от царского правительства в Париж и Лондон сыпались телеграммы о помощи. Но вместо реальной помощи Китченер и Жоффр отделывались ответными восторженными телеграммами по адресу «героической» русской армии. Горькое разочарование и озлобление в русской Ставке не имело пределов. К концу лета наступил такой момент, когда решался основной вопрос о дальнейшем удержании России в войне. Во Франции были осведомлены о том, что германская дипломатия делала недвусмысленные попытки завязать с Россией переговоры о сепаратном мире. Небезызвестные миссии графини Васильчиковой, переговоры директора «Немецкого банка» Монкевица с банковскими представителями России в Стокгольме в июле 1915 г., свидание Протопопова (будущего русского председателя совета министров) с Варбургом и др. не оставляли сомнения в возможности сепаратного мира со стороны России. Эта опасность была еще более реальной в связи с тем, что Николая II окружала влиятельная группировка, считавшая, что Россия должна немедленно выйти из войны с целью развязать себе руки для борьбы с надвигающейся революцией внутри страны. Во главе этой группировки стояла Александра Федоровна, инспирируемая Распутиным.
Стратегическое положение и на других театрах было неблагоприятным. Выступление Италии не дало ожидаемых положительных результатов. Болгария примкнула к Серединному союзу, Румыния всемй средствами оттягивала свое выступление на стороне Антанты.
Поэтому Франция была вынуждена начать операцию такого масштаба, которая действительно могла бы приостановить победоносное движение германских армий вглубь России и восстановить коалиционное равновесие. Еще 7 июля 1915 г. на межсоюзном военном совете в Шантальи Жоффр декларировал готовность Франции начать операцию с решительной целью. В своем торжественном выступлении Жоффр раньше всего перечислил прошлые оперативные заслуги русской армии, которая неоднократно выручала союзников в тяжелую минуту. Затем, оценив неблагоприятную обстановку, сложившуюся на востоке, Жоффр отметил, что и союзники обязаны подать России самоотверженную помощь. Однако переход в наступление на всех фронтах оказался невозможным вследствие неготовности Италии и Сербии. Удар может быть нанесен только на западном театре соединенными франко-англо-бельгийскими силами. Но подготовка операции требует длительного времени и может быть закончена только к концу августа. Таким образом, операция была решена и назначена на первые числа сентября.
Николай II поспешил воспользоваться благоприятными обстоятельствами для того, чтобы сменить Николая Николаевича, в котором он видел, во-первых, решительного сторонника «войны до победного конца» и, во-вторых, опасного конкурента на престол. Зная прекрасно, что операция французов не может не отразиться решающим образом на победоносном продвижении германцев вплоть до того, что последние вынуждены будут остановиться, Николай II выбрал именно этот момент для того, чтобы встать во главе русской армии, надеясь связать co своим именем приостановку германского вторжения. Но французы и здесь предали. Операция в Шампани началась позднее, и вступление русского царя в верховное командование ознаменовалось не стратегическими успехами, а Свенцянским прорывом.
Только потом с большим треском в актив нового русского верховного командования была записана ликвидация Свенцянского прорыва. Но этому треску никто не поверил. Осведомленные круги знали, что германцы были вынуждены в решающий момент снять с Свенцянского направления 6 дивизий, а широкие массы вообще давно уже перестали верить официальным сводкам, которые систематически нагло врали, скрывая от народа действительное положение дел.
Анализируя соображения стратегического порядка, следует остановиться на том, что хотя Жоффр в своих сношениях с русской Ставкой отрицал факт переброски крупных германских сил с западного театра на восток, тем не менее он был прекрасно осведомлен о движении германских сил на западном фронте. Он знал, что до августа 1915 г. с западного фронта были сняты 22 лучших германских дивизии. Общая численность германских дивизий на фронте, поднявшаяся в апреле до 102, понизилась в июне до 90. К 1 июля германская армия на западе имела в резерве всего лишь одну дивизию. Эта цифра в сентябре поднялась только до 5. Соотношение сил в количественном выражении было, безусловно, на стороне французов. В начале сентября Антанта имела на западном театре превосходство почти в 30 дивизий.
План операции: удар по сходящимся направлениям как оперативный маневр в позиционной войне
Нельзя отрицать, что операция была задумана в большом масштабе.
Этот план имел в виду ни больше не меньше как путем двойного прорыва окружить большую часть германских сил, расположенных в вогнутой дуге (с вершиной у Суассона) от Шампани до Соммы. Во внешней форме операции ярко выступают классические маневренные мотивы действий на сообщения. Эта форма операции после войны была французами «канонизирована» под термином «маневр по сходящимся направлениям».
Но в 1915 г. союзное главное командование исходило не только из оперативных принципов, а из конкретной обстановки, которая сложилась так, что главный узел всех операций на западном театре войны завязался на обширной дуге между Верденом и морем.
Вполне понятные причины предопределили решающее значение этого участка общего фронта:
Французы все время стремились освободить северные промышленные департаменты, захваченные немцами.
На этом участке фронт проходил примерно в 100 км от Парижа и Амьена. Близость фронта от столицы и от главнейших железнодорожных узлов в расположении французов и англичан естественно навязывала мысль о необходимости завоевать у противника территорию, чтобы обезопасить главнейшие коммуникации.
Англичане вообще не могли считать свой фронт обеспеченным, ибо он был обращен тылом к морю, поэтому им всегда казалось, что в их тылу нет достаточного пространства для контрманевра в случае успешного прорыва немцев в направлении на Кайе и Булонь.
Сеть железных и грунтовых дорог театра войны также наталкивала на мысль о целесообразности подобного маневра. Дю-Фур в своем труде «Ведение операций» пишет:
«1. Всякое продвижение союзников между Мозелем и Рейном втянуло бы их в систему сходящихся путей, благоприятствующих германскому контрнаступлению.
2. Глубокое продвижение союзников между линией Уаза, Самбра, Маас и линией Люксембург — Кобленц, наоборот, разъединило бы боевой фронт противника на две части, которые могли бы сообщаться только при помощи рокадных линий, расположенных к востоку от Арденнского массива. 3. Район Гирсон, Мобеж, Валансьен, Дуе, Камбре, Бюзиньи представляет собой крупный центр разветвлений больших путей, обслуживающих часть германского фронта между Маасом и Северным морем; следовательно, исходные базы союзнических наступлений логично должны быть предприняты к западу от Мааса: с одной стороны к югу между плато де-Краем и Маасом с целью отбросить противника к Арденнскому массиву и прорвать рокадный путь Гирсон — Мезьер — Лоигви; с другой стороны между Уазой и Аррас — с целью достигнуть зоны, где сходятся железнодорожные узлы, на которых основывается передвижение резервов».
Все эти соображения, определившие характер операции с оперативной точки зрения, правильны. Здесь все есть — и важные политические цели, и благоприятная конфигурация фронта, и важные объекты, и хорошие сообщения, и крупное превосходство в силах. Но всех этих
