километров, а именно столько отделяло нас от Краснокаменска, было сложно, практически невероятно. Всю ответственность за это нёс офицер, ответственный за подготовку группы, в данном случае Александр Ефимович. Неудача на этом этапе для меня была бы неприятна, но не позорна, как для Широкова.
Однако, несмотря на авторитет двух старших офицеров, от такого варианта я отказался категорически. Крас-нокаменск располагался в большой долине, окружённой голыми сопками. Покряхтев, начальники согласились, что спускаться в ясном небе под куполами на глазах у всего города смахивало на явный перебор. Тогда возник другой вариант, чуть менее идиотский. Добраться вертолетом, но высаживаться посадочным способом, сделав несколько ложных приземлений. Как известно, ночью вертолёты не летают, поэтому зрителями также предполагались все горожане Краснокаменска. На мой вопрос: «Дальше я куда? Сидеть на корточках в чистом поле, ожидая наступления сумерек?» — комбат нашёл на карте клочок зелени, означающий кусты, и ткнул в него карандашом. «Именно там меня и будут искать пограничники», — сделал я резонный вывод. Короче говоря, несмотря на внутреннюю робость перед начальством, мне удалось отстоять единственно возможный вариант — автотранспорт.
Учения «Саранча 82». Сейчас прозвучит команда: «В разведку шагом марш»
Ещё до моей отправки случился глупейший инцидент. Начальник разведки округа, судя по петлицам, бывший танкист, полковник Гармаш, решил лично проверить готовность групп к отправке. Сия доля выпала на лейтенанта Загнойко, но это сказалось и на всех остальных. Меня тогда ещё удивляла некомпетентность высоких начальников, и принцип назначения их на ответственные должности оставался глубокой тайной.
Когда полковник Гармаш увидел Сашу с его бойцам в гражданской одежде, то чуть не задохнулся от негодования. К такого рода учениям начинали готовиться загодя, то есть отращивать волосы, отпускать усы и бороды, короче говоря, делали все, чтобы меньше всего напоминать военных. Собирали штаны, кроссовки, рубахи по всему офицерскому дому, чтобы снарядить своих солдат. На этот раз все оказалось зря — доводы относительно того, что группа в населенном пункте должна действовать в гражданской одежде, остались без внимания главного разведчика округа. Разведчики срочно были переодеты, но гражданку Загнойко умудрился прихватить с собой.
По окончании строевого смотра удовлетворённый полковник Гармаш вдруг решил, что группа должна пробираться по тылам противника к району выполнения задачи пешим порядком. На очередные возражения он спросил:
— Расстояние какое?
— Сто километров в южном направлении, — вяло ответил Загнойко, глядя в сторону.
Начальник разведки покряхтел и выдал:
— Ничего, за шесть часов доберётесь.
Он, видимо, разделил расстояние на норматив шестикилометрового марш-броска, а уж то, что скорость движения группы в тылу противника составляет три километра в час, он и знать не знал. Затем, давая понять, что вопрос закрыт, громко скомандовал:
— Напра-во! В разведку шагом марш!
Направо это было на восток…. В результате группу Загнойко благодаря изворотливости комбата удалось отправить на вертолёте. Последняя фраза полковника Гармаша надолго поселилась в народном фольклоре 24-й бригады СпН.
То, что удалось сделать Саше, у меня не получилось. Вся гражданская одежда была конфискована. Удалось отстоять только большую хозяйственную сумку, в которой спрятали радиостанцию и самое необходимое при выполнении задачи в городе — автоматы АКС-74.
Во второй половине дня мы, наконец, отправились. По замыслу майора Широкова, на котором лежала полная ответственность за доставку группы, к вечеру следующего дня мы должны были быть в районе Краснокаменска. Александр Ефимович с блеском справился со своей задачей. Где объездами, где нехожеными тропами, а где и подсовывая фальшивые документы, он провел автомобиль почти к самому городу. Благо, в Забайкалье нет дорог, а есть только направления, и по автотрассе ехать было вовсе необязательно. Поднявшись на вершину сопки, мы увидели раскинувшийся внизу и горящий огнями Краснокаменск. Шура Широков благословил нас, развернулся и отправился обратно. Свою задачу он выполнил. Нас же впереди ждала полная неизвестность, и максимум, о чем я мечтал, — это не быть схваченным в этом вражеском для нас логове. Мыслей и представления о выполнении задачи не было никаких.
Ознакомительная версия.
