Ознакомительная версия.
Когда мы проскочили мимо истребителей сопровождения, они шарахнулись в сторону, а затем развернулись, чтобы гнаться за нами, но мы были уже далеко впереди и имели серьезное преимущество в скорости. Я спустился на ту же самую высоту, что и бомбардировщик ДБ-3, который я выбрал в качестве цели, чтобы спокойно заняться им. Бомбардировщик быстро рос у меня на прицеле. Я открыл огонь с дистанции 200 метров и не прекращал стрелять, пока она не сократилась до 100 метров. К этому времени мотор и фюзеляж бомбардировщика были охвачены пламенем. Я пролетел мимо него в пологом пике, чтобы догнать Покела, который мчался впереди меня.
Мы летели бок о бок под тучами, но вдруг неожиданно справа от нас из тучи вывалился пикировщик Пе-2, вошел в штопор и разбился возле дороги на Валкъярви. Мы автоматически начали высматривать наши истребители, но сквозь слой облаков ничего не было видно. Тогда мы нырнули туда… и кое-что заметили. На полуобгоревшем парашюте вражеский летчик медленно плыл к земле, чтобы попасть в плен. Вокруг него вертелся «Брюстер» самого агрессивного вида. Позднее мы узнали, что его пилотировал старший сержант Кауппи.
Заправившись и перевооружившись, мы снова поднялись в воздух, но не нашли противника. Лишь вездесущие зенитки встретили нас нервным лаем. Около часа мы патрулировали над линией фронта, а потом вернулись для новой заправки.
Мы перекусили по-быстрому и вылетели на разведку, чтобы проверить сведения о сосредоточении советских танков и пехоты в районе Валкесаари - Васкисавотта - Ленинград. Когда мы подлетали в Ваммелсуу, погода начала портиться и облачный слой опустился примерно до 600 футов, рваные тучи едва не ползли по земле. Между Ваммелсуу и Оллила мы встретили штурмовик Ил-2, который летел навстречу нам буквально над самыми деревьями, далеко позади тащился истребитель сопровождения Ла-5. Я сказал Покела, что всажу в Ил-2 короткую очередь, а потом последую за ним. В пологом пике я устремился следом за Ил-2, и бортстрелок открыл по мне огонь, а пилот повернул влево. Я обстрелял его сзади слева. Сначала штурмовик попытался повернуть к нашему берегу, затем прекратил поворачивать и полетел прочь от берега. Он упал в воду примерно в 100 метрах от уреза воды и немедленно затонул.
Когда я пересек береговую линию в Ваммелсуу, то увидел, что наши солдаты машут мне руками и кепками. Я оглянулся назад - и вовремя! На меня заходил Ла-5, который уже был готов открыть огонь. Я поспешно нырнул в облако. Находясь внутри него, я повернул в направлении Ратайоки и опять спустился вниз. Но больше я нигде не видел этот Ла-5. Покела не ответил на мой вызов, и мне пришлось продолжать полет в одиночку.
Над Валкесаари тучи хоть немного, но приподнялись, и я увидел, что там кружат несколько вражеских истребителей. Я вернулся обратно в тучу и повернул налево. Спустя некоторое время я опять опустился ниже облачного слоя и продолжил полет в направлении Васкисавотта.
Дорога между Йотселка и Ленинградом была забита солдатами, грузовиками и танками. Буквально каждую минуту мне приходилось нырять обратно в облака, как только вокруг начинало свистеть раскаленное железо, выпущенное зенитками. Интенсивное движение по дороге продолжалось и за Левашово. Я повернул к Валкесаари, считая, что вражеские истребители, которые там вертятся, не будут ожидать атаки с этого направления.
Вдруг я увидел советский связной самолет У-2, который кружил над скоплением солдат на дороге. Я очень хотел атаковать его, но понимал, что не могу позволить себе рисковать, потому что обязан вернуться на базу и доложить об увиденном.
Остальная часть полета прошла без всяких происшествий. Я прибыл на аэродром практически одновременно с Покела. И менее чем через 2 часа меня снова отправили на разведку в тот же самый район.
Уже ближе к вечеру мы перелетели на новую базу в Иммола, причем погода к этому времени стала совершенно отвратительной. Мы решили продолжать полеты с Суулаярви, так как этот аэродром уже могла накрыть вражеская артиллерия, что могло очень сильно помешать нам.
Я вместе со своим звеном дежурил в готовности на аэродроме Иммола, когда вдруг увидел, что прибыл наш командир эскадрильи подполковник Эка Магнуссон. Я отбросил в сторону книгу и поспешил отдать рапорт.
Он перебил меня, сказав: «Послушай, дружок, у меня есть для тебя специальное задание». Потом Магнуссон поинтересовался, готов ли я вылететь на исключительно важную разведку. Разумеется, я ответил ему «Да». Он объяснил, что два истребителя соседней эскадрильи уже пытались прорваться в указанный район, но не сумели из-за отвратительной погоды. Нам было нужно найти и установить точные координаты вражеских тяжелых батарей, что требовало определенного времени.
Я сказал, что полечу один, однако он потребовал, чтобы я взял ведомого. Впрочем, командир сказал, что ведомого я могу выбрать сам.
Количество молодых младших лейтенантов, которые появились в нашей эскадрилье за последние недели, было внушительным, и все они упрашивали меня взять их на боевой вылет. Одним из самых энергичных был Саку Хейсканен, поэтому я остановил свой выбор на нем. Я планировал показать ему, как выглядят разрывы зенитных снарядов, а после этого отправить домой.
Когда мы вылетели из Иммола, основание облачного слоя находилось на высоте 1300 футов, но потом начало постепенно понижаться и напротив Суулаярви оказалось уже на высоте 300 футов. Мы приблизились к Кивенаппа. Западнее этой деревни наши войска занимали оборонительные позиции, которые яростно обстреливала советская артиллерия. Я приказал Саку держаться от меня чуть дальше, чем обычно, и начал прочесывать местность. Вскоре после этого в воздухе оказалось более чем достаточно железа.
За линией фронта мы увидели взлетевшую белую ракету, и немедленно после этого вокруг начали появляться разрывы, словно мы все еще оставались над своей территорией. Я приказал Саку отвернуть в сторону и услышал его ответ: «Хорошо. В меня уже попали».
Я следил за парнем. Он сумел выровнять самолет лишь над самыми деревьями и исчез в направлении Иммола. Пуля пробила ему крыло и перебила трос управления элероном.
Я продрался сквозь стену зенитных разрывов, прыгая, точно заяц, из стороны в сторону. Несмотря на это, я успел пересчитать советские танки и теперь отправился на поиски артиллерии. Наконец я нашел их северо-восточнее Кивенаппа, батареи стояли вдоль опушки леса. Я тщательно зафиксировал их координаты, так же как танков и грузовиков. Повсюду кишело великое множество техники и солдат.
При каждом развороте я постепенно опускался и теперь находился на высоте всего 30 метров. Огонь зениток превратился в настоящий шторм, напоминая Ладогу, бьющуюся о скалистые берега. Покружив еще полчаса и решив, что я собрал достаточно разведывательной информации, я повернул домой. Когда я пролетал над Кивенаппа, то заметил на холме под елями 5 танков, которых не видел раньше. Я повернул назад, чтобы точно опознать их. Оказалось, это знаменитые танки «Иосиф Сталин» - огромные ублюдки с длинными пушками и увесистыми дульными тормозами.
На другой стороне холма я увидел длинную колонну повозок, поднимающуюся по склону. Кучер головной телеги сидел на огромной куче груза. Когда он увидел меня, то поспешно поднял руки и свалился с телеги препотешным образом. Но я уже поворачивал к линии фронта, и тут усмешка на моем лице исчезла сама собой.
Сильнейший взрыв где-то в районе мотора встряхнул мой истребитель. Из-под капота появилось пламя, причем я не мог понять, откуда именно. Весь капот был покрыт черными пятнами масла, а в кабину начал пробиваться отвратительный запах гари. Я поспешно дернул сектор газа назад и начал набирать высоту, одновременно открыв фонарь кабины. Но при этом откидная часть оторвалась, царапнула по фюзеляжу, а потом смяла правый руль высоты и повредила киль.
Как только фонарь открылся, мне в лицо плеснуло маслом. Оно попало в глаза, в рот, а мой летный комбинезон покрылся противным скользким слоем. Я уже решил прыгать с парашютом, как только наберу достаточный запас высоты.
Но теперь я заметил, что пламя погасло. Я выглянул из-за лобового стекла, стерев масло с глаз, и увидел, что вражеские солдаты с нетерпением ожидают меня и стреляют из чего попало. Я открыл жалюзи маслорадиатора и капота как можно шире и добавил газа так, чтобы истребителем все-таки еще можно было управлять. Я твердо решил не сдаваться в плен. Пусть сначала собьют!
До наших линий оставалось всего две мили. Следовало дотянуть до них, а уже потом прыгать. Я больше не мог позволить себе никаких маневров, потому что скорость была слишком мала. Хотя я по-прежнему летел среди множества разрывов зенитных снарядов, попаданий больше не было. Благодарение богу за эту небольшую милость!
Ознакомительная версия.
