Все сбылось…
К тому времени царь уже отрекся, на фронтах царил революционный бардак, а в Питере — Временное правительство. Вскоре и оно было сброшено, власть захватили Троцкий с Лениным. И когда пропаганда большевиков окончательно разложила армию, Маннергейм плюнул на все и отправился домой, в Хельсинки. Тем более, что 6 декабря 1917 года Финляндия заявила о своей независимости. Так разошлись пути России и Маннергейма.
Несмотря на то, что большевики официально признали независимость Финляндии, русские войска они оттуда выводить не спешили, надеясь вскоре снова прибрать Суоми к рукам. Тем паче, что финские социалисты уже сколотили так называемую революционную «гвардию порядка» — якобы для защиты порядка. Но гвардия эта вместо того, чтобы порядок защищать, занялась более интересным делом — грабежами и убийствами. А вскоре Финляндию начали сотрясать беспорядки, инспирированные московскими большевиками. 31 декабря Ленин формально признал независимость Суоми, а уже 28 января революционные «гвардейцы порядка» совершили государственный переворот по типу того, что сделал Ленин в Петрограде. И тут же красные финны совместно с русскими солдатами захватили несколько финских городов.
В Финляндии началась гражданская война между красными финнами и белыми. В этой войне российские большевики, разумеется, всячески помогали краснофиннам — и оружием, и живой силой. Это был самый первый опыт большевиков по экспорту революции. Обкатка технологии, которая потом неоднократно повторялась. Технология проста: создание искусственного правительства — просьба этого правительства к русским коммунистам о помощи — ввод Красной армии в страну.
Для начала Ленин и его верный соратник Сталин подписали с красными финнами «Договор между Российской и Финляндской Социалистическими республиками». С финской стороны сию бумагу подмахнул некий Эдвард Гюллинг — начальник штаба финской Красной гвардии. Цель этого договора — после «победы революции в Финляндии» присоединить Финляндию обратно к России.
Разумеется, Маннергейм в этой заварушке принял сторону белых финнов. Ему больше нравилась независимая Финляндия, а не красная. Тем паче, что сенат успел перед самым переворотом назначить Маннергейма главнокомандующим финскими правительственными войсками.
Маннергейм воевал и с внутренним врагом — красными финнами, и с внешним — русскими частями на территории независимой Финляндии. И Маннергейм победил. А вскоре был избран главой государства… Его новенькая — с пылу с жару — страна даже помогала дружественной Эстонии в ее борьбе за независимость. Потому что с Эстонией произошла аналогичная история. Эстонии большевики тоже поначалу дали было независимость, но потом решили заграбастать ее обратно и ввели в Эстонию войска. Которые были силами эстонцев и финнов вскоре выброшены вон.
Слабы были тогда еще большевики!.. Новорожденная советская власть напоминала крокодила, только что вылупившегося из яйца. Пальцами можно раздавить гниду, а уже кусается! Что же будет, когда он вырастет и наберется сил? Этот вопрос не мог не волновать Маннергейма. И он начал готовить страну к обороне, понимая, что, взяв тайм-аут, большевики непременно продолжат свою экспансию. Их страна неисчерпаема людьми и ресурсами, и крохотной Финляндии с ней не тягаться. Он понимал также, что Вторая мировая война неизбежна: две обиженные исходом войны страны — Россия и Германия с обидами не смирятся. И события, которые начали твориться в Европе после прихода к власти Гитлера, ужасно напоминали Маннергейму то, что в ней творилось перед Первой мировой войной, которую Маннергейм прекрасно помнил и неразрывность которой с надвигающейся Второй мировой прекрасно ощущал.
«9 марта 1935 года Германия официально объявила о создании «Люфтваффе», — писал Маннергейм, — а 16 числа того же месяца ввела общую воинскую повинность. В этот же день Франция приняла закон о двухлетней службе в армии, что прямо напоминало ход событий накануне первой мировой войны».
А что же большевики? О, эти собаки начали готовиться к войне на десять лет раньше Германии!..
Набравшись сил, большевики почувствовали свою борзоту и начали постепенно прибирать чужие территории одну за другой. Настал черед Финляндии. Иосиф Грозный потребовал у Финляндии отдать СССР все территории, которые когда-то отвоевал у финнов Петр I и которые перешли к Российской империи по Ништадтскому договору 1721 года.
На территориях, которые требовал Сталин, находилась линия Маннергейма, то есть тот оборонительный рубеж с дотами и колючей проволокой, который только и мог хоть как-то сдержать удар Красной армии и спасти Финляндию. Ясно, что отдать в руки Сталина свое собственное спасение финны не могли. И даже то, что СССР великодушно обещал в ответ снести свою оборонительную линию, выстроенную против Финляндии, финнов ничуть не утешило: они не собирались нападать на СССР.
Финны робко сказали Сталину, что хотели бы жить со всеми в мире и поддерживать нейтралитет. На что Сталин цинично ответил: «Понимаю, но заверяю, что это невозможно, великие державы не позволят».
Сталин без тени колебаний отнес СССР к великим державам…
И здесь я хотел бы на минутку отвлечься от линии Маннергейма и вновь указать пальцем на постсоветских историков, окопавшихся по многочисленным российским институтам и по сию пору считающим, что Сталин был к войне не готов. Господа! Очень жаль, что Сталин не читал ваших умных работ и не знал, что он к войне не готов. Он-то, дурачок, считал свою страну великой державой — из тех, что вершат судьбы мира. Так, в конце концов, и оказалось. Значит, Сталин не ошибся. Значит, ошиблись вы.
Еще один любопытный психологический момент. Финляндию в этой непростой ситуации поддержал Рузвельт. И тут же получил от Молотова строгий нагоняй. Выступая на сессии Верховного Совета, Молотов в очень наглой манере посоветовал США заниматься своими Филиппинами и Кубой и не совать свой нос в то, как СССР решает дела с Финляндией. Подтекст прост: СССР считал Финляндию своей вотчиной. И раздраженно просил другие великие державы не лезть в их «семейные» отношения. Занимайтесь своим хозяйством, а в наше не суйтесь!.. Так не ведут себя слабые миролюбивые страны, не готовые к войне.
Прекрасно зная российскую историю и наблюдая за территориальной экспансией Сталина, царский генерал и кавалергард Карл Густав Маннергейм поставил абсолютно точный диагноз: «Советский Союз. унаследовал панславистские идеи царской России, хотя они ныне и замаскированы идеологией Коминтерна… Советская дипломатия шла по следам экспансионистской политики царской России».
И ведь не один кавалергард его императорского величества Карл Густав Маннергейм был таким прозорливцем! То, что Сталин буквально продолжает экспансионистскую политику царской России, было тогда настолько видно и понятно всем, что после нападения СССР на Польшу этот факт на пару с царским генералом Маннергеймом спокойно констатировали и турецкие газеты. Турки в отличие от нас с вами, дорогие читатели, не учили в школе новейшую историю, жирной чертой революции 1917 года отделенную от истории царской России, — это только мы, совки, учили и воспринимали историю СССР с чистого листа, как бы с нуля. А для тогдашних жителей планеты история была более неразрывной. Двадцатый век логично вытек из века девятнадцатого, который все прекрасно помнили, в том числе и турки. Бесконечная череда русско-турецких войн тянулась аж из шестнадцатого века, и об этом в Стамбуле тоже не забывали, справедливо опасаясь нового нападения России, ибо чем двадцатый век принципиально отличается от девятнадцатого, восемнадцатого, семнадцатого или шестнадцатого — России всегда были нужны турецкие проливы!..
Тем паче, что перед Большой войной СССР вел напряженные переговоры не только с Финляндией, но и с Турцией. Сталин настоятельно склонял исконного врага России заключить с СССР оборонительный мирно-дружественно-целовательный союз. Вот ведь как хорошо поступили Прибалтийские страны! Заключили с СССР договоры и горя теперь не знают!.. А в качестве гарантии дружелюбия товарищ Сталин требовал от Турции Босфор и Дарданеллы. Нет-нет! Не насовсем! Только попользоваться. Сталин соглашался оставить турецкие проливы Турции, но чтобы советские суда там ходили свободно и беспрепятственно.
Забегая вперед, скажу, что после победы во Второй мировой войне позиции Сталина в отношении Турции еще больше ужесточились — Сталин потребовал от Турции значительных территориальных уступок и открытия советских военных баз в проливах. Сталин хотел отнять у Турции и присоединить к СССР так называемое Армянское нагорье с горой Арарат. В 1945 году над Турцией висела реальная угроза вторжения советских войск сразу с двух сторон — через Закавказье и со стороны Болгарии. Турция вовремя бросилась в объятия Запада, тем и спаслась. Ну, а после смерти Иосифа Грозного советское руководство от территориальных претензий к Турции отказалось. Причем отказалось с потрясающей формулировкой: «во имя сохранения добрососедских отношений и укрепления мира и безопасности правительства Армении и Грузии сочли возможным отказаться от своих территориальных претензий к Турции». Во, блин, как!.. Оказывается, это не Сталин требовал от Турции территорий, а какие-то загадочные правительства Армении и Грузии!..
