Ознакомительная версия.
Генерал Гот также обратил внимание фельдмаршала фон Манштейна на тот факт, что прорыв через оборонительную систему русских будет сложным, дорогостоящим и потребует много времени. Он не надеялся, что 4ТА получит свободу действий, пока мы не прорвем оборонительный рубеж Тетеревино – Новенькое, приблизительно в 27–30 км на юго-восток от Обояни, где был размещен третий и последний советский оборонительный рубеж»[8].
Таким образом, согласившись с идеями Гота, Манштейн тоже пришел к выводу, что одним из кульминационных моментов первого этапа будущей битвы должны были стать события у Прохоровки.
Второе решение оказалось не менее важным. Генерал-полковник не верил, что 2 А ГА «Центр», располагавшаяся на левом фланге ГА «Юг», будет в состоянии оттянуть на себя советские войска, если они в ходе продвижения его армии к Курску, попытаются ударить по правому флангу 48 тк, протяженность которого наверняка значительно увеличится. Вероятно, с этой целью, по его данным, южнее Курска русские уже накапливают значительные резервы. Эти опасения заставили Манштейна согласиться с Готом и передать именно 48 тк новое мощное танковое соединение – 10-ю танковую бригаду «пантер» (10 тбр).
27 июня был принят еще ряд важных вопросов, касавшихся предстоящих событий у Прохоровки. По сути, именно в этот день генерал-полковник Г. Гот окончательно согласовал план действий 4ТА на первом этапе с руководством ГА «Юг» и поставил окончательные тактические задачи командованию двух корпусов. Для решения главной задачи первого этапа операции – уничтожения советских подвижных резервов у ст. Прохоровка – было решено использовать 2 тк СС. В ходе движения к станции его правый фланг должна была прикрыть наступавшая с юга 6 тд 3 тк АГ «Кемпф», а левое крыло – мд «Великая Германия» 48 тк. Гот рассчитывал, что решающее сражение начнется в период с 7 по 9 июля. Ожидалось, что к этому моменту 48 тк успеет форсировать р. Псёл южнее Обояни и, выставив заслон, повернет часть своих бронетанковых сил, предполагалось частично 10 тбр, на помощь 2 тк СС для борьбы с русскими танками. Подчеркну, что Гот ожидал подход значительных сил Красной Армии, поэтому в сражении у Прохоровки должны были непременно участвовать и войска 48 тк и АГ «Кемпф». Однако генерал В. Кемпф не располагал столь значительными силами, как Гот, и только очень большой оптимист мог ожидать, что его группа сумеет с той же скоростью продвигаться вперед, как и войска 4ТА.
Окончательную задачу, стоявшую перед наиболее мощным соединением, участвовавшим в Курской битве, 4 ТА, формально закрепили в приказе № 6. Г. Гот подписал этот документ на следующий день, 28 июня 1943 г.:
«2. 4-я танковая армия переходит в наступление «Цитадель» для окружения и уничтожения противника на Курской дуге. Для этого в день «X» (5 июля 1943 г.) танковая армия в соответствии с планом прорывает первую позицию противника на участке высот северо-западнее Белгорода, Коровино, предварительно захватив высоты по обе стороны Бутово и южнее Герцовки войсками 48-го танкового корпуса в день «Х-1» (4 июля 1943 г.), во второй половине дня.
Армия быстро сокрушает всякое сопротивление на второй позиции обороны противника, уничтожает брошенные против нее танковые силы и затем наносит удар в направлении на Курск и восточнее, обходя Обоянь с востока. Операция обеспечивается с востока наступлением оперативной группы Кемпфа. Для осуществления этого группа наступает левым флангом (6-я танковая дивизия) из Белгорода через Сабынино в направлении на Прохоровку»[9].
Следовательно, задача по прорыву к Прохоровке ставилась «не с колес» – исходя из текущей оперативной обстановки, как принято считать в советской исторической литературе, а была поставлена перед двумя соединениями группы армий «Юг»: оперативной группой «Кемпф» и корпусом СС еще на стадии подготовки операции «Цитадель».
Чтобы создать такие мощные группировки в районе Курского выступа, восстановить боевой потенциал их танковых дивизий после зимних боев, оснастить их большим количеством новых танков и тщательно подготовить операцию, командованию вермахта пришлось пойти на беспрецедентный трехмесячный перерыв в военных действиях. Дело в том, что основу ударных группировок должны были составить танковые дивизии, оснащенные модернизированными и новыми танками «Тигр», «Пантера» и штурмовыми орудиями. Между тем производство еще не было должным образом отлажено, и поставка их в войска задерживалась. В связи с этим Гитлер несколько раз переносил сроки начала операции.
Руководство вермахта принимало усиленные меры по маскировке и сохранению в тайне подготовки к операции. Для введения советского командования в заблуждение относительно направления главного удара в операции в ГА «Юг» проводились специальные мероприятия: демонстративные рекогносцировки и выдвижение танков, сосредоточение переправочных средств, радиопереговоры, действия агентуры, распространение слухов и т. п.[10].
Однако замысел противника был своевременно раскрыт. Не удался и расчет гитлеровского командования на внезапность, из-за чего оно добилось успехов в летних операциях 1941 и 1942 гг. Этому в немалой степени способствовали неоднократные отсрочки с началом наступления и хорошая работа советской разведки. Советское командование максимально использовало трехмесячное относительное затишье в боях и сумело создать прочную, глубоко эшелонированную оборону, способную выдержать массированный удар танков. Окончательное же решение о переходе к преднамеренной обороне на курском направлении было принято в июне.
Замыслом Ставки Верховного Главнокомандования предусматривалось сосредоточение основных усилий севернее и южнее Курска, где должны были развернуться главные события. Основные силы Центрального и Воронежского фронтов, отразив удар противника и измотав его в оборонительных боях, должны были перейти в контрнаступление, завершить разгром противостоящих группировок и создать условия для перехода в общее наступление.
Центральный фронт под командованием генерала армии К.К. Рокоссовского получил задачу оборонять северную часть Курского выступа протяженностью 306 км, отразить наступление противника, а затем, перейдя в контрнаступление совместно с войсками Западного и Брянского фронтов, разгромить его группировку в районе Орла.
Воронежский фронт генерала армии Н.Ф. Ватутина[11] должен был оборонять южную часть Курского выступа протяженностью 244 км, измотать и обескровить врага, после чего перейти в контрнаступление и во взаимодействии с войсками Юго-Западного фронта завершить его разгром в районе Белгорода и Харькова.
В тылу обоих фронтов развертывались войска Степного военного округа (с 9 июля 1943 г. – фронта) с задачей не допустить дальнейшего продвижения противника в случае прорыва его в полосе действий Центрального и Воронежского фронтов. Однако основное предназначение Степного фронта состояло в том, чтобы, отразив наступление врага, решать наступательные задачи.
Таким образом, обе стороны в первой летней операции 1943 г. ставили перед собой решительные цели по разгрому противостоящего противника. Однако советское командование на первых порах сознательно отдавало инициативу противнику, чтобы использовать выгоды преднамеренной и хорошо подготовленной обороны, выбить его танки, а затем, введя свежие резервы, завершить разгром наступающих группировок. При невыгодном для него общем соотношении сил и средств Гитлер все же принял решение наступать, что с военной точки зрения было в определенной степени авантюрой. Несомненно, здесь сказалось и то обстоятельство, что немецкая разведка так и не смогла выявить сосредоточение десяти советских армий в составе Западного, Брянского, Центрального, Воронежского и Юго-Западного фронтов, которые приняли участие в Курской битве[12]. Однако Гитлер уже не мог отказаться от перехода в наступление, так как для него проведение операции «Цитадель» было обусловлено не только военными, но и политическими соображениями.
В целом в районе предстоящей операции соотношение в силах и средствах сложилось далеко не в пользу противника, особенно с учетом сил Степного военного округа (с 9 июля 1943 г. – Степной фронт)[13] (см. табл. 1).
Впрочем, эти цифры, характеризующие соотношение сил и средств сторон, противостоящих друг другу на Курской дуге, стали известны значительно позже, когда были изучены трофейные документы Третьего рейха и рассекречены военные архивы сторон. А в рассматриваемый период само решение советского командования перейти к преднамеренной обороне содержало известную долю риска: в предыдущие два года войны оборона наших войск не выдерживала массированных ударов танковых группировок куда меньшего состава.
Подготовка обороны Воронежского фронта на южном фасе Курского выступа
Командующий Воронежским фронтом генерал Н.Ф. Ватутин считал, что противник может нанести удары одновременно на трех направлениях: из района Белгорода на Обоянь, от Белгорода на Корочу и Волчанск, Новый Оскол. Исходя из этого, он решил сосредоточить основные усилия на 164 км участке левого крыла фронта. В первом эшелоне оборонялись 38, 40, 6 гв. и 7 гв. А; во втором – 1-я танковая и 69-я армии; в резерве – два отдельных танковых и один стрелковый корпус. К началу немецкого наступления на Курском плацдарме в каждой армии первого эшелона было оборудовано три полосы обороны общей глубиной 30–50 км: главная (протяженностью 244 км), вторая (235 км) и третья, тыловая (250 км). Они перехватывали возможные направления ударов противника. Кроме того, были оборудованы три фронтовых оборонительных рубежа на глубину 180–200 км. Восточнее Курского выступа на рубеже р. Кшень войсками Степного военного округа был подготовлен первый стратегический рубеж, а по левому берегу р. Дон – государственный рубеж обороны. На важнейших направлениях рубежи занимались войсками.
Ознакомительная версия.
