В 1904 г. Николай II подарил эмиру четыре 2,5-дм горных орудия обр. 1883 г.; еще два таких же орудия передано в 1909 г.{18}. По этим образцам в 1904-10 гг. в Бухаре было изготовлено несколько казнозарядных орудий – два из них и сейчас находятся в том же Артиллерийском музее. У них бронзовый ствол без нарезов, клиновый затвор, отверстие с нарезкой для запального стакана. Они были, очевидно, изготовлены под впечатлением афганской реформы армии.
Артиллерия помещалась на деревянных однобрусных (английского типа) лафетах с железной оковкой; на двух колесах, с железной осью и ошиновкой. Лафеты красились в темно-зеленый цвет и, видимо, были унифицированы для всех полевых и горных орудий небольшого калибра. В подобном виде лафеты пушек и оставались до 1920 г.{19}. Несколько персидских пушек было на трехколесных лафетах, которые все равно двигались с большим трудом, поэтому для боя они были непригодны{20}.
В конце XIX века российское правительство озаботилось модернизацией бухарского войска. В 1895 г. новый эмир Сейид Абдул-Ахад-хан осуществил реформу армии, в ходе которой она сократилась с 11.400 до 10.000 чел. и составила 12 батальонов (8200 сарбазов, 52 офицера и 12 батальонных командиров), 2 эскадрона кавалерии (600 солдат, 5 офицеров и 2 командира эскадронов) и 2 крепостные артроты (300 артиллеристов){21}. Пехота делилась на «субботнюю» (шамбиги) и «вторничью» (сешамбиги). Шамбиги в субботу, воскресенье и понедельник, а сешабмеги во вторник, среду и четверг должны были по утрам проводить двухчасовые занятия. Первые вооружались берданками и жили в казармах, вторые имели шомпольные ружьями и жили в частных жилищах. Конница состояла всего из двух сотен джиляу «Кавказ». «Кавказцы», имитировавшие казачью охрану, выполняли роль эскорта при эмире, всюду следуя за ним и снабжаясь из его казны. Состояли они из юношей и по достижении 18 лет переводились в пехоту{22}. Части в Бухаре были перевооружены берданками. Кроме того, имелось около 400 русских трехлинеек – по оценке бывшего дипломата П.П.Введенского, не считая частных приобретений оружия по всему ханству из России до войны. Последнее, правда, весьма заботило туркестанские власти: по их сведениям, в 1910-х гг. в связи с религиозными волнениями бухарцы активно скупали берданки, револьверы, а также льежские и американские охотничьи ружья. Целые мечети становились складами оружия, в связи с чем России пришлось проводить обыски и разоружение. В целом закупки составляли до 300-400 винтовок и револьверов в год{23}. Тем не менее, оружие бухарцев оставалось очень разнородным и во многом устаревшим.
Воинские звания были аналогичны российским: аламан (нефер) – рядовой; дах боши – ефрейтор; чехраогаси – фельдфебель (взвод); мирза-баши – подпоручик; юзбаши – поручик; дживачи – лейтенант; караул-беги – штабс-капитан; мирахур – подполковник; токсабо – полковник; датхо – генерал-майор.
Кроме того, существовало войско наукеров, из которого пополнялось военное сословие ханства. Набранные из малых народностей в порядке повинности, они переходили в подчинение правительству, а часть их переселялась в Бухару. В конце XIX – нач. XX в.в. Бухаре и ее окрестностях было размещено девять отрядов наукеров по 150 человек в каждом. Большую группу составляли жившие в городе калмаки (ополченцы), в эти отряды не входившие{24}.
В таком виде бухарская армия встретила 1917 год, Февральскую, а затем и Октябрьскую революцию. А скоро пришло время испытать полвека не воевавшее войско в действии.
С самого начала революция в Туркестане не на шутку встревожила эмира. В декабре 1917 г. в ханстве начались мобилизации людей и оружия. По данным советской «Нашей газеты», было проведено три мобилизации, заканчивавшиеся джигитовкой{25}. По тем же сведениям, удалось мобилизовать 40 тыс. чел.{26}. Основным источником оружия стали отступавшие с фронта через Бухару эшелоны казачьих войск – у них скупались за бесценок шашки, винтовки, пулеметы{27}. Часть оружия добывалась в городах Туркестана – так, например, в феврале 1918 г. было приобретено в Кагане сто винтовок, перевезенных в столицу в коврах и постельных принадлежностях{28}. Некоторое вооружение производилось на месте, а на границах ханства спешно возводились укрепления{29}. В поисках союзников эмир Сейид Алим-хан обратился за помощью к Афганистану, и призыв не остался без поддержки – в Бухару было отправлено около 2000 афганских добровольцев, вооруженных в основном английским оружием{30}. В боях советской стороной были замечены также турки и русские{31}: например, в боях под Кермине было много русских артиллеристов и пулеметчиков, а боем руководил застрелившийся подполковник Ванновский, при котором было шесть казаков с есаулом{32}.
В марте 1918 г. отряды большевиков и младобухарцев под командованием Колесова начали т.н. «Колесовский поход» для «советизации» Бухары. Первая стычка произошла в версте от Бухары, у Фатхабада. Во время боя во фланг красным ударила казачья конница, а из ворот хлынули ополченцы под зелеными знаменами с полумесяцами, вооруженные кремнёвыми ружьями, шашками, палками и т.д. В первых рядах были муллы, бежавшие прямо на пулеметы. Ф.Ходжаев писал: «Я видел лично, как один из них с палкой в руках и ножом во рту шел прямо на наших пулеметчиков и бросился на них. В этом бою был убит командир казачьей сотни Мирза Шамс и еще один из офицеров эмирской армии»{33}.
Понимая, что он проигрывает, эмир запросил перемирия и пошел на все условия. Однако это было только уловкой – посланный красными эскорт был растерзан бухарцами. Эмир с успехом использовал отсрочку, подтянув ополчение числом до 35 000 чел. У красных же кончились боеприпасы. Пополнить их было нельзя – бухарское ополчение разобрало рельсы на много верст с помощью инструментов и верблюдов, разрушило станции, срезало телеграфные провода. 17 марта красные стали отступать к Ката-Кургану. Боясь расправы, с ними эвакуировались младобухарцы и все русскоподданные. За первые два дня удалось продвинуться лишь на 20 верст. Эшелон постоянно обстреливали из фитильных пушек, опрокидывая чаны с водой, а на задние вагоны напирала кавалерия. Боец И.Ф.Куц вспоминал: «Какой-то оголтелый всадник в зеленом халате проскочил через цепь красногвардейцев, подлетел к паровозу и стал тыкать в него пикой… В воздухе летали клочья ваты, вырванные пулями из их стеганых халатов»{34}.
К счастью для Колесова, еще 17 марта к нему срочно отправились войска из Ташкента. Два дня спустя самаркандский отряд в 200 человек захватил Кермине, возглавляемый беком, дядей эмира, который обороняли 5000 чел. В тот же день передовая группа вступила в контакт с Колесовым. 25 марта в Кизылтепе был заключен мир. Эмир пошел на крупные уступки, фактически пообещав возместить весь ущерб, разоружить подданных и оставить армию в 12000 человек при 12 командирах. Уступки показывали, что его армия была недалека от новых поражений. И, тем не менее, она получила отсрочку для подготовки к новой войне.
Военная политика эмирата и ее последствия
Задача строительства новой армии тесно переплеталась с вопросом о новой политической ориентации – при недостатке своих ресурсов нельзя было обойтись без иностранной помощи. Эмир «заключил соглашение с Персией и Афганистаном о поставке оружия и обмундирования»{35}. Весной 1918 г. он направил делегацию к эмиру Афганистана Хабибулле-хану, который в своем ответном послании пообещал ему нескольких офицеров-инструкторов{36}. К тому же в Бухаре уже была двухтысячная афганская бригада. Однако она была плохо дисциплинирована и вскоре после колесовских событий взбунтовалась, поэтому летом из ханства были изгнаны все нелояльные афганцы{37}.
Большое значение имел союз с Великобританией, чьи войска находились на Закаспийском фронте Туркестана. Фронт этот образовался в июле 1918 г. после Ашхабадского антибольшевистского восстания. Поддерживая его, английский штаб в персидском Мешхеде решил отправить туда часть своих войск, чтобы занять Транскаспийскую железную дорогу и Красноводск. Важное значение имело то, что идущие на фронт эшелоны красных вынужденно шли через Бухару, рискуя в случае ее выступления быть отрезанными от Ташкента. В этих условиях Бухаре и Англии выпадал шанс разом взять реванш. Однако огромные пустыни сильно затрудняли координацию действий.
По словам консула П.П.Введенского, арестованного большевиками в 1919 г., для связи с ашхабадцами был послан бухарский чиновник Мирза Сафар, воспитатель наследника престола. В январе он был отправлен и к англичанам, а в марте 1919 г. направился в Мерв{38}. Согласно другим данным, связь с Закаспием эмир поддерживал в основном через «мервского консула» Абдул-Карим-бека. В знак солидарности эмир даже награждал медалями белых офицеров{39}. Другая сторона охотно пошла на контакт. В середине марта 1919 г. из Закаспия вместе с туркменским отрядом прибыл некий офицер Иванов, который после встречи с эмиром отправился в Фергану. Эти контакты усилили слухи о победе на фронте, благодаря чему усилилась торговля Бухары с Закаспием{40}. В начале 1919 г. командующий британцами генерал Маллесон по разрешению Индии также пообещал эмиру оружие и амуницию{41}. Постепенно сотрудничество росло – Закаспий отправлял в Бухару керосин, сахар, мануфактуру в обмен на хлеб. Эмир снабжал им и ашхабадские войска{42}. В конце концов, в марте 1919 г. он попытался договориться о присылке в Бухару английских войск{43}.
