Ознакомительная версия.
– Раненых на джипе отвезем, – сказал он. – На том, в котором ты мистера Лонгмана привез. Спасибо тебе.
– Ты меня уже в шестой раз благодаришь. Не надоело?
– Нет, майор. Ты очень важное дело сделал.
– Ну, сделал так сделал, – поморщился Никитин. – Памятник мне теперь поставить, что ли?
Андреев перевел взгляд на перевязанную руку командира «Набата» и проговорил:
– Тебе не на постамент, тебе в госпиталь надо.
– Пустяки. Царапина. Заживет как на собаке. – Желая поскорее сменить тему, Никитин напомнил: – По пути на летное поле не забудь перевернутый «Хаммер» обыскать. Твой американец божился, что там чемодан с долларами лежит.
– Что ты сказал? – уставился на него Андреев.
– Что слышал.
– И ты его не взял?
– Мне пленника охранять надо было, – пояснил Никитин. – Может, он специально баксы выдумал, чтобы меня подловить, когда я в ловушку сунусь. Хотя… похоже на правду. Ведь со всей этой ордой наличными расплачиваться нужно было.
Он посмотрел в сторону убитых талибов, которых стащили в ложбину и там свалили кучей, чтобы наспех забросать камнями. Прятать их не имело смысла. Жители кишлака наверняка украдкой следили за боем и должны были явиться сюда, чтобы обыскать трупы. Жизнь в горах трудна и сурова. Тут и пластмассовая зажигалка – настоящее богатство, не говоря уже об оружии и гранатах.
– Трофейные автоматы не заберешь? – спросил Никитин.
– А ты как думаешь? – усмехнулся Андреев.
– Думаю, у тебя инструкция оставлять чужое оружие на месте.
– Правильно думаешь. В этой стране сейчас заправляют земляки мистера Лонгмана. Зачем облегчать им жизнь? Когда мы в Афганистан пришли, они всех вооружали до зубов. Пусть теперь пожинают.
– Думаешь, я против?
Андреев заглянул в глаза Никитину и улыбнулся:
– Думаю, нет.
Они немного помолчали, не зная, что еще сказать друг другу. В принципе, говорить было нечего. Оба сделали все, что могли, а красноречием они не отличались.
– Пойдем, – сказал Никитин, поднимаясь с корточек. – Нам еще место подходящее искать, чтобы затаиться до темноты.
– Удачи. – Андреев крепко пожал его пятерню. – И еще раз спасибо.
– В седьмой раз, – заметил Никитин.
– А это от имени всей боевой группы, – усмехнулся Андреев и неожиданно тут же помрачнел.
– У меня тоже теперь состав неполный, – поняв, вздохнул Никитин. – Такие ребята…
– Лучшие всегда первыми гибнут.
Это была неправда, но почему-то принято говорить так, вот Андреев и сказал. Ничего не ответив на это, Никитин сделал несколько шагов в сторону своих бойцов и только потом обернулся:
– Совсем забыл, за тобой должок. С тебя поляна.
– Без вопросов, – откликнулся Андреев, и улыбка вернулась на его лицо. – Когда и где?
– А вот этого никто не знает, – махнул рукой Никитин. – Если свидимся. – С этими словами он снова отвернулся и зашагал прочь.
– А если нет?
Окрик Андреева не заставил его остановиться. Не оборачиваясь, он бросил через плечо:
– Тогда сам за наше здоровье выпей. И за упокой души тех, кому больше не пить.
Вот и все прощание. Не обещавшее встречу впереди.
Связавшись по рации с Комаровским, Андреев бегло доложил о результатах штурма. Пассажиры «Боинга», среди которых не было ни одного русского, не понимали ни единого слова из их разговора, однако зачем-то прислушивались и смотрели на майора с тем почтительным уважением, которое всегда испытывают к своему спасителю спасенные.
Слушали доклад также мулла Джамхад и Карл Лонгман. С руками, стянутыми за спиной специальными пластиковыми ремешками, они лежали на боку, лишенные возможности видеть друг друга. Их охранял Соболев. Ему страстно хотелось попинать в зад одного и второго, поэтому всякий раз, когда желание становилось непреодолимым, он начинал прохаживаться, что-то бормоча себе под нос и часто сплевывая.
Сообщив о потерях, Андреев умолк, ожидая реакции генерала. Тот тяжело вздохнул:
– Да, майор. Не знаю, что и сказать. Невосполнимая потеря.
– В том-то и дело… – Горло у Андреева перехватило, поэтому прошла пара секунд, прежде чем он закончил оборвавшуюся фразу: – В том-то и дело, что восполнимая. На том Русь и стоит. Как в той песне, помните? «Наши мертвые нас не оставят в беде, наши павшие как часовые».
– Так и есть, – произнес Комаровский. – Что ж, на Родине мы погибшим воинские почести воздадим, а живых наградим по заслугам. Выступайте на аэродром. За вами выслан «Ми-8». Так как группу «Набат» решено оставить в Афганистане, подойдет один борт, за-берете с собой и погибших Никитина, и пленных.
– А заложников куда? – спросил Андреев.
– Сопроводите их наверх ущелья, чтобы пакистанские летчики их увидели и смогли посадить машины.
– Сделаем, товарищ генерал, – ответил Андреев. – А не будет осложнений с пакистанцами?
– С ними все обговорено. На самом высоком уровне.
– Личная просьба, товарищ генерал… Можно?
– Валяй, – буркнул Комаровский, который личные просьбы терпеть не мог.
– Замолвите наверху словечко о майоре Никитине, он нас здорово выручил.
– Сделаю. А за тебя словечко замолвить?
– Не надо, товарищ генерал. Обойдусь.
– И действительно, обойдешься, – усмехнулся Комаровский, – ты уже отмечен. И наградой, и повышением в звании. Поздравляю… – Запнувшись, он закончил: – Поздравляю, подполковник.
– Служу России, – просто, без пафоса отозвался Андреев.
– Хорошо служишь. Со взятием Лонгмана и Джамхада угроза крупных терактов в стране практически снята. Американец – крупная рыба. Акула, я бы сказал. Помнишь историю с супервзрывчаткой? Лонгман организовал. За ним не менее десятка подобных дел числится, так что отвечать будет по полной программе.
– А Джамхад?
– Этого попробуем перекупить. Послужил американцам, пусть теперь нам послужит. Свой человек в Талибане – это, брат, не фунт изюма.
– Предаст своих, предаст и нас, – предупредил Андреев, – да и парализован он частично, позвоночник поврежден.
– Он и таким будет нужен, майор, – сказал Комаровский и поспешил поправиться: – Подполковник.
– Чуть не забыл…
– Слушаю?
– Майор Никитин утверждает, что американец его подкупить пытался. – Андреев покосился на Лонгмана и понизил голос, прикрывая микрофон рукой. – Якобы в «Хаммере», брошенном на полпути к аэродрому, находится чемодан с долларами.
– Проверишь, – равнодушно произнес Комаровский. – Если это правда, деньги заберешь с собой и сдашь под расписку в финансовый отдел управления.
Подобно всем лучшим российским офицерам, генерал не отличался меркантильностью и относился к деньгам без восторженных эмоций. У него были иные жизненные приоритеты, и мысли его занимали тоже иные.
– Теперь насчет «Боинга», – сказал он. – Повторяю – самолет уничтожить! Такое количество взрывчатки оставлять нельзя. Перед тем как в вертолет погрузитесь, прикажи своему саперу подготовить «Боинг» к ликвидации. Пусть какое-нибудь простенькое взрывное устройство смастерит, чтобы рвануть, когда вы отлетите подальше.
– Рванем, – пообещал Андреев.
– Будь она проклята, эта необъявленная война! – с чувством произнес генерал Комаровский. – Не мы ее начинали, но нам ее заканчивать. И чем быстрее, чем жестче и беспощадней, тем лучше.
– Золотые слова, Валентин Сергеевич, – сказал Андреев, впервые обратившись к начальнику Управления Антитеррористического центра по имени-отчеству. Сегодня он мог себе это позволить.
Они попрощались, тепло, но без всякой сентиментальности. Потом Андреев приказал подчиненным строиться.
– Слушай мою команду… – начал он, помолчал немного, махнул рукой и скупо улыбнулся: – Рвем «Боинг» – и домой.
– На чем? – спросил Мухин.
И тут, словно в ответ, из-за перевала послышался рокот вертолетного двигателя.
Вскоре на более-менее ровной площадке приземлился «Ми-8». На борт загрузили убитых, пленных, места в десантном отсеке заняли бойцы диверсионно-штурмовой группы «Оса», и вертолет взлетел. Через минуту бойцы увидели поднимающийся над бывшим аэродромом огромный огненный шар. Напичканный взрывчаткой «Боинг» был подорван. «Оса» возвращалась домой, в то время как разведывательная группа «Набат» уходила в глубь гор. Ее работа в Афганистане продолжалась.
Ознакомительная версия.
