Ознакомительная версия.
Немецкий аэрофотоснимок, на котором сфотографированы уничтоженные и поврежденные советские самолеты на аэродроме близ границы с оккупированной немецкими войсками Польшей. Первые дни операции «Барбаросса», конец июня — июль 1941 г.
Возможность читать дипломатическую почту американцев представлялась немцам поистине бесценной. В 1940 г. «Перс Зет» взломала дипломатические коды Государственного департамента США, в результате чего выяснились интересные факты о деятельности тогда еще нейтральных американцев. Роберт Мерфи, специальный посол США во французской Северной Африке, встретился с генералом Максимом Вейганом, командующим французскими войсками в Северной Африке, который хотел заручиться обещанием США оказать ему военную помощь на тот случай, если он решит порвать с правительством Виши и объединиться с де Голлем. Правительство Виши, разгневанное двурушничеством Вейгана и опасавшееся репрессий со стороны немцев за бездействие, сместило Вейгана с поста и приказало ему вернуться во Францию. Там он был арестован эсэсовцами и заключен в тюрьму, в которой пробыл до мая 1945 г. Сотрудники «Перс Зет», расшифровав переписку Госдепа США, узнали, что 8 октября 1941 г. Рузвельт пообещал Сталину поддержать Советский Союз в войне против Гитлера. Это предложение просочилось в немецкие газеты, которым неожиданно улыбнулась удача, и они смогли опубликовать на своих страницах это сенсационное известие. Несмотря на то что данный факт свидетельствовал о доступе немцев к секретным дипломатическим сведениям, Государственный департамент США решил не менять свои шифры.
Генерал Максим Вейган был смещен с поста командующего французскими войсками в Северной Африке его трусливыми хозяевами из правительства Виши за переговоры с американцами. Эти сведения стали известны немцам благодаря тому, что «Перс Зет» сумела расколоть дипломатические коды американцев
«Перс Зет» также читала дипломатическую переписку Турции, которая по ряду причин представляла огромную ценность для немцев. Однако ей так и не удалось взломать почти не поддававшиеся расшифровке советские дипломатические коды, отличавшиеся исключительной сложностью и ни в чем не уступавшие их военным аналогам. Русские часто прибегали к так называемым одноразовым кодам, которые постоянно менялись. Их расшифровка требовала много времени и большого числа опытных специалистов. Лишь СССР обладал ресурсами и терпением для разработки и создания таких кодов. Занимавшиеся ими органы советской госбезопасности сделали это стандартной процедурой и добились того, что их шифры было практически невозможно взломать. Однако добиться своего немцы смогли окольным путем, после того как на политической арене появились турки. Турция была врагом России более двух столетий. Поэтому турки имели хорошую разведывательную сеть и посылали в Москву только своих самых талантливых дипломатов и лучших военных. В результате они были прекрасно осведомлены о том, что происходило в СССР, и после 22 июня 1941 г., образно выражаясь, стали «глазами и ушами» Германии. То же самое можно было сказать и о дипломатической миссии Болгарии в Москве.
Из всех надзорных и разведывательных служб Третьего рейха, пожалуй, самым впечатляющим было «Исследовательское бюро Ф», созданное в 1933 г. Готфридом Шаппером с помощью и благословения Германа Геринга, его старого друга и сослуживца еще с дней Первой мировой войны. Шаппер хотел присоединить свое ведомство к рейхсканцелярии, однако Гитлер воспротивился этому, не желая ни с кем делить свое монопольное право на получение посылаемых ему разведывательных сведений.
Герингу удалось преодолеть фобии Гитлера и в то же самое время укрепить свою разведывательную службу, присоединив к ней бюро Ф, тем самым упрочив свои позиции на посту министра внутренних дел Пруссии и командующего военновоздушными силами (люфтваффе). Геринг «отплатил» Шапперу неблагодарностью, назначив на его пост Ганса Шимпфа. По всей видимости, рейхсмаршал посчитал, что Шимпф легко справится с новыми обязанностями, ввиду того что тот отличался покладистым характером и был опытным криптографом военно-морского ведомства, а также поддерживал связи с абвером. Возможно, Геринг также полагал, что Шимпф более опытен, чем Шаппер. Какими бы ни были причины для его назначения, новая разведслужба переехала на чердак здания министерства авиации в Берлине. Ее штат, возглавляемый Шимпфом, состоял всего из шести человек, включая и Шаппера. В июле 1933 г. он увеличился до 20 сотрудников: радистов, телеграфистов, криптографов и аналитиков. Министерство обороны, располагавшееся неподалеку, на Бендлерштрассе, прослушивало телефонные разговоры еще начиная с 1925 г., поэтому бюро Ф пользовалось и его услугами, и услугами цензоров имперской почты. Новоявленная разведслужба теперь искусно подслушивала телефонные разговоры, перехватывала радиосообщения и вела тайную слежку иного рода, давая Герингу мощное оружие в борьбе против внутренних и внешних врагов рейха. В 1934–1935 гг. бюро Ф, увеличившись в размере, заняло целое здание на Шиллерштрассе, 116–124. Бывшие квартиры переоборудовали в служебные помещения, а в огромном подвале установили 50 телетайпов, принадлежавших отделу D1, службе дешифровки. Бюро Ф занимало этот дом на Шиллерштрассе до тех пор, пока в 1944 г. его не разбомбила вражеская авиация. В 1935 г. Шимпф покончил с собой на почве неудачной любви, но Геринг снова обошел Шаппера и назначил главой бюро более молодого человека, брата одного из своих закадычных друзей, князя Кристофера фон Гессена. Геринг благоговел перед аристократами, но всю работу фактически делал Шаппер, и когда Гессен ушел с активной службы в 1939 г., Шаппера все-таки назначили начальником бюро. Официальное назначение состоялось лишь в феврале 1944 г. после смерти Гессена. Для подслушивания даже одного телефона бюро требовалось получить официальное разрешение Геринга. Рейхсмаршал лично ставил резолюции — либо одобрял, написав букву G, либо отвергал, ставя решительное «нет». В 1942 г. бюро Ф имело 15 подслушивающих телефонных станций, разбросанных по всему рейху, и такое же количество в странах оккупированной Европы. В Германии оно постоянно подслушивало 500 телефонов и еще столько в остальной Европе. Бюро занимало съемные квартиры и помещения, реквизированные у Имперской почты. В Париже и Копенгагене оно просто забрало себе существующие телефонные станции подслушивания. На пике своей деятельности, в 1943 г., бюро Ф имело шесть тысяч служащих, то есть в тысячу раз больше, чем десять лет назад! Никакой другой факт не свидетельствовал бы столь красноречиво об устрашающем росте слежки властей тоталитарной Германии за собственными гражданами и жителями оккупированной Европы. Расширилась служба наблюдений за радиосообщениями — с одного поста радиоперехвата в Белице, находившегося под эгидой Имперской почты, она увеличилась до семи станций на территории рейха и пяти в странах оккупированной Европы. Сотрудники Шаппера прослушивали радиопередачи, а также радиосообщения главных банков, торговых кораблей и фирм, имевших отношение к важным промышленным объектам. С расширением границ рейха бюро Ф создало еще одну центральную радиостанцию — в Вене. Теперь ему требовалось совсем немного людей, только механики, следящие за постоянной работой печатающих устройств, которые копировали все телеграфные и радиосообщения, находившиеся под их контролем. В Берлине отслеживанием потока телеграмм и их переводом занимались сотрудники отдела D2 бюро Ф. Они переводили с иностранных языков телеграммы, поступавшие из местных почтовых отделений или почтамтов. Бюро IV, руководимое Георгом Шрёдером, занималось обработкой шифрованной дипломатической корреспонденции. Шрёдер, которого считали 184 гениальным математиком, имел под своим началом 240 сотрудников и множество аппаратов Холлерита, предназначавшихся для перехвата и расшифровки кодированных сообщений. Бюро IV работало очень успешно и взламывало три четверти всех дипломатических шифров, которыми пользовались посольства и дипломатические миссии, располагавшиеся в Берлине. Это позволяло его сотрудникам читать половину всей дипломатической переписки, проходившей через Германию. Во время войны они каждый месяц знакомились с тремя тысячами таких перехваченных сообщений. Они взломали дипломатические шифры Франции, Италии и Великобритании. Однако им так и не удалось взломать секретные советские шифры, за исключением нескольких, относившихся к военной промышленности Советского Союза, а также секретные британские шифры. Бюро IV было, вероятно, самой действенной службой дешифровки Третьего рейха.
Слежка за радиограммами и телеграммами
Бюро III приходилось просеивать весь поток информации, проходившей через бюро Ф, после чего отправлять свой «улов» на экспертизу в бюро V. Последнее было разделено на несколько отделов, занимавшихся этой мощной лавиной разведывательных сведений. Отдел № 11 (международная политика), например, каждый день анализировал 2400 шифрованных сообщений, 42 тысячи обычных незашифрованных текстов, 11 тысяч стенограмм радиопередач, просматривал 150 газет и в довершение всего этого — массу сообщений информационных агентств «Гавас» и «Рейтере». Перед бюро XII стояла задача обработки 20 тысяч сообщений. После ее выполнения на стол начальника бюро Вальтера Зиферта ложились лишь самые главные отчеты в количестве 60-150 единиц. Они отпечатывались на светло-коричневой бумаге (напомним, что официальным цветом нацистской партии был коричневый), именовавшейся «коричневыми листами ведомства», которые затем курьерами разносились по различным рейхсминистерствам. Однако Шаппер не был заинтересован в том, чтобы обмениваться этими ценными сведениями с молодым, энергичным и честолюбивым Шелленбергом, так как СД ничего не давала бюро Ф взамен.
Ознакомительная версия.
