Эту радиограмму приняли находившиеся в бригаде «Смерть немецким оккупантам» заместитель начальника Брянского штаба партизанского движения А. П. Горшков и командир Объединенного командования южной группировки партизанских отрядов Д.В. Емлютин. Они передали телеграмму дальше — в десять утра 2 марта ее принял радист бригады имени Щорса Юрий Савченко. Прочитав ее, Герой Советского Союза комбриг Ромашин тут же вызвал начальника штаба бригады Ф.А. Власова, главного подрывника Брянского районного отряда С. И. Лапшина и поручил им в строжайшей тайне готовить план боевой операции по захвату и подрыву «Голубого моста», а сам немедленно выехал на встречу с Горшковым и Емлютиным. С ними Михаил Петрович обговорил все детали предстоящей операции. В свою бригаду он возвратился поздно вечером. А на рассвете к нему явились командиры и комиссары отрядов, групп. На это совещание также успели Горшков и Емлютин, которые сообщили, что для участия в операции к уже намеченным силам придается еще 250 партизан из бригады «Смерть немецким оккупантам» и не менее ста — из бригады имени Кравцова. Итого предлагалось задействовать в операции 1200 человек…
В общие задачи операции входило: разгром гарнизона, охранявшего «Голубой мост», взрыв моста, разгром немецких гарнизонов на станции Выгоничи и в поселке Кресты, подрыв двух деревянных мостов в районе Клинок — Выгоничи и вывод из строя шоссейной дороги Брянск — Почеп, разгром гарнизона на станции Полужье и подрыв полотна железной дороги, чтобы не допустить подброски к «Голубому мосту» подкрепления противника. В общий план операции входила и парализация гарнизона в селе Лопушь, что в трех километрах от Выгоничей. Иными словами, создавался массированный очаг боевых действий, в центре которых был «Голубой мост». И еще 250 человек из бригады «Смерть немецким оккупантам» — они находились в засаде и должны были не подпустить вражеского подкрепления со стороны Брянска…»
Действительно «Голубой мост» великолепно охранялся. Достаточно сказать, что вокруг него, со стороны Выгоночей, на расстоянии до 20–30 километров отсутствовали леса, что значительно затрудняло скрытое выдвижение партизан на позиции для атаки. Можно было попробовать напасть со стороны Брянских лесов, но именно оттуда немцы ожидали атаки партизан.
К этому следует добавить мощную систему обороны вокруг объекта диверсии. Разведчики визуально изучали расположение основных огневых точек противника, но этого было недостаточно.
Началась охота на «языка». Несколько попыток закончились неудачей. Наконец, ранним утром 5 марта 1943 года группа разведчиков, которую возглавил командир отряда имени 26 Бакинских комиссаров Николай Данилович Тарасов, доставила в штаб Михаила Петровича Ромашина двух пленных, которые начертили подробную схему охраны моста. Вот рассказ одного из участников той операции — Сергея Моторина:
«Шли мы на то задание почти целую ночь — тридцать километров по глубокому снегу. В маскировочных халатах, с автоматами. Впереди — семь человек, я в их числе. За нами метров за сто-двести — еще человек шестнадцать. Это группа прикрытия. Последние километры пробирались параллельно железной дороге, по кустарникам. А метров за триста от моста, по направлению к Брянску, стояла немецкая будка с крупнокалиберным пулеметом. Не зацепившись за подвешенные консервные банки, подползли поближе к этой будке, залегли за насыпью, наблюдаем. Дорога двухпутная. Между путями — проторенная дорожка. Из будки вышли и пошли по ней к мосту немец и полицейский с винтовками. Выжидаем. Минут через десять-пятнадцать эти двое возвращаются. Когда они поравнялись со мной (а я лежал посередине нашей семерки), я делаю короткую очередь вверх и первым бросаюсь на немца, но тот, падая на снег, каким-то образом успевает выстрелить в меня. К счастью, пуля лишь пробила фуфайку, не задев тела. Я его быстро скрутил. А он был грузный, лет пятидесяти пяти. Тут и остальные ребята подлетели, схватили «языков» и повели-потащили к лесу. Та будка, из которой они вышли, молчала (наверно, оставшиеся там перепугались), но стоило нам войти в лес, как она ощетинилась пулеметным лаем. И пушки с моста в нашу сторону начали бить. Вот тут меня и контузило: когда очередь из крупнокалиберного пулемета попала в сухую сосну (а я как раз поравнялся с ней), отлетела большая щепа прямо мне на голову. Я упал. Ребята возвратились за мной, посадили на сани. «Языков» доставили в штаб бригады без приключений. Они потом дали очень ценные показания, которые, я считаю, спасли жизнь многим партизанам…»
Одновременно с охотой на «языка» саперы отрабатывали в партизанском лагере (скоростное — не более 20 минут) минирование моста. Им предстояло заложить с двух сторон по 400 килограммов взрывчатки. Для тренировки из бревен соорудили две фермы, где подрывники в ночное время упражнялись в укладывании пакетов. Укладывали пакеты два взвода — Лапшина и Аржакина. Диверсионную группу возглавил Семен Максимович Матюхин.
Снова процитируем рассказ одного из участников операции — Георгия Антоновича Юдивеча:
«…B 24.00 группы захвата — 170 партизан — достигли места сосредоточения. Начальник штаба Власов, заместитель комбрига по разведке Николашкин, командиры групп осторожно двинулись к мосту. Увидев его очертания, остановились. Тихо. Ромашину докладывали шепотом. Комбриг смотрит на часы. Время атаки, а в районе Выгоничей царит тишина. Воспользовавшись шумом проходящего товарняка, партизаны еще ближе подобрались к мосту, взобрались на насыпь. И только тогда их заметил часовой. С резким шипением взлетели две немецкие ракеты. Они оказались не столько сигналом тревоги для охраны моста, сколько сигналом для его штурма. Атакованы казармы. На мост ворвались автоматчики. Вражеский пулеметчик в числе первых срезает комиссара отряда имени Щорса Т.В. Жиляева. Гибнут от взрыва гранат Иван Кривое, разведчик Владимир Алексеев…»
А вот рассказ другого участника — бывшего командира роты отряда имени Щорса Константина Максимовича Батурина:
«…Когда раздался гудок паровоза, я дал команду бойцам своей роты залечь и сверху набросать на себя снега, замаскироваться. Поезд прошел, и мы быстро переправились через полотно железной дороги. На правую сторону моста, от Брянска, наступали отряд имени 26 Бакинских комиссаров и подразделения из других отрядов под общим командованием Николая Даниловича Тарасова, на левую, от Выгоничей, — отряд имени Щорса под командованием комиссара Жиляева и моим. Нелегко было взять мост. Снег в отдельных местах был по пояс. Приходилось вытаскивать друг друга. Но лавина партизан быстро достигла вершины насыпи. Свист вражеских пуль прижимал нас к земле. Моя рота наступала в нескольких метрах левее моста. Правее был взвод разведки отважного командира Володи Алексеева, он родом из Кронштадта. Первыми поднялись к вершине насыпи он и пулеметчик Александр Кабанов. Они открыли интенсивный огонь. Немцы, укрывшиеся за фермами моста, бросили в них гранату, и Алексеев упал… Он словно предчувствовал свою гибель. За час-другой до штурма моста горько шутил, обращаясь к санитарке Софье Амельченко и другим молодым бойцам: «Куда спешите? Вы знаете, куда и на что мы идем? Не спешите умирать». Он тоже не спешил, но умер геройски. После этого мы с комиссаром Жиляевым бросились на вторую сторону полотна, стреляя из автоматов на ходу. Но у немцев был заранее пристрелен каждый метр. Они вели ураганный огонь. Вот здесь и упал подкошенным Жиляев. И все же мост мы взяли. Подрывникам оставалось приступить к своим обязанностям. Взрыв был сильнее грома в грозовую пору…».[354]
По официальным данным, в результате этой операции гитлеровцы потеряли 140 человек убитыми и 12 захваченными в плен. У партизан 10 убитых и 39 раненых. При этом в акции участвовали 3800 народных мстителей.[355]
И еще одна деталь, о которой не писали советские историки. Никто из участников этой операции не был награжден. Хотя многие партизаны получили боевые награды в 1949 году, но это совокупности всех их боевых заслуг.
Существует две версии того, почему этого не произошло.
Первая, «народная» — якобы в Центре не поверили, что мост взорван, поэтому никого и не наградили. Этот миф родился из-за того, что Москва решила проверить выполнение своего приказа еще до того, как мост был взорван.[356] Самолет аэрофоторазведки сделал снимок, который уже после окончания войны видели несколько участников операции. Понятно, что мост на нем выглядит целым. Еще до того, как «воздушный разведчик» приземлился на своем аэродроме, партизаны по радио отрапортовали об успешном выполнении приказа. Через две недели в сообщении Совинформбюро было официально объявлено об этой диверсии.
Вторая «командирская» — результат трагической случайности. Были подготовлены наградные листы на наиболее активных участников операции. В конце марта 1943 года на самолете их планировали переслать за линию фронта, но он так и не долетел до аэродрома на Большой земле — был сбит. А в горячке боев никто не стал восстанавливать документы.[357]
