24.XII.1942
Дорогие родители, братья и сестры, сегодня в Рождественский сочельник я здесь, в русской степи, под Сталинградом. Когда вы будете читать это письмо, то, наверняка, почувствуете рождественское настроение, а особенно суровую, жестокую действительность, которая к нам сейчас ближе всего. Праздники не меняют ничего в нашей жизни, здесь фронт, и только внимательный глаз может заметить рождественские настроения. Наверное, вам видится это по-другому. Но вряд ли кто-то из вас может представить, что здесь творится, пока сам не испытает это. Невозможно описать то, что мы здесь переживаем и испытываем. И теперь… рождество… при тусклом свете свечи, с двумя колючками из русской степи вместо елки, пронизывающим восточным ветром, глухими взрывами и пулеметной очередью над нашим бункером. Слава Богу, у нас еще есть дрова, чтобы согреться. Я сижу вместе с командиром взвода, фельдфебелем и нашим связным и праздную Рождество. Рядом со свечкой мы поставили несколько фотографий из дома, мы думаем о вас. Несмотря на воспаленные глотки, мы даже спели «Stille Nacht» и «О, Du, frohliche»[16], но очень хорошо не получилось, чего-то не хватает… вас. Уже три месяца я не получал весточки от вас, а в эти праздничные дни это было бы нелишним. Сколько это будет продолжаться? Несмотря ни на что воздушная почта продолжает доставлять письма, но их приходит очень мало. Несмотря на все трудности, для нас подготовили пару приятных мелочей. В пору большого дефицита мы получили 3 кекса и несколько сигарет — самая главная радость. Мы даже смогли сварить себе кофе в зернах и сделали глоток рома. Поверьте, мы были очень благодарны и искренне радовались этому. Многое меняется в жизни, и люди меняются. В прошлом году на рождество мне бы такое и не приснилось. Но при этом я все же доволен, я благодарю Бога, что мне выпало пережить рождество, оставаясь здоровым и бодрым. Этого же я желаю и вам, хотя, наверняка, вы много думаете обо мне и переживаете. Будем надеяться, что скоро увидимся. Уже почти 2 часа ночи, начался следующий праздничный день. Я был у других солдат, мы сидели вместе, и я пытался подбодрить их. Можно только удивляться нашим солдатам, единственным в своем роде — непобедимым. Надеюсь, родина сможет потом это оценить и признать. С наилучшими пожеланиями.
Л. Р., унтер-офицер, моторизованный артиллерийский полк, 9-я рота, 60-я пехотная дивизия (моторизованная)27.12.42
Рождественские праздники прошли, прошли, как любой день, такое грустное Рождество. Ни письма, ни посылки, ничего. Только мысли обращены к родным местам, к нашим любимым. Но надо ли ломать голову? От всего этого мир не погибнет, даже если настроение у солдат совсем плохое. Рота понесла большие потери. Я не могу тебе рассказать больше о нашем положении, ты будешь плакать, но я и мои товарищи будем стоять до последнего.
28.12.42
Я должен сообщить вам печальную весть, что Ваш муж ефрейтор Вильгельм Зиме погиб 26 декабря в 25 км северо-западнее Сталинграда. В рождественское утро русским удалось прорвать наши позиции. Резервная рота, в составе которой находился Ваш муж вместе со своим братом, должна была ударить в тыл русским. Когда Ваш муж приподнял голову, чтобы оглянуться вокруг себя, его достала пуля русского снайпера. Он получил ранение в голову и немедленно погиб. Его брат находился около него и может Вам рассказать об этом подробно. Я понимаю, каким тяжелым будет это сообщение для Вас, и от имени всей роты выражаю большое сочувствие. Для роты это большая потеря, которую нельзя восполнить. И мы не забудем нашего Вильгельма. Мы похоронили его на кладбище 60-й дивизии, недалеко от тракторного завода, примерно в 20 км северо-западнее Сталинграда.
Лейтенант Г. 92-й полк, 60-я пехотная дивизия31.XII.1942
Сегодня вечером мы снова варили конское мясо. Мы едим это без всяких приправ, даже без соли, а околевшие лошади пролежали под снегом, может быть, 4 недели. Как ты можешь понять, у нас нет лакомых кусков…
Без имени отправителя, 1-я батарея, 631 артиллерийский полк3.1.1943. Воскресенье
Наверное, ты долго ждешь письма о том, как дела тут, в Сталинграде. Ты не можешь себе представить, каково это, если мы окружены, когда мы ничего не получаем. Когда же мы увидимся? Ты удивишься, как мы плохо выглядим. Пожалуйста, если сможешь, пришли нам что-нибудь. Мы не получаем писем. Прошло уже семь недель, когда я получил от тебя последнее письмо. Но мы надеемся, что скоро получим рождественские посылки.
Без имени отправителя, 517-й полк, 295-я пехотная дивизия05.I.1943
Мне оказали должный уход. Я снова сыт и хочу сказать, что нахожусь в хорошем расположении духа. Я никогда раньше не думал, насколько лучше можно воспринимать мир на полный желудок. Это поразительно, до какой степени сообразительным можно стать, если нужно. Ржаная мука с водой, к сожалению, без сахара и соли, как омлет, запеченный в масле, — превосходная на вкус. К сожалению, и мука закончилась. Сейчас наше блюдо — это конина. Слава Богу, у нас есть одна машина, но, к сожалению, у нас нет соли, лука и т. д. Мы едим продукты без соли, так как у роты тоже не осталось припасов соли. Ох, Боже мой, все складывается неблагополучно. Я догадывался, что при таком положении с транспортом зима будет суровой для нас.
Если бы я верил в то, что это не будет продолжаться долго, я бы не писал всего этого. Но родина должна знать, как иногда нам тяжело. Позже буду опять перечитывать твои письма. Долгое время я уже не веду дневник.
Я сам занимаюсь стиркой белья! Если его даже кипятить, оно покажется сказочно чистым. Но сушить мы можем только одну вещь над печкой, так как в укрытии находятся еще б мужчин!
Все налаживается. Но мы будем только тогда радоваться, когда вся эта нелепица закончится. Мы потерпели неудачу. Другие чувствуют себя этой зимой намного лучше, чем прошлой. В этом нельзя сомневаться.
Обер-ефрейтор В. Р., 2-я рота, 48-е подразделение, батальон связи6.1.1943
Вчера я получил от вас первую посылку. Сначала хочу выразить свою благодарность. Посылку, которую вы отправили мне к рождеству в ноябре, до меня не дошла, но я так обрадовался этой весточке от вас, что очень счастлив. Возможно, вы удивитесь этому, но это был для меня действительно праздник. Вы не представляете себе, как любая мелочь может облегчить наше пребывание здесь. Табак или одна сигарета и т. д. — это большие подарки, имеющие большое значение.
Унтер-офицер моторизованного артиллерийского полка, 9-я рота, 60-я пехотная дивизия (моторизованная)В сталинградском котле находилось 25 корпусных и дивизионных отделений полевой почты. Если верить записям, оставленным войсковым почтмейстером полевой почты К. Циглером, с начала декабря 1942 г. до прекращения снабжения воздушным путем 23 января 1943 г. в «котле» было обработано 6,7 млн. писем, причем 2,9 млн. писем были отправлены из Сталинграда транспортом, вывозившим раненых. В результате наступления Красной Армии немцами были потеряны необходимые для снабжения окруженных германских войск аэродромы. Почтовая связь прервалась.
В ФРГ вышло достаточно много изданий писем — от комплекта писем одного автора до подборок писем и воспоминаний. Все эти источники находились в германских государственных или семейных архивах. В публикациях авторы писем представали жертвами, отсутствовали осознание обществом вины и сопричастности каждого простого взрослого немца к трагедии. Указанные сборники отвечали политической атмосфере холодной войны. См., напр.: Die Feldpostbriefe des Adelberg-Ottheinrich Ruhle 1939-1942. Heusenstamm, 1979; Die Briefe des Peter Pfaff 1943-1944. München, 1988; Sehr selten habe ich geweint. Briefe und Tagebucher aus dem Zweiten Weltkrieg von Menschen aus Berlin. Zurich, 1992.
Обратим внимание на столь характерное для русской лексики военных лет обозначение немцев — «они»!
Так немцы называли советскую многоствольную реактивную установку («катюшу»).
Известный волгоградский историк Борис Абалихин (1930-1994) привел несколько выдержек из указанной брошюры в издании, посвященном юбилею Сталинградской битвы. См.: Мир, признательный Сталинграду. Волгоград, 1973. С. 42, 44, 47, 58.
