Ознакомительная версия.
Впрочем, это, конечно, только предположения, но небеспочвенные. С другой стороны, нужно учесть и чисто человеческие, личностные качества тогдашнего окружения Сталина. Берия в их числе был самой решительной фигурой, способной на такого рода действия. Весь предыдущий материал, который был изложен в этой работе, тому прямое подтверждение. В Берии была жилка авантюризма, чего не было ни в одном другом представителе тогдашней правящей верхушки. Эти люди не случайно составляли «свиту вождя». Он выбирал их по принципу личной подчиненности, а не в силу выдающихся способностей. А Берия был человеком другого сорта. Он «попал в шлейф» ввиду особых обстоятельств и по логике вещей должен был быть устранен после исполнения отведенной ему роли, но началась ВОЙНА! Она изменила все предыдущие стандарты. Просто понадобились люди вроде него, которые могли проявить свой характер. Люди бесцеремонные, не задумывающиеся о морали и уверенные в конечной правоте выполняемого дела. И «наш Лаврентий» из «пугала в квадрате» (он должен был вначале своими делами «припугнуть» какую-то часть верхушки, а затем, как это было и с Ягодой, и с Ежовым, расправа с ним должна была также послужить назиданием для обезличенных клевретов) превратился в очень нужного человека, для вождя и для системы в целом.
Сталинские выдвиженцы «первого ряда»: Тимошенко, Буденный, Ворошилов, Кулик, Мехлис и прочие – очень быстро показали свою полную некомпетентность и даже, более того, вредоносность своих решений. И Иосиф Виссарионович, прекрасно умевший расставлять приоритеты, быстро соглашается на продвижение тех, кого до этого момента или травили, или придерживали в узде. Это касалось всех: и военных, и хозяйственников, и специалистов, и прочих. Он даже с церковью «договорился» на всякий случай.
Поэтому, когда время жизни «отца народов» подходило к концу, в отличие от остальных «претендентов» Берия выделялся. Он обладал не только желанием действовать, но и вполне осязаемой, многоплановой программой, которую мыслил, по-видимому, уже давно и желал приступить к немедленному ее исполнению.
Именно Берия явился инициатором начавшегося перераспределения власти в высшем руководстве партии страны в тот момент, когда Сталин был еще жив, а значит, он был уверен в неизбежности и близости рокировки в тот момент, когда Сталин еще был всесилен.
Некоторые источники дают повод говорить даже о том, что он признавал этот факт публично, намекая на трибуне мавзолея 1 мая 1953 г. о своей причастности к смерти диктатора и о роли спасителя «всех нас» от последней воли Сталина.
Итогом этих перипетий явилось то, что еще 5 марта 1953 г. на совместном заседании ЦК КПСС, Совета Министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР по предложению Берии Маленков был утвержден в должности председателя Совета министров. В свою очередь Берия был назначен по представлению Маленкова первым заместителем председателя Совета министров при совмещении этой должности с должностью министра вновь объединенного МВД.
Этот период деятельности Берии хотя и краток по времени, но качественно отличается от всей его предыдущей работы. Он предстает как совершенно неординарный для советской политической системы того времени инициатор предложений, многие из которых напрямую затрагивали его прошлую деятельность, причем в этом случае он как бы перечеркивал ее, не подпитывая то, что им уже создано, а разрушая.
Так было, к примеру, с системой ГУЛАГа, о которой уже шла речь выше, но действия Берии в этот период охватили и многие другие стороны жизни Советского государства, как внутренние, так и внешние. Создается впечатление, что он, как мальчишка, дорвавшийся после долгого томления за руль, хотел обязательно поупористей давить на газ и уж, конечно, покрутить руль во все стороны и порезче. Грубоватое, безусловно, сравнение, но уж очень похоже. Куда девался тот рассудительный и предельно бдительный, холодный и страшный нарком, поблескивавший ледяным блеском пенсне? Вместо достойного, величественного государственного мужа, маршала перед нами предстает суетящийся, брызжущий потоками если не либеральных, то уж точно для сталинской системы совершенно креативных идей человек, не понимаемый окружающими и, похоже, сам потерявший четкое восприятие реальности. Но на этом следует остановиться отдельно. Поэтому все по порядку.
Первое, на чем сосредотачивает свое внимание вновь назначенный министр МВД, – это пересмотр материалов следствия по делам, введенным для дискредитации лиц, близких к нему, а соответственно, и самого Берии, в последние годы правления Сталина. Уже 13 марта 1953 г. приказом министра создаются специальные следственные группы по делу арестованных врачей, по делу бывших работников Главного артиллерийского управления Военного министерства СССР, по делу сотрудников МГБ СССР, по делу арестованных МГБ Грузинской ССР группы местных работников, речь идет о так называемом «мингрельском деле».
Этим шагом Берия решал две проблемы:
– во-первых, эти дела были классическим образом сфабрикованы, а соответственно, устранение перегибов в работе МГБ до Берии вновь создавало ему имидж организатора, наводящего порядок в органах;
– во-вторых, это снимало все-таки вполне реальную напряженность вокруг его имени, поскольку показания свидетелей уже выбиты были, и все они были не в пользу Берии, а вопрос о власти окончательно еще решен не был, и оставлять такие вещи открытыми было совершенно непозволительно с его стороны.
Подобным же образом, возможно, по просьбе Маленкова, и даже скорее всего, 18 марта 1953 г. Берия инициирует пересмотр дела «По обвинению бывшего руководства ВВС и Министерства авиационной промышленности СССР», причем как такового пересмотра дела фактически не предполагается, так как документ, начинающийся следующим образом: «Придавая важное государственное значение материалам следственного дела на бывших работников ВВС Советской армии и Министерства авиационной промышленности, следствие по которому, как это установлено проверкой, было проведено бывшим Главным управлением контрразведки Министерства вооруженных сил СССР необъективно и поверхностно, – приказываю… и т. д.», а заканчивается так: «Тов. Влодзимирскому работу закончить в 2-недельный срок и свое заключение представить мне».
Пересмотр дела только предполагается, а министр уже указывает на то, что следствие было проведено «необъективно и поверхностно», и в конце требует личной отчетности перед ним. Берия, конечно же, хотел этим шагом еще больше укрепить свои позиции, так как «авиационное дело» постоянно висело над Маленковым, отвечавшим за авиацию в тeчeние войны. Позиции Маленкова были в то же время достаточно сильны среди партийной номенклатуры, что было слабым местом Берии, которого аппаратчики не признавали, считая «выскочкой», но, начав процесс пересмотра дел, Берия подошел к этому вопросу с полной основательностью и отнюдь не ограничивался только лишь очищением своей персоны и персон «союзников». Берия обладал амбициями руководителя и действовал по-своему вдумчиво, методично и поэтапно.
Исходя из его логики, вначале он должен был аккуратно, но качественно переиграть всех возможных конкурентов, прежде всего Маленкова, Молотова, Хрущева, а для этого ему был совершенно необходим положительный образ как внутри страны, в том числе и эти «товарищи» должны были стать «послушными» соратниками, так и за рубежом.
В записке Берии в Президиум ЦК КПСС о реабилитации лиц, привлеченных по делу о так называемых «врачах-вредителях», поданной 1 апреля 1953 г. на имя Маленкова, он указывает на то, что следствие, заручившись санкцией И. В. Сталина на применение физического воздействия к арестованным врачам и при поддержке тогдашнего руководства МГБ ввело в практику следственной работы различные способы пытки, жестокие избиения, применение наручников, вызывающих мучительные боли, и длительное лишение сна арестованных. Эта записка, легшая в основу реабилитации людей, арестованных по сфабрикованному «делу врачей», имела свое продолжение и в работе Берии с личным составом объединенного министерства.
В частности, уже 4 апреля за № 0068 выходит приказ, очень похожий на документ от 26 ноября 1938 г., где также речь шла о «запрещении применения к арестованным каких-либо мер принуждения и физического воздействия». Интересно, что даже стилистически они очень похожи: и тут и там – незаконные действия работников следственных отделов и охраны именуются «грубейшими извращениями советской законности». Берия в категорической форме вновь запрещает своим приказом любое применение силы в отношении лиц, находящихся как под следствием, так и в местах отбывания наказаний.
Более того, настоящий приказ предупреждал весь состав органов МВД, что дальнейшая практика применения физического насилия над людьми повлечет за собой уголовную ответственность как для исполнителей, именуемых «непосредственными виновниками», так и для их руководителей, так как в практике функционирования советской государственной системы устные санкции руководящих работников были обыденностью, вполне сочетавшейся с письменными распоряжениями.
Ознакомительная версия.
